Интервью с генеральным директором медиахолдинга «Дождь» Натальей Синдеевой (ТКТ 9/677 2016)
– Вашу карьеру можно сравнить с историей Золушки. Расскажите о Вашей жизни шаг за шагом – как из обычной девушки Вы стали основателем и генеральным директором московского медиахолдинга?
Принцессой я себя не чувствую. В моей жизни получалось все естественно, само собой, шаг за шагом.
В 14 лет я осознала, что свой родной город Мичуринск люблю, но жить там не смогу – мне слишком тесно в провинции. Выбирала между Москвой и Питером. Серьезно готовилась к поступлению на психфак питерского университета.
Но уехать я не смогла, так как жила с бабушкой и дедушкой. В свои 17 лет я понимала, что мой отъезд станет для них большим стрессом, так как все эти годы они жили ради меня. У них была цель вырастить внучку, успешно выдать ее замуж. Оба работали, вкладывали в меня души и сердца, и я чувствовала, что сейчас мне нельзя уезжать. Они поддерживали меня в решении переезда и даже не давали намеков, что им будет плохо. Но у меня был внутренний страх их оставить. Я осталась в Мичуринске.
Дальше были четыре года совершенно неинтересной учебы, так как институт давался мне очень легко. Я не собиралась стать учителем, просто вуз находится рядом с домом.
Вскоре к нам присоединились мой папа и тетка. Мы стали жить вместе, бабушка и дедушка были окружены заботой и вниманием. На тот момент мама была жива, просто родители развелись, и я жила с родителями отца. Мама была близка бабушке и дедушке, приезжала часто к ним с семьей. Я очень благодарна своим родителям, что они нашли возможность объединиться в одну большую семью, а не портить жизнь себе и мне.
Когда я закончила институт, то решила, что пора уезжать. Мои знакомые в Москве сказали: «Приезжай, попробуй, вернуться всегда успеешь». Я собралась и уехала. Семья поддержала мое решение, за что я им очень благодарна. У меня были деньги, чтобы снять квартиру, но я стала жить у родственников. И когда я приехала в Москву, я поняла что это мое место, мой город.
В те времена никто не знал, что такое продюсирование, но интуитивно я шла именно к этому. Хотя в первое время по приезде пришлось заниматься продажей итальянской одежды. Очень скучное занятие. Эта работа не пришлась мне по душе, хотя денег на жизнь вполне хватало.
– Как же Вы пришли к любимой работе?
Первый опыт был в открытом бассейне «Чайка». К директору «Чайки» пришли мои знакомые и предложили сделать в бассейне большое ночное шоу с концертами и выступлениями. Он поддержал идею, и ребята поручили мне заняться программой. Они отвечали за стройку, а я – за творческое наполнение. У меня не было никакого опыта, кроме школьного. Тем не менее, не зная никого в Москве, мы поставили двухчасовую программу с российскими звездами, с чемпионами мира по прыжкам в воду, с цирковыми воздушными гимнастами. Мероприятие прошло на высшем уровне. Но непрекращающиеся дожди не дали нашим планам реализоваться. Мы успели показать всего два шоу. Дальше сложилась некрасивая ситуация: ни со мной, ни с артистами так и не рассчитались. Но мне так понравилось то, что я сделала, что пустой кошелек показался мелочью. Мне шел 21-й год, я была полна надежд и планов. И в какой-то момент на выставке, совершенно случайно, я познакомилась с Пашей Ващекиным. Попросила помочь найти работу. И он предложил мне стать фотомоделью. Я сказала «нет».
[fusion_builder_container hundred_percent=”yes” overflow=”visible”][fusion_builder_row][fusion_builder_column type=”1_1″ background_position=”left top” background_color=”” border_size=”” border_color=”” border_style=”solid” spacing=”yes” background_image=”” background_repeat=”no-repeat” padding=”” margin_top=”0px” margin_bottom=”0px” class=”” id=”” animation_type=”” animation_speed=”0.3″ animation_direction=”left” hide_on_mobile=”no” center_content=”no” min_height=”none”]
– Почему отказались?
Мне это неинтересно. Мы договорились на должность офисного работника, и это был потрясающий опыт, так как Паша понял, что я легкообучаема и инициативна. В какой-то момент я стала незаменима, занималась любыми проектами: от презентации для открытия клуба «Манхеттен» до организации больших фестивалей. Сейчас я понимаю, что во всем этом не было осмысленности, но для меня в те годы это было ужасно интересно. Тогда же мы подружились с Сергеем Архиповым, Сергеем Кожевниковым, Федором Бондарчуком и всей группой «Арт-Пикчерз», Сергеем Мазаевым и Аленой Свиридовой и со многими, кто до сих пор остается в тренде. Для всех нас это было время становления, очень крутая менеджерская школа – когда ты ничего не умеешь, не знаешь, но все равно не боишься брать на себя ответственность.
