Интервью с Бурулуш Батакановой, главным инженером Республиканского радиотелецентра Общественной телерадиовещательной корпорации Кыргызской Республики.
– Где и когда Вы родились?
– Я родилась 1959 году в городе Нарын Республики Кыргызстан.
– Кто были Ваши родители?
– Папа героически сражался на фронтах Великой Отечественной войны, участвовал в штурме и взятии Берлина, где и встретил 9 мая. Службу закончил только в 1950 году в составе ограниченного контингента Советских войск в Германии, в звании капитана. После возвращения домой работал на различных ответственных должностях в городе Нарын. Мама, неутомимый и трудолюбивый человек, была домохозяйкой. Всю свою жизнь она посвятила воспитанию детей и только когда мы подросли, она вышла на работу швеёй в местный “Быткомбинат”.
– Сколько в семье было детей?
– Восемь – у меня два брата и пять сестёр.
– Ваш отец воевал, а после еще пять лет служил. В семье царили армейские порядки?
– Вовсе нет. Папа с удовольствием окунулся в мирную жизнь. Нужно было восстанавливать страну. Сразу по возвращении, его пригласили на работу в городскую мэрию, тогда это называлось Горисполком. Чуть позже он был назначен секретарём парткома – заместителем директора по строительству на Ат-Башинскую ГЭС.
– Значит, воспитанием детей занималась мама?
– Нашим воспитанием занимались и папа и мама, просто папу мы видели реже, но всегда чувствовали его присутствие. В нашей семье главным было уважение друг к другу и дружба. Это сохранилось до сих пор, хотя родителей уже нет в живых. Никто из них не заставлял нас учиться или выполнять работу по дому – мы делали это сами, потому что так принято. Чувство ответственности прививалось с малых лет. Такие понятия как взаимовыручка, поддержка, трудолюбие и терпеливость были и остаются неотъемлемыми качествами нашей семьи.
– Как папа помогал маме с детьми?
– Нам всем очень важно было его мнение. Запомнилось, как папа подписывал наши дневники в конце недели – а каждый из нас ждал его похвалы за полученные оценки.
– Дети помогали друг другу в учёбе?
– В большой традиционной семье взаимопомощь является необходимостью. Помню в детстве, играя в школу как большинство детей, мы друг друга чему-то учили. Я как старшая исполняла роль учительницы, младшие сестрёнки были моими ученицами. Учитывая, что сестрёнки ходили в русскую школу, а я в кыргызскую, помогая младшим со школьными заданиями, вместе с ними изучала русский язык и литературу, учила стихотворения. Всё это без использования словаря.
– Зачем Вам был русский язык, если все окружающие, и русские и немцы, разговаривали на кыргызском языке?
– Действительно, в городе, где прошло моё детство девяносто с лишним процентов населения составляли кыргызы. Русские, немцы и представители других национальностей не просто общались на кыргызском языке, они на нём и шутили. Мы все тогда жили в Советском союзе, где государственным языком был русский и было нормой говорить не только на родном языке. И потом, как бы я помогала младшим? Мне самой это очень пригодилось, когда училась в институте.
– Сколько детей из Вашей многодетной семьи получили высшее образование?
– Мы все получили высшее образование, трое защитили докторскую диссертацию. Одно из замечательных качеств, которые родители в нас вложили – стремление к образованию, мы им бесконечно благодарны за это.
– Для такой большой семьи и дом, наверное, был большой?
– В Средней Азии, традиционно, сразу большой дом строят редко. Но у папы был в этом отношении другой подход, приобретённый им во время службы на западе. Поэтому, когда родился мой старший брат, папа вместе со своими братьями построил большой дом, к которому позже пристроили ещё одну комнату – для девочек.
– Почему выбрали Ташкентский, а не Фрунзенский ВУЗ?
– Ещё в девятом классе по дороге со школы я увидела объявление: «Начинается набор абитуриентов. Экзамены физика, математика устно. Диктант по русскому языку, если школа с кыргызским языком обучения». Читала это объявление и понимала, сюда я обязательно поступлю, без блата – физика, алгебра, геометрия – мои самые любимые школьные предметы.
– Какой это был институт?
– Ташкентский электротехнический институт связи.
– Родители поддержали Ваше решение?
– Признаюсь, я держала это в тайне до последнего дня. Знала, что родители будут против такого выбора.
– На примере старшей сестры?
