Интервью с Сергеем Казарянцем, учредителем и директором системного интегратора Qualitron и директором GeoSat (Грузия).
– В какой семье и когда Вы родились, чем занимались Ваши родители?
– Я родился в 1986 году и являюсь тбилисцем в третьем поколении, при этом мои предки родом из Армении. Вообще в Грузии исторически проживало много армян.
В Тбилиси я ходил в одну из известных русских школ с математическим уклоном. После распада Союза и в 90-е годы началась волна эмиграции не только из Грузии, но и других стран бывшего СССР, и мы тоже решили переехать в Америку. Это было в 1998 году.
Мы вместе с братом и отцом поехали к семье моего отца, которая там уже обосновалась. Они живут в штате Калифорния, в городе Лос-Анджелес. Там же я и закончил школу со спортивным уклоном. Мой брат пошел в математическую школу, с детства он был силен в точных науках.
У тех ребят, кто закончил школу спортивного профиля, было больше шансов начать карьеру в силовых структурах: к примеру, в полиции, ФБР.
После распада Союза и в 90-е годы началась волна эмиграции не только из Грузии, но и других стран бывшего СССР, и мы тоже решили переехать в Америку.
– Вы приехали в Америку и пошли в middle school?
– Да, в 8-й класс, а с 9-го по 12-й – учился в high school, которая была профильная, и куда брали ребят с высокой академической успеваемостью. Заполнил анкету и прошел вступительное испытание.
– Как у Вас с английским?
– Я с детства учил английский, ходил к репетитору, и уровень языка был неплохой для Грузии, но, когда приехал в Америку, понял, что все, что я учил надо забыть и выбросить. Там совсем иная речь, иное понимание – в голове у меня все перемешалось. В новой школе я познакомился с ребятами из России и Украины, мы подружились.
– В какой части Лос-Анджелеса жили?
– Северный Голливуд. Неплохой район был, правда, приходилось в школу ездить очень далеко. Вставал в шесть утра, чтобы дойти до остановки, куда приезжал школьный автобус, и в восемь часов мы были уже на месте.
Первые два урока была физкультура, нас гоняли по полю: мы бегали, прыгали, даже удавалось пострелять из боевого пистолета, когда были учения, приходили люди из полиции и демонстрировали экипировку.
– Это была государственная школа?
– Государственная. В частные школы очень трудно попасть, и обучение в них стоит безумных денег.
– А брат у Вас старший?
– Брат младше меня на два года.
– Он пошел с Вами в middle school?
– Нет, в начальную – elementary school.
– Насколько сложно прошла адаптация среди американцев?
– Совсем не сложно. Тогда я был подростком, все произошло само по себе, и я не прилагал особенных усилий. Людей стал быстро понимать, с языком все было идеально: с детства у меня предрасположенность к языкам, я быстро их осваиваю.
Занимался плаванием, очень долго боксом – сначала любительским, потом профессиональным.
– Чем занимался в этом время Ваш отец?
– Папа работал охранником в частной компании. К сожалению, долго работать у него не получилось, и ввиду финансовых сложностей нам пришлось уехать.
– Сколько прожили в Америке?
– Пять с лишним лет.
– Школу окончили в США?
– Да.
– А после школы пошли учиться дальше?
– После школы была продолжительная пауза. Мы переехали, мне пришлось опять адаптироваться. Я учился и параллельно работал на условиях частичной занятости в небольшой мастерской. На пляжах есть домики для спасателей – мы конструировали модели этих домиков. А владелец мастерской их потом продавал.
– В качестве сувениров?
– Да.
– Классная идея!
– Да, человек на этом зарабатывал деньги. Кто бы мог подумать? И мне платил отличную зарплату.
– Когда Вы вернулись, должны были идти в армию?
– Да, должен был идти, но тогда можно было заплатить какую-то сумму и получить годовую отсрочку. Так мы несколько раз отложили это решение, а потом меня вообще не взяли в армию из-за веса. Я с детства худой, несмотря на то, что всю юность усиленно занимался спортом, но всегда был одинаковой комплекции.
– Каким видом спорта занимались?
– Занимался плаванием, очень долго боксом – сначала любительским, потом профессиональным. Впоследствии я это дело бросил, потому что у нас в стране с любым спортом далеко не уедешь.
Примерно в 2004 году пошел работать на авиационный завод. Это очень старое производство, заложенное еще в СССР. На нем базировались сборочные цеха штурмовиков Су-25. Я работал на монтаже и наладке систем управления вертолетов Ми-8 и Ми-24.