В какой-то момент работать мне стало неинтересно, мы топтались на месте, а я чувствовала, что надо двигаться дальше.
Тогда и наступило мое «телевизионное» время. Я познакомилась с Лешей Шахматовым и Ярославом Чеважевским. Ярослав снимал рекламные ролики, а Леша был телевизионным продюсером, делал программы для «ТВЦ» и «2х2». Я попросила их взять меня к себе. Кем? Да кем угодно, я найду себя в любой должности. Они предложили мне стать секретарем. Недели через три мы поняли, что секретарь из меня очень слабый. Я медленно печатаю на компьютере, не умею писать письма. Именно тогда Леша придумал проект «Тысяча и одна ночь» для телеканала «2х2». Планировалось, что он станет афишей для ночных клубов, которые в те годы росли как грибы. Все артисты зарабатывали деньги именно там. У каждого была своя программа: сегодня Ирина Аллегрова, завтра – Влад Сташевский, послезавтра – «Моральный кодекс» и т. д. Им всем нужно было где-то рекламироваться. Моей задачей и условием запуска проекта стала договоренность о сотрудничестве с несколькими клубами. Стоимость контракта для одного клуба составляла 6000 долларов. Это было сумасшедшее время, и я сказала «о‘кей». До этого моя зарплата составляла около 250 долларов, за проект мне пообещали заплатить тысячу долларов. И для тех времен это была не просто гигантская зарплата – я становилась миллионером. Я приняла этот серьезный вызов. И через месяц принесла контрактов на 70 тысяч долларов. Шахматов был в шоке, сразу выплатил мне обещанную тысячу, и я стала заниматься этой программой. Первое время Леша снимал ее сам, а я работала с клиентами. Через три месяца я полностью продюсировала проект. Это не было творчеством, однако стало для меня хорошим опытом и неплохим источником финансирования. Затем программа перешла к Борису Зосимову на «BIZ-tv». Я продолжала ее продюсировать, но в этот момент мой молодой человек Дмитрий Савицкий увлек меня идеей радио. К моменту, когда в 1995 году мы получили лицензию на вещание, я практически закрыла свою карьеру на телевидении и стала генеральным продюсером радио.
– Вы стали совладелицей радиостанции?
Да. Как его жене мне подарили 2%. Когда стали разбираться с частотами, поняли, насколько это ограниченный ресурс. Все частоты в Москве заняты. И FM-диапазон 88-100, на который мы претендовали, был закрыт военными. Оставался один шанс на частоту 100.1. Но для того, чтобы ее получить, нужно было оплатить технический эксперимент и проверить, не будет ли помех для самолетов, если там запустится радио. Нам помогал партнер, который профинансировал эту работу. Был смешной момент, когда нам сообщили: «Все хорошо, самолеты не падают».
Затем произошла такая ситуация: мы сидели с Димой дома, смотрели телевизор и увидели объявление бегущей строкой: «На частоту 100.1 объявляется конкурс. Присылайте свою заявку на почту». Мы позвонили нашим визави, которые помогали нам, попросив объяснений, почему так получилось, ведь это наша частота. Нам объяснили: если есть частота, значит на нее должен быть объявлен конкурс. Мы говорим: «Как? Мы же ее нашли и профинансировали технический эксперимент». Нам ответили: «Да, у вас будут некие преимущества, но вы должны принять участие в конкурсе. Наверно, комиссия будет учитывать тот факт, что вы ее нашли, но это ничего не значит».
На конкурс нужно было прийти со своей концепцией, защитить ее. После этого лицензионная комиссия тайно голосовала и оглашала результат. Комиссия состояла из 30 человек, в ее состав входили представители администрации президента, депутаты, журналисты и правозащитники. Председателем был Ясен Засурский.
На открытый конкурс на эту частоту подали 8 заявок. У нас были сильные конкуренты из уже существующих и еще только запускающихся радиостанций. Мы очень хотели этой победы, у нас горели глаза. Дима блестяще выступил на комиссии, ответил на все вопросы. Комиссия проголосовала – 28 за, 2 против.
Мы поблагодарили комиссию и пообещали не подвести. Условия были жесткими: если через три месяца мы не выходим в эфир, то у нас забирают частоту. На тот момент у нас уже существовали предварительные договоренности, где и какое помещение снять для работы, где взять оборудование, где купить фонотеку. За три месяца мы все сделали, радиостанция вышла в эфир и с тех пор ни разу не выключалась.
Через три года один из акционеров радио решил продать свою долю. У нас было право выкупа, я заняла деньги и выкупила небольшую долю. Через 14 лет ежедневной работы на радио мой интерес и участие в жизни радиостанции потихоньку сошли на нет. Мы стали расходиться в подходах к работе, стало понятно, что кому-то нужно уйти, и этим кем-то стала я.
