Интервью с Ольгой Говорко, Business Development Manager компании wTVision.
Статья была готова к публикации, когда пришло известие о смерти Константина Правоторхова, с которым, как рассказывает в интервью Ольга, ей посчастливилось поработать. В этом интервью Ольга говорит о Константине Шамильевиче и рассказывает о нем в настоящем времени. Совместно с Ольгой мы решили не менять настоящее продолженное время на прошедшее…
— Вопрос первый, на мой взгляд, самый важный – мама трёх девочек, бабушка, работаете минимум на двух работах. Не о том, наверное, мечтали?
Теперь уже мама трёх девочек и бабушка двух внуков . А насчет моих мечтаний… Знаете, я в те времена, когда мои дети появились на свет, ни о чем особо и не мечтала. Не до того было. Жили мы нелегко, что с материальной точки зрения, что в плане чисто физической нагрузки. Двое маленьких детей и никакой помощи ниоткуда. Все тащила на себе сама. Тем не менее, когда-то, когда я только начинала работать в нашем бизнесе, очень многие не только не думали, что у меня трое детей (к тому моменту третьей дочке как раз исполнился годик), но и не подозревали, сколько мне лет. С этим было связано очень много смешных историй. Много лет спустя, когда я рассылала приглашения на свой юбилей, мне несколько человек перезвонили с вопросом: «Мы не поняли, а юбилей-то чей?» Я говорю: «Вообще-то мой». Это было смешно, люди искренне изумлялись возрасту, количеству детей и т.д.
Много лет спустя, когда я рассылала приглашения на свой юбилей, мне несколько человек перезвонили с вопросом: «Мы не поняли, а юбилей-то чей?» Я говорю: «Вообще-то мой». Это было смешно, люди искренне изумлялись возрасту, количеству детей и т. д.
— Иметь трех детей и безумный график работы в иностранных компаниях, бесконечные командировки плюс творческие подработки – как все это в вашей жизни стало возможно?
Отчасти благодаря помощи мужа и моей тетушки. Две старшие дочери росли только на моих руках, а третью дочь мне помогали растить муж, тетушка и старшие девочки.
— А первых двух девочек муж не помогал растить?
Конечно помогал, но все же большей частью я сама их растила. Во-первых, они погодки, так что я почти пять лет провела в декретном отпуске, а когда вышла из декрета на работу, то на той, предыдущей моей работе, у меня было больше свободного времени.
— Как все начиналось? В какой семье вы родились, кто ваши родители?
Мой папа окончил Государственный институт театрального искусства, факультет театра музыкальной комедии, по образованию был артистом театра оперетты, в котором поначалу и работал. Потом он перешел на работу в Москонцерт и большую часть своей творческой деятельности проработал в этой организации, объездил с концертами весь Советский Союз. Он пел, как тогда говорили, на эстраде, и в его репертуаре были как эстрадные песни, так и народные.
По происхождению мой папа был наполовину поляк, наполовину украинец, и свое детство он провел на Украине, в городе Харькове. Украинский язык был ему близок, поэтому народные песни он пел и на русском, и на украинском языках. Очень талантливый был певец, несмотря на отсутствие званий. Получилось так, что отец несколько раз отказывался от них, потому что ему давали звания автономий, например, Карачаево-Черкессии. Он считал, что для певца с такой фактурой, с таким ростом (почти два метра) и внешностью, неправильно получать звания автономий, к которым он, со всей очевидностью, не имел никакого отношения. Думаю, он был не прав… Но это было его решение, которое сейчас уже все равно не изменить.
Когда папа спел в заключение свою коронную – «Вдоль по Питерской», публика встала и хлопала ему стоя. Это я очень хорошо помню.
А певец он был, действительно, талантливый. Я бывала у него на концертах и помню, например, такой случай. Однажды папа взял меня с собой на концерт, который проходил в киноконцертном зале “Варшава” (был такой зал у метро Войковская). На сборных концертах очередность выступлений обычно решал жребий, и в тот раз он выпал моему отцу. Обычно артисты не любят выступать первыми, потому что публика в начале концерта еще не сосредоточена, люди кашляют, устраиваются, что-то достают из сумок, переговариваются. В то время, по регламенту, на сборном концерте певец исполнял только две песни. Я уже не помню, что папа пел первым номером, но помню, что уже после первой же песни публика начала бурно хлопать, а когда папа спел вторую песню и собрался уходить со сцены, зрители его не отпустили. Овации были такие, что ему пришлось спеть еще одну песню, а затем и еще одну, которой стала его коронная — «Вдоль по Питерской». После этой песни публика встала и хлопала ему стоя. Этот случай говорит, что называется, сам за себя. Впоследствии я пошла по папиным стопам и тоже пошла учиться в ГИТИС, правда не на актерское отделение.