– Да, она поступила в Ленинградский химико-технологический институт, но по настоянию родителей перевелась на химический факультет Фрунзенского государственного университета.
– Как же получилось, что Вы всё-таки поехали в Ташкент?
– Папа сначала был против и категорически запретил даже думать об этом. Потом по совету мамы решил временно отступить. Мама считала, что надо дать мне возможность попробовать: если не получится – сама буду виновата. Да и старший брат сказал: «Пусть едет. Если и поступит, то быстро по семье соскучится и вернётся домой». Папа сдался и повёз меня в Ташкент, из-за жары он не дождался окончания вступительных экзаменов и вернулся в Нарын.
– У Вас интересная история с выбором факультета.
– Это младший братишка мне выбрал. Я ему рассказывала, какие в институте есть факультеты, а он мне и говорит: «Тебе надо идти на радиосвязь». Почему, спрашиваю – «Будешь радиоволны изучать». Вот так и выбрал мне профессию на всю жизнь.
– Как проходили Ваши студенческие годы? На технических специальностях традиционно мало девочек в группе, тяжело пришлось?
– Жила в общежитии, получала сначала обычную, а на старших курсах повышенную стипендию. В нашей группе из двадцати пяти человек собрались студенты более десяти национальностей, и всего три девочки.
– Группа оказалась дружной?
– Очень, с некоторыми ребятами до сих пор дружим.
На первом курсе я записывала на полях тетради незнакомые слова. Словаря у меня не было, единственный доступный мне журнал на русском языке был «Юность».
– Занятия русским языком с младшими детьми в семье Вам оказались кстати? В институте обучение велось на русском?
– Они пригодились, но этого было мало. На первом курсе я записывала на полях тетради незнакомые слова. Словаря у меня не было, единственный доступный мне журнал на русском языке был «Юность». Его я зачитывала «до дыр». С каждым незнакомым словом я искала перевод до тех пор, пока не находила. Если я чего-то не знаю – надо узнать, не боясь искать ответы на свои вопросы, не пасовать перед трудностями. Это правило осталось со мной на всю дальнейшую жизнь. Тогда же начала читать кыргызскую, русскую и зарубежную литературу на русском языке.
– На каких занятиях было очень сложно? На факультете ещё и военная кафедра была или девочкам делали поблажки?
– Поблажек никаких не было, на военной кафедре мы получали важный практический опыт. Все без исключения изучали всевозможные радиостанции, настраивали их, составляли связь. Были и такие дисциплины, о которых я раньше понятия не имела, например радиорелейные линии. В институте ходила поговорка: «Кто сдал приёмники – может с мальчиками дружить или выходить замуж».
– Насколько сложно было писать и сдавать по таким предметам коллоквиумы и курсовые?
– Преподаватели разрешали делать это ранее установленного графика сдачи работ, если ты, конечно, был к этому готов. Я активно этим пользовалась.
– Куда получили распределение после окончании института?
– В советские времена в институтах за полгода до защиты дипломного проекта, вывешивали списки мест возможного трудоустройства. Студенты выбирали то, что им больше подходило. Комиссия и представители организаций согласовывали вопросы обеспечения жильём, предлагаемой должности, размеры подъёмных и зарплаты. Декан нашего факультета, Михаил Михайлович Ваулин относился к нам с отцовской заботливостью. По совету папы я выбрала именно Республиканский радиотелецентр Государственного телерадиовещательного комитета (РРТЦ ГТРК) в городе Фрунзе, чтобы быть поближе к дому.
– Ваш отец, получается, уже смирился с Вашим выбором?
– На тот момент ещё нет. Какое-то время отец предлагал работать то в службе связи МВД, то в КГБ. Я папе каждый раз объясняла, что люблю свою работу, у нас очень хороший коллектив и никуда уходить не хочу. После этого он перестал меня уговаривать.
– Возможно, это было связано с тем, что работа по сути «неженская»?
– Скорее всего, он хотел, чтобы я стала экономистом.
– Приехав во Фрунзе, Вы поселились в общежитии?
– Об этом и речи не могло быть. Старший брат после окончания ВУЗа остался во Фрунзе, к моменту моего приезда у него уже была там собственная квартира. Я жила с ним и его семьёй до тех пор, пока не купила в кооперативе свою. На государственные квартиры была огромная очередь, а в конце 80-х и вовсе перестало быть реальностью хоть когда-нибудь её дождаться.