[/fusion_builder_column][fusion_builder_column type=”1_1″ background_position=”left top” background_color=”” border_size=”” border_color=”” border_style=”solid” spacing=”yes” background_image=”” background_repeat=”no-repeat” padding=”” margin_top=”0px” margin_bottom=”0px” class=”” id=”” animation_type=”” animation_speed=”0.3″ animation_direction=”left” hide_on_mobile=”no” center_content=”no” min_height=”none”]
– Вы легко расстались с радио?
С радио я уходила очень тяжело. Мне было проще расстаться с мужчиной, чем уйти с радиостанции, для меня радио – это как первый ребенок. На тот момент с Димой мы уже развелись, но продолжали вместе работать. Сумели сохранить хорошие рабочие отношения.
После ухода с радио у меня возникло желание посидеть дома, ничего не делать и просто отдохнуть. Так прошел месяц, и я поняла, что это абсолютно не для меня. Мне нужно было что-то делать, чем-то заниматься. Посетила мысль стать продюсером кино, я верила, что у меня получится. Встречалась с режиссерами, искала сценарий. Это казалось мне интересным делом ровно до тех пор, пока я не встретила своего приятеля – телевизионного продюсера. Он объяснил мне, что пока я себя не зарекомендую, я буду обычным завхозом: буду решать, где взять деньги и как закрыть долги. Он предложил мне подумать о телевидении. К тому моменту нишевое телевидение быстро развивалось, и я поняла, что хочу создать канал для думающих людей, так как именно эти зрители не были охвачены телевидением.
Пока мы работали на «Серебряном Дожде», я не очень понимала, какую роль играют политические силы в медийном ландшафте. У нас была лицензия, ее продлевали, мы не нарушали закон и не имели никаких отношений с властью. Я не планировала создавать новостной, общественно-политический канал, так как мне никогда не была интересна политика. Муж шутит, что женился на гламурной девушке, продюсере «Серебряного Дождя» и «Серебряной Калоши», а в итоге получил общественно-политического деятеля.
– Какой канал Вы хотели изначально?
Наверное, похожий на радио «Серебряный Дождь»: искренний, честный, с оригинальными авторскими проектами и яркими лицами. На радио всегда было много ярких нестандартных ведущих. На «Серебряном Дожде» работал Александр Гордон, и нам был нужен его антипод. Так мы нашли Соловьева. Оптимистичный, харизматичный, никогда не занимавшийся журналистикой, он блестяще вел эфиры. За 16 лет максимум два раза пропустил эфир по очень уважительным причинам. Он начитанный, образованный и интересный ведущий. И аудитория разделилась. И у него, и у Гордона появились свои поклонники. Когда Гордона позвали на «Первый канал» делать программу «Процесс», он пришел к нам и сказал: «А что, если им предложить Соловьева?»
Соловьев прошел кастинг. Так ведущие «Серебряного дождя» стали ведущими на «Первом канале». Постепенно с Соловьевым стали происходить метаморфозы, которые мне не нравились. В какой-то момент он стал большей звездой, чем «Серебряный Дождь», поэтому диктовать ему свои условия было сложно. Дима не был готов с ним расстаться, хотя ему тоже не нравилась сложившаяся ситуация. Когда я поняла, что не могу изменить ситуацию, я решила, что нужно изменить себя, поэтому причина моего ухода с радио была отчасти в этом.
– Вернемся к каналу. В какое время произошло изменение концепции?
Наш первый слоган: «Не бойся включить телевизор». Мы первые стали вещать в интернете. Строили телеканал на глазах у зрителя. У нас появились авторские шоу, музыка, культура, документальное кино, и параллельно с этим мы запустили новости. Тогда случились волнения на Манежной площади, конфликт вокруг Химкинского леса. Мы оказались единственным телеканалом, который об этом рассказывал, и стало понятно, что люди идут к нам за новостями. Авторские программы тоже были востребованы, но не настолько, как новости. Когда случился теракт в Домодедово, «Дождь» оказался первым, кто об этом сообщил. Тогда кто-то сказал такую фразу, что появился российский CNN. Мы заявили о себе как новостной канал. Вот так потихоньку новости стали основной темой на канале. Разумеется, мы стали развивать и наращивать информационные программы, так как именно новостная повестка была востребована нашей аудиторией.
– В те времена вашего канала стали бояться?
Нет, это случилось позже. Бояться с нами сотрудничать стали после того, как нас отключили. Этот момент стал неким сигналом для всех.