– А мама чем занималась?
Мама инженер, она работала в центральном диспетчерском управлении (ЦДУ) Министерства энергетики СССР. Моя мама была очень красивой женщиной и очень светлым человеком. Она рано ушла из жизни, к сожалению. Мне было только 19 лет, когда ее не стало, но мне всю жизнь её не хватает, потому что светлее и красивее человека и внешне, и внутренне я не встречала в своей жизни больше никогда.
— А почему вы пошли в ГИТИС?
Вы знаете, сказать, что у меня в школьные годы было к чему-то великое призвание — было бы некоторым преувеличением. Я после школы поступала в разные гуманитарные вузы, но душа ни к чему особо не лежала. Потом решила, что надо поступать, как мой папа, в ГИТИС, потому что театр мне нравился всегда. Правда, там был огромный конкурс и мне, чтобы поступить, надо было сдать все экзамены на пятерки. Это было непросто. Но поступала я не на актерский факультет, как папа, а на театроведческий. Отец мой был очень высоким человеком, но для мужчины это преимущество, даже в актерской профессии, а мне, стань я актрисой, такой рост был бы большой помехой. Поэтому я выбрала театроведческий факультет и стала театральным критиком и историком театра. И, собственно, по этой профессии впоследствии и работала несколько лет после института.
Работать я начала рано, с 16 лет, а в ГИТИСе училась на вечернем отделении и все время работала.
— А до этого где вы работали?
Работать я начала рано, с 16 лет, в ГИТИСе училась на вечернем отделении и все время работала. Первые годы после школы работала, что называется, и там, и сям. Сначала был какой-то ВНИИ, потом я работала в режиссерском управлении Малого театра (кстати, это были самые счастливые годы моей жизни), потом в музыкальной редакции радио на улице Качалова (сейчас это Большая Дмитровка) в отделе концертов по заявкам, затем в библиотеке Гостелерадио на Пятницкой, потом в Правлении Союза писателей России – это все было в студенческие годы. Мы учились на вечернем шесть лет.
Когда я окончила институт, то мне повезло найти работу по профессии, что в советское время было очень непросто. У нас даже шутка такая в студенческой среде бытовала: вам, случайно, не нужны безработные театроведы? Но тут мне опять повезло. В театральном музее Бахрушина работала моя сокурсница, которая взяла меня на работу экскурсоводом сначала в музей А.Н. Островского, а потом в сам Бахрушинский. Это было счастье. В Бахрушинке у меня была творческая работа. Я проводила театральные вечера, водила экскурсии по музею, читала лекции. Свою профессию я очень любила и работала с удовольствием. Мне вообще, как я считаю, колоссально везло в жизни с работой. Не смотря на то, что я неожиданно ушла из профессии и круто, на 180 градусов, изменила свою жизнь.
— Как это случилось?
В целом это была абсолютная случайность. Есть такая поговорка — нет ничего более постоянного, чем временные вещи. Так было и в моем случае. Однажды мне позвонил мой друг и сказал: «Оля, один мой знакомый работает в финской компании, которая выходит на российский рынок. Они занимаются системной интеграцией в области телевидения и ищут секретаря. Не хочешь пойти?» Мне на тот момент жизни было 35 лет, трое детей, я была на должности заведующей сектором Театрального музея, в общем — уважаемый человек, а тут – секретарь. Я задумалась, потом спрашиваю: «А зарплата какая?» Он мне говорит: «Двести долларов». – «Двести долларов??? Пойду!»
Я задумалась, потом спрашиваю: «А зарплата какая?» Он мне говорит: «200 долларов».- «200 долларов??? Пойду!».
Я как раз в этот момент выходила из декрета. В стране лихие 90-е… Деньги превратились в фантики, что впереди маячит — непонятно… Пошла я работать на фирму в полной уверенности, что немножко поработаю, подзаработаю денег и благополучно вернусь обратно в свой музей. Но, как говорится, хочешь насмешить Бога, расскажи ему о своих планах. И вот я пришла на собеседование. Впоследствии, когда я работала с моим, на тот момент еще только будущим шефом, мы очень любили вспоминать эту историю.