– Вы сказали, после возвращения в Тбилиси возникла пауза. Чем Вы занимались?
– С момента переезда через год, примерно в 2004 году пошел работать на авиационный завод. Это очень старое производство, заложенное еще в СССР. На нем базировались сборочные цеха штурмовиков Су-25. Я работал на монтаже и наладке систем управления вертолетов Ми-8 и Ми-24 – тоже советских.
– Была какая-то предварительная подготовка?
– Год с лишним я учил технические карты, разбирался в чертежах. Для меня это был новый этап, и я не думал, что когда-нибудь в этом разберусь. Знание русского языка помогло очень сильно: тогда вся документация была на русском, и никто не собирался это переводить. Кстати английский тоже не раз выручал, потому что приезжали специалисты из Америки.
На заводе разрабатывался проект частного шестиместного самолета, американцы для него изготавливали фюзеляж из углеволокна. Иногда приходилось переводить их с английского на грузинский, потому что никто не мог их не понять. Так, на заводе я проработал три года, ушел в 2007 году. Потом последовала длительная пауза, и мне даже довелось поработать барменом.
– Почему не пошли учиться?
– Было трудное время, я все откладывал, из-за того что в семье были сложности с финансами. Но в конечном итоге все-таки пошел учиться.
– Кем Вы после бармена работали?
– Я познакомился с Ольгой Говорко, которая очень давно ездит в Грузию. Наряду с тем, что здесь у нее отличные знакомства, она сама очень позитивный человек. Мы встретились с Ольгой Говорко в момент, когда финский Qualitron планировал открыть грузинское представительство. И она предложила мне попробовать – после собеседования с директором меня взяли на работу.
Мы встретились с Ольгой Говорко в момент, когда финский Qualitron планировал открыть грузинское представительство. И она предложила мне попробовать – после собеседования с директором меня взяли на работу.
– Кем?
– У меня не было четко прописанной должности, однако стояла задача как можно быстрее разобраться, чем занимается компания и чем бы я мог быть полезен. Приходилось делать все: от назначения встреч до помощи в координации самих проектов.
Тогда Qualitron занимался переоборудованием вещательного комплекса «Рустави-2», частного телеканала, и непосредственно в процессе проекта мне нужно было во все вникать. Я сам мало что делал, но смотрел, чем занимаются люди, как все происходит, составлял для себя заметки на полях. Позже решил поступить в университет. В Тбилиси я стал выпускником программы «Биомедицина» при Физико-математическом факультете, сейчас думаю заканчивать магистратуру.
– Тоже по биомедицине?
– Либо по математике, либо по инжинирингу – у меня неплохая база.
– Вы учились и работали одновременно? Уходили из Qualitron?
– Я все время работал там до тех пор, пока Qualitron не объявил о банкротстве. У меня остался небольшой штат людей. У всех нас есть знания, наработки, знакомства в этой сфере, и я подумал: «Почему бы самому не начать?»
– Какую должность Вы занимали на момент банкротства Qualitron?
– Я был менеджером по проектам.
– А потом создали компанию «с нуля»?
– Да. Компания на 100% моя.
– Как она развивалась после того, как Вы стали владельцем бизнеса?
– Было тяжело из-за отсутствия поддержки со стороны европейских коллег, Qualitron перестал существовать, и приходилось заново составлять партнерские договоры с поставщиками.
Кто-то решился на сотрудничество, кто-то отказался. Деловые отношения пришлось выстраивать с чистого листа. На местном рынке проблем не было, потому что в Грузии меня многие знают – я успешно сдал несколько проектов и получил кредит доверия.
– Какие главные проекты Вы реализовали, будучи генеральным директором и владельцем Qualitron в Грузии?
– Самым большим проектом было оснащение системами освещения и управления двух студий Первого канала. В числе значимых реализованных нами проектов можно выделить модернизацию парка камер ТЖК на «Рустави-2», оснащение телеканала оборудованием для организации прямых трансляций.
Кроме того, есть голландская компания Mobile Viewpoint (известный поставщик автоматизированных решений для студийного и удаленного производства), с которой я тесно сотрудничаю, а также предоставляю техническую поддержку на месте. По-моему, кроме меня, никто этим не занимается.