– Как новоиспечённого инженера встретили на первом рабочем месте?
– На распределительную комиссию приезжал Георгий Георгиевич Дука, начальник телевизионного цеха Фрунзенского РРТЦ, он дал адрес, куда мне нужно было явиться по приезде. Когда пришла, он встретил меня дружелюбно. К тому же оказался моим непосредственным начальником, сказал, что мне повезло: «Как раз новую аппаратуру запускаем, все вместе будем учиться».
– Какую аппаратуру тогда пришлось изучать? Как проходило обучение?
– Это был первый цветной аппаратно-студийный блок АСБ-5ЦТ. Предоставляли литературу, я читала, ничего не понимая, потому что, к самой аппаратуре не допускали из-за отсутствия отметки о сдаче техминимума. Потом на месяц отправили свеклу полоть, потом, ещё на месяц на стройку. Так дело не пойдёт, подумала я и пришла к начальнику цеха с просьбой поставить меня в смену к Станиславу Михайловичу Гайдаренко. Он был удивлён, но к работе с аппаратурой допустил.
– Как складывались отношения в коллективе?
– В цехе работали тридцать два человека, двенадцать из них – квалифицированные инженеры-мужчины. Они впервые увидели девушку-кыргызку с высшим техническим образованием. Естественно, что потребовалось время для того, чтобы понять, какой я инженер, но отношения были дружеские
– Начальник цеха Вас поддерживал?
– Дука относился ко мне со вниманием и всегда интересовался: чем я занимаюсь, что успела освоить. Со временем и остальные коллеги стали относится ко мне с уважением, буквально за два месяца я доросла до исполнения обязанностей начальника смены.
– Опыт, необходимый для такого продвижения по службе, Вы набрали всего за два месяца?
– Это оказалось возможным благодаря преподавателям нашей «Альма-матер», Ташкентского электротехнического института связи, которые не просто давали своим студентам набор знаний. Они научили нас добывать знания самостоятельно.
– И полетели вверх по карьерной лестнице?
– Не знаю, насколько это можно назвать полётом. Каждое утро мой начальник задавал вопрос на засыпку, если сразу не отвечала – ответ переносили на следующий день. За тот год я училась больше, чем за весь курс института. Стремление всегда делать лучше всех, быть лучшей в своей профессии, поддержка и стимулирование к углублению и повышению квалификации со стороны Гайдаренко помогали справиться и со сложными техническими задачами.
– Какая задача оказалась особенно трудной?
– В 1993 году, когда я уже была начальником цеха телевидения, нам пришлось самостоятельно выполнять монтаж оборудования АСБ. До этого никто из команды этим не занимался.
– Но как Вы решились?
– Мы пробовали пригласить на этот проект компанию из Москвы, так как ещё с советских времён монтаж делали москвичи, Шауляй – видеооборудование, Кировоград – занимался настройками звукового оборудования. Но мне не удалось убедить действующее тогда руководство выделить средства для оплаты работ по монтажу и пуско-наладке. У нас на складах новое пятикамерное оборудование с освещением лежит, а мы на старье работаем. Конечно не сразу, но мои замечательные инженеры, которые в своё время были моими наставниками и много чему научили, подключились к разработке поэтапного плана работ.
– Какие выводы сделали из этого проекта?
– Первое – у меня отличная команда. Второе – нельзя пасовать перед трудностями. В результате реализации этого проекта мы не только запустили новый АСБ, каждый из нас убедился в широте своего потенциала. На сегодняшний день с уверенностью могу сказать, что у нас работают лучшие интеграторы в стране.
– У Вас есть ещё одно высшее образование?
– В 2002 году без отрыва от производства с отличием закончила экономический факультет Кыргызского Государственного университета по специальности «менеджмент».
– Для чего это Вам понадобилось?
– Меняющиеся экономические реалии требовали основательных познаний. Это было ещё одним шагом к самосовершенствованию в профессии. Для меня было и остаётся важным развитие нашего национального телевидения и радиовещания.
– Какая должность стала следующей в Вашей карьере?
– В 2002-м – заместитель директора по эксплуатации технологического оборудования ТВ и РВ, в 2004-м – начальник комплекса радиовещания. В сентябре 2009 года, несмотря на моё сопротивление, меня назначили на должность главного инженера Республиканского радиотелецентра Общественной телерадиовещательной корпорации (РРТЦ ОТРК) Кыргызской Республики.