На собеседовании Тапани (это его имя) стал задавать мне стандартные вопросы о том, сколько мне лет, как меня зовут, каково мое семейное положение, и т.д. Собеседование шло на английском. Я отвечала, как могла. Через какое-то время Тапани спрашивает меня: «Я смотрю, у вас с английским не очень». Я говорю: «В общем, да, не очень. Практики никакой нет». Но и без практики, по факту у меня было всего лишь семь классов спецшколы – вот и весь мой английский. Спецшкола, правда, была мощнейшая: все, кто ее заканчивали, говорили на английском свободно, причем на литературном, с прекрасным произношением. Это была 23-я английская спецшкола, которая находилась около метро «Парк Культуры». В этом районе Москвы я родилась, и провела свое детство.
— Почему семь классов, а не десять?
Потому что мы получили квартиру в новом районе Москвы, и несколько лет, с четвертого класса, я ездила в школу тремя видами транспорта: автобусом, электричкой и метро. Просто устала ездить. В восьмом классе я перешла в обычную школу в микрорайоне Матвеевское, в котором мы тогда жили. В этой школе учитель полностью освободил меня от уроков английского, правда с одним условием. Я должна была помогать отстающим ученикам класса.
Хорошее произношение я сохранила со времен школы и поныне. На первых порах моей работы это вводило всех наших иностранных коллег в заблуждение. Они думали, что я говорю на английском гораздо лучше, чем это было на самом деле, что порой приводило к забавным ситуациям, но иногда и не очень забавным.
В общем, после вопроса о моем английском, следующим вопросом шефа был такой: что вы знаете о телевещании и телекоммуникациях? На что я честно ответила: «Ровным счетом ничего».
Следующим вопросом шефа был такой: “Что вы знаете о телевещании и коммуникациях?” Я честно ответила: “Ровным счетом ничего”.
Тапани сдвинул очки на нос, посмотрел на меня поверх них и говорит: «Хорошо, а на компьютере вы умеете работать?» Я также честно ответила, что компьютер не видела в своей жизни никогда, поэтому не только не умею на нем работать, но даже не знаю, как он выглядит. Тут он задумался и говорит: «Во всяком случае, вы честно отвечаете на все вопросы». Я поняла, что собеседование закончено и на работу меня, конечно же, не примут, но тут Тапани, к моему великому удивлению, сказал: “О’кей, я, пожалуй, дам вам шанс. У вас есть время до Нового года. Поработайте, поучитесь, а после Нового Года у нас начнется большой проект, и мы посмотрим, что будем делать дальше по результатам вашего испытательного срока”.
И я осталась пробовать. Собеседование было в октябре, как раз на мой день рождения. За оставшиеся до нового года 2,5 месяца мне пришлось учить терминологию из области Broadcast and Communication, учиться работать на компьютере, заниматься офисом, принимать факсы, отвечать на телефонные звонки, делать кофе заказчикам и даже готовить ланчи для сотрудников. А между всем вышеперечисленным печатать контракты, ездить на переговоры, на которых надо было переводить зачастую довольно сложные вещи и т. д.
За оставшиеся до Нового года 2,5 месяца мне пришлось учить терминологию Broadcast and Communication, учиться работать на компьютере, заниматься офисом, принимать факсы, отвечать на телефонные звонки, делать кофе заказчикам, и даже готовить ланчи для сотрудников. А между всем вышеперечисленным печатать контракты, ездить на переговоры, на которых надо было переводить зачастую довольно сложные вещи и т. д.
Мне, чистому гуманитарию, было очень и очень непросто вникать во все тонкости и сложности наших технологий. Но без этого никак. Даже, если выучить эту самую терминологию, все равно невозможно переводить правильно, не понимая смысла того, о чем идет речь. Как раз перед моим приходом на работу наша фирма (она называлась Qualitron) выиграла тендер на постройку телерадиокомплекса в Кремле, в Сенатском корпусе. И вскоре началась работа над проектом.