В нашем штате есть сервисный инженер, который может оказать как hardware, так и software-поддержку. Оборудование этой компании я сдавал в аренду Первому каналу, во время проведения парламентских выборов в октябре. Они делали прямые эфиры, им очень понравилось. На «Рустави-2» есть большой парк таких устройств, которые тоже поставляла наша компания.
В Тбилиси я стал выпускником программы «Биомедицина» при Физико-математическом факультете, сейчас думаю заканчивать магистратуру.
– Оборудование им понравилось больше, чем LiveU?
– LiveU – сейчас самый раскрученный бренд, но стоит гораздо дороже, и, насколько я знаю, они не оказывают сервисной поддержки в Грузии.
– Странно: пол-Израиля выходцы из Грузии, и Вы не могли найти одного грузина?
– Не знаю. Они требуют высылать все в Израиль, не дают открывать оборудование. Это проблема для телевидения, где все должно быть сделано еще вчера, а тут нужно передать и отослать технику, потом после ремонта контролировать пересылку, прохождение таможни.
– С фамилией Казарянц сам Бог велел попробовать свои силы в Ереване, в Армении. Не пытались?
– В Армении родственников почти не осталось.
– Телекомпании же там есть.
– Телекомпании есть. Были попытки, я несколько раз ездил, встречался с людьми, которые хотели запустить канал, но все упиралось в финансирование. А так, есть очень позитивные знакомства. В частности, я лично знаю технического директора армянской частной телекомпании – господина Ваагна Назяряна. Иногда пересекаемся на выставках IBC, либо у нас в Тбилиси.
Самым большим проектом было оснащение системами освещения и управления двух студий Первого канала. В числе значимых реализованных нами проектов можно выделить модернизацию парка камер ТЖК на «Рустави-2», оснащение телеканала оборудованием для организации прямых трансляций.
– Как сложилась Ваша жизнь вне работы?
– У меня растет сын, которому 13 лет. Родился он в Тбилиси, а потом мы решили переехать, сейчас живет в России с мамой.
– Где в России Вы жили?
– В Воронеже.
– Вы после Воронежа вернулись, а жена с ребенком осталась?
– Да, до пандемии ребенок часто приезжал в Грузию – ему тут нравится. Мы ездим то в горы, то на море.
– Да, у Вас можно за один день и на лыжах покататься, и в море искупаться.
– Согласен, буквально часа два езды.
– Армянский, грузинский, русский, английский – хороший пакет языков…
– Нет, армянский исключаем, очень тяжелый язык. В семье, кроме бабушки, литературным армянским у нас никто не владел. Я понимаю его через слово, но читать, писать, говорить крайне сложно. Неплохо владею немецким языком, пишу читаю, но говорить сложно. Нет практики.
– Вы в Америке были неправильными армянами?
– Да, можно так сказать. Вообще армяне, живущие в Армении, смотрят с недоверием на тбилисских армян. Понятно, что язык надо знать – но для чего? И потом чтобы им овладеть, нужно время, терпение, постоянная практика, должен быть смысл его изучения. Я знаю русский, английский, стал пару лет назад учить немецкий.
– С какой целью?
– Есть мысли поехать в Германию на учебу.
– И удаленно управлять бизнесом?
– Пока эту задачу я не решил.
– У Вас клиентский бизнес. Если не будешь поддерживать отношения с клиентами, они уйдут.
– Верно. Кстати, помимо этого, я являюсь директором небольшой компании GeoSat – мы работаем в партнерстве с французским спутниковым оператором Eutelsat. У нас есть спутниковый телепорт, и мы предоставляем сервис-услуги по транзиту грузинских телеканалов на платформу Eutelsat 36B.
Грузинские телеканалы мы передаем на французский спутник с помощью собственного оборудования. Спутник покрывает большую часть евразийского континента. Я думаю, что для людей, которые выехали из Грузии, это немало важно.
– Вы, наверное, главный на грузинском рынке?
– Спутниковый оператор Eutelsat здесь на первом месте, есть также Azerspace – азербайджанская компания, клиентская база которой гораздо меньше.
Помимо этого, я являюсь директором небольшой компании GeoSat – мы работаем в партнерстве с французским спутниковым оператором Eutelsat. У нас есть спутниковый телепорт, и мы предоставляем сервис-услуги по транзиту грузинских телеканалов на платформу Eutelsat 36B.
– Как давно Вы пришли в эту компанию?
– В 2014 году.
– Фактически на стадии формирования и запуска?
– Да, я там с самого начала.
– А владельцы у нее иностранцы?
– Владельцы грузины.