– Боялись ответственности?
– Нет, ситуация была неоднозначной. Мне не понравилось, как и почему увольняли моего предшественника – без объяснений, без шанса исправиться.
– Переживали, что с Вами могут поступить также?
– Об этом я не думала. И тогда, и сейчас я понимала – это хороший специалист, просто на какой-то момент времени он позволил личной жизненной ситуации влиять на работу. На нём тогда была очень большая нагрузка.
– Его уволили?
– Нет, я смогла убедить руководство не делать этого.
– Должность ответственная сама по себе, а Вы пришли на неё в очень тяжёлое для национального телевидения и радиовещания время. Какие задачи тогда стояли?
– За десять лет на развитие и модернизацию оборудования РРТЦ не было выделено ни одного тыйина. Бюджета хватало на выплату зарплаты, обязательные платежи за коммунальные услуги и тому подобное. Модернизация требовалась везде и всюду.
– Как выходили из положения?
– На тот момент спасением стал технический грант на семь миллионов долларов, выделенный в 2006 году по линии JICA. Генеральным проектом, разработанным совместно с японской стороной в 1993-95 годах, предусматривалось выделение 21,5 миллионов долларов.
– Жизнь внесла свои коррективы?
– Конечно. Приоритет использования определяла киргизская сторона. Разве могло правительство в такое тяжёлое время расходовать колоссальные средства только на модернизацию РРТЦ, наиболее важными были сельское хозяйство, медицина и образование. Нам доставались крохи, но в том положении, в котором тогда находилась Республика, это было правильным решением. Через это прошли, наверное, все постсоветские страны.
– С учётом имеющегося у Вас на тот момент практического опыта и знаний, полученных на экономическом факультете, какие шаги предприняли?
– Бахтияр Женишбекович Алиев сразу после назначения на должность директора попросил подготовить план по использованию выделенных средств. Я собрала все заявки, рапорты коллег, разложила их по папкам в порядке приоритетности. Первоочередной задачей было проведение оптоволоконных линий связи.
– У Вас или у кого-нибудь из коллег был опыт проведения таких работ?
– Ни у кого. Я информацию по крупицам в интернете собирала, потом с начальником цеха телевидения В.В. Михиным, вдвоём это прорабатывали, встраивали в нашу ситуацию со скудным финансированием и изношенностью сетей. Но, детально продуманное техническое задание мы с ним составили.
– Что было дальше?
– В 2010 году нам поставили оборудование. На улице очередная революция. А нам нужно приступать к прокладке, установке и наладке оборудования.
– Где нашли исполнителей?
– Сами придумали – сами реализовывали. В тот момент я была готова сама идти откапывать колодцы.
– Рабочих не нашлось?
– Дело в том, что к этому моменту колодцы не обслуживались лет двадцать. Много свинцовых кабелей было вырезано и украдено. Так что, начиная с поиска и откапывания колодцев до прокладки новых кабелей – всё делали сотрудники РРТЦ, хотя это не входило в их обязанности и делали они это впервые в своей жизни. Сто один колодец, 4,5 километра кабеля – специалисты поймут какой это гигантский и тяжёлый труд.
– В Киргизии часто происходили революции, это сильно тормозило Вашу работу?
– Несмотря на сложные, нестабильные времена, мы продолжали работать. Если ждать удобного времени, можно совсем ничего не успеть. Мы не особенно оглядывались на происходящее вокруг, приостанавливалась только та работа, выполнение которой было связано с риском для жизни. Но если проведение работы можно было организовать по-другому, мы её делали. Надо мной тогда многие посмеивались – все революции делали, а Вы оптику тянули.
– Это говорит о том, что для такого проекта Вы собрали настоящую команду единомышленников-энтузиастов.
– На энтузиазме тогда делалось многое. На ходу осваивали смежные специальности, принципиально новые схемы работы.
– Директор по-прежнему оказывал поддержку или только на первых порах вошёл в положение, а дальше сама?
– Без поддержки руководства и понимания стоявших перед нами задач, мы не смогли бы сделать такой серьёзный прорыв по модернизации оборудования, расширению технических возможностей нашего РРТЦ.
– Какие изменения принесли октябрьские события 2020 года?