Тапани пробовал брать на переговоры в Кремль многих переводчиков, но всё каждый раз заканчивалось печально. В один прекрасный день он был вынужден взять меня – просто больше было некого. И после того, как мы с ним туда съездили, шеф, вернувшись в офис, сказал: «На Кремлевском проекте со мной будет работать Оля».
В Кремле мы проработали довольно долго – два года. Мы делали телестудию для президента России (в тот момент это был Борис Ельцин) что называется «под ключ». Компания Qualitron являлась генподрядчиком проекта и несла ответственность за все, что касалось телевизионных технологий, а также отвечала и за строительные работы, и за профессиональный свет в студии.
Проект этот был очень тяжелый, очень серьезный. Я каким-то образом нашла общий язык с работавшими там людьми, и, поверьте, это было непросто. Порой мне удавалось делать поистине чудеса. К примеру, когда мы приходили к коменданту Сенатского корпуса и говорили, что нам надо срочно ввезти в Кремль какие-то инструменты, детали, запчасти, нам отвечали: «Пишите письмо, оно пойдет на подпись коменданту Кремля, потом ещё куда-то и ещё, и где-то через неделю получите ваши инструменты». Тапани с ужасом на меня смотрел и говорил: «Оля, надо сегодня». Я опять шла к коменданту, разговаривала с ним, и через полчаса машина въезжала в Кремль. Тапани искренне изумлялся и спрашивал меня: «Как ты это делаешь?» Для финского менталитета это было совершенно непонятно. Там, если нельзя, то нельзя. А у нас получалось как бы нельзя, но можно 🙂 Шеф очень ценил мои навыки коммуникации, умение общаться с людьми, решать проблемы не официальным путем, а человеческим. При полном отсутствии у меня серьезных знаний в нашей индустрии получилось так, что мои контакты и человеческие взаимоотношения с людьми помогли мне в этом бизнесе не только остаться, но и стать человеком, как я надеюсь, уважаемым.
Я опять шла к коменданту, разговаривала, и через полчаса машина въезжала в Кремль.
— Как дальше развивались ваши проекты?
Повторюсь, я в бизнесе очень счастливый человек, потому что мне повезло многократно. Во-первых, мне повезло, что я сразу попала в хорошую, серьезную, высоко профессиональную компанию. К сожалению, сейчас Qualitron закрылся. Получилось так, что мы взялись за очень серьезный проект стоимостью десять миллионов долларов. Я говорю об Олимпийских играх в Сочи. Наши специалисты, и финские, и русские, в частности, Александр Маленков, который и сегодня трудится в этой сфере, успешно подняли проект и на сочинских Олимпийских играх внутреннее вещание шло с нашей системы.
И хотя наша компания все свои обязательства выполнила, финансово этот проект нам дался очень тяжело – были серьезные штрафные санкции, связанные с задержкой поставок оборудования, которая происходила по вине поставщиков, участников проекта, но мы, как системные интеграторы, несли за это финансовую ответственность. На фоне всех этих проблем, фирма Qualitron, к сожалению, обанкротилась и закрылась, но при этом до конца достойно работала и выполняла очень серьёзные проекты.
Второе, в чем, я считаю, мне очень повезло — это мой замечательный босс — Тапани Карьялайнен, человек, с которым я отработала долгих 18 лет. Он, собственно, и явился причиной того, что я не приняла ни одно предложение о переходе в другую компанию.
Без ложной скромности могу сказать, на тот момент практически все ведущие компании на нашем рынке делали мне фантастические предложения, чтобы я перешла к ним на работу.
Без ложной скромности могу сказать, что на тот момент практически все ведущие компании на нашем рынке делали мне фантастические предложения, чтобы я перешла к ним на работу. Но я, как человек достаточно самокритичный, в глубине души оценивала себя в этой индустрии, как случайного человека. Я всё время думала, что мне и так сильно повезло: попала в серьезную компанию, у меня замечательный босс, который знает мои способности и возможности, ценит их и не требует от меня невозможного. Мне предлагали руководство компаниями, зарплаты в два раза больше, чем мне платили в Qualitron и полную свободу действий. Но я от всего отказывалась. Хотя и раздумывала самым серьезным образом над некоторыми, особенно привлекательными и интересными предложениями. Наверное, так происходило из-за свойств моего характера, таких как ответственность и порядочность. Дело в том, что моим самым большим опасением было опасение не оправдать возлагаемых на меня надежд и, тем самым, подвести людей. Я была очень благодарна коллегам за все эти предложения, но в глубине души всегда была уверена, что это все случайно и не со мной :), поэтому и не приняла никаких предложений. Наверное я все же была не совсем права, но все сложилось так, как сложилось.