[/fusion_builder_column][fusion_builder_column type=”1_1″ background_position=”left top” background_color=”” border_size=”” border_color=”” border_style=”solid” spacing=”yes” background_image=”” background_repeat=”no-repeat” padding=”” margin_top=”0px” margin_bottom=”0px” class=”” id=”” animation_type=”” animation_speed=”0.3″ animation_direction=”left” hide_on_mobile=”no” center_content=”no” min_height=”none”]
– Расскажите о приходе Дмитрия Анатольевича к вам в студию. С чем это было связано?
За месяц до первой годовщины телеканала я встретилась с Эдуардом Михайловичем Сагалаевым, моим старшим наставником. Я сказала ему, что все у нас получилось: аудитория растет, все хорошо, однако нас все равно воспринимают как маргинальный канал, к нам почти не приходят ньюсмейкеры. А как новостной канал может без них обходиться? Тогда Сагалаев сказал, что было бы круто, если бы к тебе пришел президент, так как он – главный ньюсмейкер. На тот момент президентом был Дмитрий Анатольевич Медведев, и я почему-то подумала, что это невозможно. Мы посмеялись, Эдуард Михайлович, будучи эзотериком, сказал, что просто нужно послать свои мысли в космос и ждать. Я согласилась. И мы забыли об этом. Прошло две недели. Как-то ко мне подходит специалист из нашей технической службы и сообщает, что у нас просят дополнительные камеры для Digital October, находящегося через одну стену от нас. Я спрашиваю, для чего, на что он мне сообщает, что там будет проходить совет по модернизации, которым руководит Медведев. И все это будет проходить не просто в нашем здании, а именно через стенку от нас. Я, взволнованная, звоню Сагалаеву: «Вы понимаете?! Это ведь не просто так!» Я решила рискнуть и написала в пресс-службу письмо, в котором приглашала президента после совета по модернизации прийти к нам и посмотреть на самый инновационный канал. Мне сообщили, что на экскурсию у нас будет порядка 10 минут. И когда к нам пришли сотрудники ФСО, стало понятно, что встреча состоится. Визит президента занял не 10 минут, а 40. Вообще это было первое посещение главой государства какого-либо телеканала. Средний возраст сотрудников нашего канала составлял тогда 23 года. Для Дмитрия Анатольевича решение прийти в такой динамичный, молодой коллектив казалось очень логичным. Мы показывали ему, как передается видеосигнал через интернет в прямой эфир, такого еще ни у кого не было. Сейчас это смешно звучит, однако на тот момент было очень интересно и современно. Возникла взаимная симпатия, все мы были воодушевлены этим визитом. О нас узнала вся страна, стали приходить ньюсмейкеры, нас активно включали в кабельные сети.
– Если бы было возможно отмотать время назад и что-то изменить, Вы бы начали эту войну с Володиным?
Вы думаете, кто-то планирует войны? Об этом сюжете я узнала через два дня после его выхода. Это нормальная работа редакции. Я могу что-то предложить, могу посоветовать, но я не имею полномочий утверждать сюжеты. Когда я смотрела видео, я и не думала, что это может иметь какие-то последствия.
– Вы так думаете? Просто это была конкретная мелкая месть.
Думаю, основная причина заключалась в нашей популярности. Ведь доля смотрения «Дождя» в регионах в тот период была колоссальной. Начались события на Украине, а «Дождь» был единственным каналом, показывающим майдан.
Вы спросили, вернула бы я назад то время и исправила бы что-то, если была бы возможность. Вы знаете, нет. Если не этот сюжет, нашлось бы что-то другое. Дело не в нас, а в контексте.
– Где учатся Ваши дети?
В Москве. Сын учился в Павловской гимназии, но сейчас поступил в московский лицей «Вторая школа», чему я очень рада. Туда довольно сложно попасть, но он сдал все экзамены и поступил.
А дочка учится во французском лицее при посольстве Франции. Там прекрасный интернациональный состав учащихся, а нам важно вырастить свободного человека, гражданина мира. В дальнейшем я хочу, чтобы мои дети получили хорошее западное образование, если в нашем не произойдут серьезные реформы.
– Кем Ваш сын хочет быть по профессии?
Пока не знает. В 13 лет еще не страшно не знать ответа на этот вопрос.
Дочери 7 лет. И она переживает, что мама все время на работе, и хочет, когда вырастет, стать просто мамой.
– Последний вопрос. Когда Вас попросту начали ломать через колено, у Вас не было ощущения, что вы разоряете свою семью?
Если говорить про финансовое разорение, то да. Мы еще не вернули наши инвестиции в канал. А если говорить про внимание и эмоции для семьи, то работа забирает много сил и энергии. Моя семья очень переживает, когда у меня какие-то проблемы на работе. Но в то же время моя семья – моя основная поддержка!
Елизавета Караева
[/fusion_builder_column][/fusion_builder_row][/fusion_builder_container]