– Впервые в истории развития кыргызского телевидения и радио – директор Республиканского телецентра стал генеральным директором Общественной телерадиовещательной корпорации (ОТРК). Я рада, что заслуги Б.Ж.Алиева в деле развития РРТЦ оценили по достоинству, на этом посту у него будет больше возможностей для развития национального телевизионного и радиовещания.
– Какие ещё проекты удалось реализовать?
– В процессе подготовки перехода к цифровому телевещанию создавали дополнительные аппаратно-программные блоки, модернизировали действующие аппаратные в соответствии с техническими требованиями ЦТВ, так как открывали пять дополнительных телеканалов. По воздуху протянули оптику для резерва.
– В Вашем ведении находится не только Бишкек, но и региональное телевидение?
– У нас только южный филиал в городе Ош, есть собственные корреспонденты в регионах, три года назад открыли корреспондентский пункт в Москве.
– В областях своих телерадиокомпаний нет?
– Конечно есть, но они в подчинении у Министерства культуры.
– Каким образом, в этой ситуации, распределены зоны ответственности?
– Несмотря на прямую выгоду единого технического центра, областные радиотелецентры пока самостоятельно занимаются модернизацией и обслуживанием оборудования, что в свою очередь сильно усложняет процесс перехода на цифровые форматы. Такая история как раз о том, насколько важно наличие взаимопонимания между руководством и исполнителями.
– Сколько сотрудников задействованы в Вашем секторе ответственности?
– Больше двухсот. Основное производство: полностью комплекс телевидения и комплекс радиовещания.
– Каким образом определяете поэтапные цели развития РРТЦ ОТРК?
– На данном этапе для меня уровень «Первого канала» и ВГТРК, – это программа минимум. Технический прогресс безостановочно движется вперёд, постоянно идёт обновление технологий и оборудования. Нельзя стоять на месте, иначе опять окажемся в хвосте. К сожалению, недостаточное финансирование, для некоторых, оказывается уважительной причиной, чтобы опустить руки.
– Как «поднимаете» такие руки? Или увольняете сразу?
– Увольнением проблем не решить. Начинаю воспитательную работу: «Ребята, вы самые лучшие специалисты в стране. Если сравнивать свою работу с частным каналом, открывшимся в однокомнатной квартире на первом этаже – вы перестанете быть лучшими очень быстро. Сравнивайте свои достижения с лидерами на постсоветском пространстве, а когда их догоните – можно и на обгон пойти».
– Если бы всё зависело только от них…
– Об этом тоже нужно помнить. Любая высота, любое достижение зависит от многих факторов, от многих личностей. Нужно искать пути достижения взаимопонимания, при необходимости приглашать к сотрудничеству и не стесняться учиться в любом возрасте.
– На данный момент времени у Вас есть крупные проекты?
– Есть три важных для нас проекта: модернизация аппаратной телевидения, внедрение автоматизации эфира и долгосрочного хранилища, полная модернизация всего радиокомплекса.
– Ваша карьера – разрушение представлений россиян о дискриминации женщин на Востоке.
– У нас сильны традиционные представления о семье, где женщина, прежде всего хранительница очага, мать, невестка. Но сегодня подобные стереотипы уходят на второй план. Кому-то удаётся это совмещать с работой и если хотят, делают карьеру.
– В жизнь обычных людей, далёких от сферы Вашей деятельности входят новые технологии, даже те, которые изначально предназначались для узкого круга специалистов. Это упрощает нашу жизнь или наоборот, усложняет?
– Люди все разные, и пользуются достижениями технического прогресса каждый по своему разумению. Меня смущает погружение некоторых пользователей социальных сетей в виртуальный мир, они выпадают из реальных отношений с живыми людьми. Упрощенческий подход в разговорной речи, в профессии такие погружённые проявляются отсутствием интереса к работе, стремления добиваться каких-то высот. Переживают, если не могут сменить уже имеющийся телефон на новую модель, тщательно изучают функции личных гаджетов. На рабочем месте, как правило, отношение совершенно противоположное.
– Кому как не Вам знать о ценности настоящих человеческих отношений. Вы до сих пор храните дружбу большой семьи, оставленную в наследство от родителей.
– Так жили наши деды и прадеды, так нас воспитывали наши родители. Дружная семья – это когда каждый готов поддержать каждого, где проблемы – решаются сообща. Так сложилось, что вся моя жизнь посвящена работе. Но к счастью мы с сёстрами и братьями дружим и встречаемся не только по праздникам.