Когда Тапани ушел из Qualitron, и в компанию пришел новый директор Антти Лаурила, то и с ним у меня сложились очень позитивные и добрые отношения, и мы нашли полное взаимопонимание в совместной работе.
И хотя наша компания все свои обязательства выполнила, но финансово этот проект нам дался очень тяжело – были серьезные штрафные санкции, связанные с задержкой поставок оборудования, которая происходила по вине вендоров, участников проекта, но мы, как системные интеграторы, несли за это финансовую ответственность.
Я отработала в Qualitron до момента закрытия компании. А сразу после ее закрытия получила предложение перейти на работу в замечательную компанию “Трактъ”.
Этой компанией руководит человек, которого я уважаю бесконечно. Умный, талантливый, интеллигентный, креативный и, наконец, просто хороший человек Константин Шамильевич Правоторхов, с которым мне повезло поработать в “Трактъ”.
Но все-таки радио есть радио: с учетом того, что я 23 года проработала на телевидении, мне было трудно переключиться на радио, это все-таки другая специфика, все по новой надо было изучать. Кроме того, у Константина Шамильевича есть одна чисто человеческая особенность: он привык все делать сам. Даже если он кому-то что-то поручал, он обязательно должен был это контролировать. А я привыкла к тому, что Тапани доверял мне очень многие вещи. Я привыкла работать в большой мере самостоятельно, самостоятельно встречаться с людьми, принимать какие-то решения – конечно, по согласованию с шефом, но тем не менее.
Константин Шамильевич в этом плане другой человек: он все должен накрывать своим вниманием, полностью вести ситуацию. Он искал возможности кооперации со мной, я с ним, но он в Питере, я в Москве. Если бы мы были в одном городе, и я могла быть с ним рядом постоянно – все было бы несколько проще. Но я благодарна судьбе и за то недолгое время, которое проработала в “Трактъ”, за полученный опыт и за возможность поработать с таким замечательным человеком и специалистом.
Константин Шамильевич в этом плане другой человек: он все должен накрывать своим вниманием, полностью вести ситуацию.
Еще работая в “Трактъ”, я получила предложение перейти на работу в португальскую компанию wTVision – и мне опять повезло фантастически. Самое главное для меня, как для человека, чтобы, работая в компании, я этой компанией могла гордиться. Я гордилась Qualitron, я гордилась “Трактъ”, и я горжусь wTVision. Компания успешная, динамичная. В 2001 году в ней работало 10 человек, а сегодня более четырехсот. На сегодняшний день мы имеем представительства более чем в 10 странах мира.
wTVision разрабатывает очень интересные программные решения для спорта и не только. По сути, на наших софтах можно построить полноценный вещательный комплекс. И мне опять очень повезло с боссом. Это замечательный, талантливый, креативный, коммуникабельный, доброжелательный человек с прекрасным чувством юмора. Его зовут Рикардо Баррос.
Ricardo Barros: Nothing is impossible! The only thing that is impossible is not to die
Он португалец, но живет и работает в Бельгии. Получается, что фактически мной руководит европейское отделение wTVision. У Рикардо всегда была очень большая загрузка. Ничего не изменилось и сегодня, несмотря на пандемию – работы очень много. Поэтому в России я работаю фактически одна. Но, поскольку я все-таки не очень дружу с техникой, мне помогает мой экс-коллега по Qualitron Дмитрий Забровский.
Наш рынок носит некоторый налет «семейственности», особенно это касается тех людей, которые работают в этой области очень давно. Рынок небольшой, люди друг друга знают по многу лет, причем зачастую мы знаем членов семьи, детей, и то, какие у кого дела и проблемы. С Дмитрием я отработала в Qualitron 15 лет и знаю его как прекрасного специалиста и ответственного человека. Поэтому мы договорились с его руководителем, чтобы компания, в которой он работает, представляла wTVision на нашем рынке. Дмитрий прошел обучение у нас в головном офисе, в Лиссабоне. Таким образом, он, продолжая работать в своей компании Altmix, помогает мне в освещении технических вопросов при работе с заказчиками. Кроме того, наши проекты на российском рынке мы можем проводить через Altmix, которая имеет все российские регалии и, закрывать таким образом все юридические и таможенные вопросы, возникающие в процессе реализации проекта.
Поскольку я все-таки не очень дружу с техникой, мне помогает мой экс-коллега по Qualitron Дмитрий Забровский.
— Вы работаете только в России или в странах бывшего СССР тоже?
— Мы готовы работать в любых странах. В частности, у нас есть один проект в Украине, который довольно давно реализован. Мы работаем там через компанию-партнера. Это компания «Инженер-сервис», а руководит ею Дмитрий Прикордонный, с которым мы сто лет знакомы. Он замечательный человек и очень надежный и порядочный бизнес-партнер. Когда я начала работать на wTVision, то всех, кого могла, пригласила ознакомиться с нашими решениями. Всем очень понравилось, то, что предлагает на рынке наша компания. Но видите, какое время неожиданно настало: когда у нас уже было несколько проектов в работе, началась вся история с коронавирусом, и теперь надо смотреть, что будет дальше. За время пандемии наша компания сделала несколько разработок и интересных решений по удаленной работе, у нас был открытый вебинар, посвященный этой тематике.
— Пару слов расскажите о вашей истории с Большим театром.
Когда я начала работать на «Трактъ», а затем на wTVision, у меня появилось чуть больше свободного времени, потому что я не должна была от звонка до звонка находиться в офисе. Моя бывшая начальница из музея Бахрушина пригласила меня водить экскурсии в Большом театре России. Я с радостью на это согласилась, потому что у меня был, так называемый, творческий голод. Мне очень не хватало той работы, которую я всегда любила.
Моя давняя коллега по театральному музею Бахрушина пригласила меня водить экскурсии в Большом театре России.
Ни одну экскурсию я не провела одинаково, потому что от людей всегда идет разная отдача, разные реакции. Я смотрю на группу и понимаю, что рассказывать, как рассказывать, на чем сделать акцент, где улыбнуться, где пошутить и надо ли шутить вообще. Надо сказать, что у меня огромное количество благодарностей, сказанных в мой адрес людьми, и это очень приятно. Но в целом эта работа для меня скорее хобби, реализация моего творческого потенциала.
Моя основная работа остается для меня основной работой, а в свободное время, когда есть такая возможность, я с большой радостью вожу экскурсии в Большом театре и в историческом помещении Сандуновских бань, куда меня тоже пригласили по случаю, и получаю от этого массу удовольствия. Водила я их раньше в основном на английском языке, теперь, из-за пандемии, конечно, больше на русском. Правда, у меня практически не остается личного времени и выходных, но, поскольку мне нравится работа, то я все равно делаю её с удовольствием.
— Вы мама трех девочек. Как сложились их судьбы?
Мне кажется, что я в них воспитала то, что по моему личному мнению является главным для любого человека. Они у меня выросли очень хорошими людьми. Порядочными, добрыми и честными.
Моя старшая дочь, Лилия, работала на очень интересной и ответственной работе в одной большой компании в качестве менеджера по маркетингу и мероприятиям. Она занималась организацией корпоративов, выездов с заказчиками за границу и т. п. В ее зоне ответственности было все: от билетов и гостиниц до организации всех развлечений. Это довольно сложная и ответственная работа, потому что приходилось вывозить большое количество людей и надо было все сделать так, чтобы им было интересно, чтобы всё было вовремя, чтобы никто не потерялся, ничего не перепуталось и все остались довольны. Это непросто.
Я в них воспитала то, что по моему личному мнению является главным для любого человека. Они у меня выросли очень хорошими людьми. Порядочными, добрыми и честными.
До того, как дочка стала менеджером по маркетингу и мероприятиям, она работала в туризме и почти целый год жила во Вьетнаме, объездила всю Азию. Такой вот бесценный и интересный жизненный опыт. На данный момент она вышла замуж, живет в Голландии, потому что муж ее голландец, и внучка у меня наполовину голландка. Её зовут Полиночка.
Моя средняя дочь трудится в нашем бизнесе, в котором она работает с 17 лет. Она начинала свою трудовую деятельность в компании Vidau Systems, потом работала в Joy Systems у Евгения Ростова, недолгое время проработала в Kramer, а сейчас уже несколько лет работает в «Экспресс-Про». Я очень благодарна Елене Шишкаловой, которая много лет назад взяла Марину к себе работать совсем девочкой. А я к этому времени уже лет семь как работала в Qualitron. Конечно, шуточек, прибауточек и подначек на эту тему в Vidau было множество. Например, про то, что у них «казачок засланный» из Qualitron и т. д. Тогда я как-то позвонила Елене со словами: «Лена, ты, пожалуйста, не думай, что мы с Мариной обсуждаем дома какие-то рабочие вопросы». Она, не дав мне даже договорить, сказала: «Оля, если бы у меня была хотя бы тень сомнения, я бы не взяла твою дочь к себе работать, так что давай эту тему закроем. Тут нечего обсуждать». Мне было очень приятно, потому что тем самым Лена выразила определенное доверие и уважение ко мне лично. Я думаю, что сегодня я вправе гордиться дочкой, потому что она выросла в хорошего специалиста.
— Где она работает?
В «Экспресс-Про». На Марине лежат закупки, она работает с иностранными и российскими поставщиками, через нее идет очень много документации. Я прекрасно вижу, что она хороший специалист, ответственный, пользующийся заслуженным доверием руководства компании.
Моя дочь в этом бизнесе с 17 лет. Я очень благодарна Елене Шишкаловой, которая много лет назад взяла Марину к себе работать.
Что касается, младшей, Анны, то тут такая история. По работе я очень часто ездила в Грузию, у нас там выполнено несколько проектов. Одним из этих проектов был огромнейший по тем временам для Грузии проект, на несколько миллионов долларов, по полному техническому переоснащению канала «Рустави-2». Контракт был подписан в 2006 году, в течение года шла реализация проекта. Впоследствии мы продолжали с успехом работать на этом рынке, выполнили еще несколько серьезных проектов. К примеру, канал GMG. Мы его построили в рекордно короткие сроки, за два месяца, начав практически «с нуля». Абсолютно эксклюзивный проект. Был еще ряд других проектов, которые мы выполнили в те годы в Грузии. Я часто туда летала, даже жила там какой-то период времени. Полюбила эту страну. Теперь у меня там много друзей, как среди коллег, так и среди людей, не связанных с нашим бизнесом. Люди в Грузии очень гостеприимны и доброжелательны.
Видимо, и младшей дочке передала любовь к этой стране, потому что она, года два назад, когда мы с ней были в Грузии в отпуске, вдруг сказала: «Мама, можно я поживу тут?»
Видимо, и младшей дочке я передала любовь к этой стране, потому что она, года два назад, когда мы с ней были в Грузии в отпуске, вдруг сказала: «Мама, можно я поживу тут?» Я сказала: «Поживи. Когда еще делать это, как не тогда, когда ты молода и не обременена ни семьей, ни детьми». И Анюта осталась там жить. Я помогла ей устроиться с жильем и найти работу. Буквально вскоре, после моего отъезда, она познакомилась с молодым человеком. Дальнейшая история их знакомства была невероятно романтической – просто сюжет для голливудского фильма. Через какое-то время эта история получила логическое завершение. Дочка вышла замуж, была потрясающе красивая грузинская свадьба с венчанием, национальными костюмами, грузинскими песнями и танцами и двумястами пятьюдесятью гостями, а сейчас Аня мама чудесного малыша. Живут они в Грузии, в Тбилиси.
— Я хочу сказать, что это интервью – промежуточная история. Я надеюсь, что через какое-то количество лет мы еще раз его повторим с уже более развернутой историей ваших девочек, ваших внуков. У младшей мальчик или девочка?
Мальчик. Родители назвали его древнегреческим именем Лукас, что в переводе означает светлый.
— И, наконец, последний вопрос. У такого творческого человека, как вы, не может не быть какого-то постоянного хобби. Я прав?
Да, действительно, вы правы. Не считая экскурсий, у меня есть еще одно хобби. Я очень люблю путешествовать и фотографировать. В результате этих путешествий у меня появляются очерки и эссе об этих путешествиях. Эти рассказы я сопровождаю фотографиями, с которыми предварительно работаю, чтобы сделать их качественными и интересными для просмотра.
– Вы их где-то публикуете?
Честно сказать, нет. Только на ФБ. Впрочем, там у меня очень благодарная аудитория. У меня много подписчиков, которые мне пишут очень хорошие и добрые слова и ждут моих публикаций. Пока что мне этого вполне достаточно.
