Интервью с Евгением Ростовым, исполнительным директором JC Group.
– Когда и в какой семье Вы родились?
Я родился в 1971 году в семье инженеров. И отец, и мать у меня окончили МВТУ им. Н. Э. Баумана. Отец потом преподавал в этом ВУЗе. Мама работала в сельскохозяйственной отрасли программистом на огромных вычислительных машинах с перфокартами. Моя сестра, которая на семь лет старше, окончила Российский химико-технологический институт им. Д. И. Менделеева, а я пошел по стопам родителей и поступил в Бауманку.
– В школе хорошо учились?
В школу я пошел в шесть лет, поэтому был самым младшим в классе. В те времена еще не принимали в школу с шести лет, но благодаря тому, что в этой школе училась моя сестра, которая была отличницей, активисткой и будущей медалисткой, меня взяли. Школьная комиссия сначала не хотела принимать меня, но, узнав, что я младший брат Юли Ростовой, их лучшей ученицы, решили поговорить со мной, чтобы оценить способности. Ответить на их вопросы для меня не составило никакого труда, так как я считать и читать научился чуть ли не в три года, и меня приняли в первый класс. Насколько я помню, уже в первом классе я прочел «Трех мушкетеров» Дюма, и долгое время эта книга была моей любимой, я перечитывал в её юношеском возрасте раз восемь. Учился я очень хорошо, так как сестра задала высокую планку, и мне надо было соответствовать ее уровню. После 8 класса пошел учиться в новую школу в математический класс.
– Родители заставляли учиться?
Нет, ни меня, ни сестру не заставляли учиться. Они даже не проверяли уроки, мы сами как-то ответственно подходили ко всему. При этом родители все время были на работе, а мы жили с бабушкой и дедушкой. Дедушка ушёл рано, мне было восемь лет.
– Дедушка фронтовик?
Да, ветеран Великой Отечественной, прошел всю войну. У него шесть орденов, среди которых ордена Ленина и Красного знамени, которые я любил разглядывать в детстве. Часто примерял его форму. Дед, профессиональный военный, служил в железнодорожных войсках, в отставку вышел в звании полковника. Когда я спрашивал у него, чем они занимались на войне, то он говорил: «Когда наши наступали – мы строили мосты, когда отступали – разрушали».
Я и родился в доме высшего командного состава железнодорожных войск на улице Летчика Бабушкина. Первую часть этого дома построили еще во время войны, в 1944 году, а вторую часть, куда мы потом переехали – чуть позже. Это интересный дом, пяти и шестиэтажный, с лифтами. Я и сейчас иногда приезжаю туда, когда охватывает ностальгия по этому беспечному времени. Я с большой теплотой вспоминаю свое детство. У нас был большой и дружный двор.
– А бабушка чем занималась?
Бабушка до войны работала стенографисткой, потом познакомилась с дедушкой и посвятила себя семье, воспитанию детей и внуков.
– Почему в 9 классе Вас решили перевести в математический класс?
В школе у меня хорошо получалось с математикой. Уже в средних классах я принял решение пойти по стопам родителей и учиться в Бауманке. Программа по математике для обычных школ мне была не очень интересна. Поэтому меня перевели в математическую школу, которая находилась недалеко от нас на Вересковой улице, в районе, который все называли Институт Пути. Плюс ко всему завуч этой школы жила в соседнем подъезде, и родители с ней дружили, поэтому мой перевод в эту школу не составил особого труда. У нас был замечательный дружный класс, мы до сих пор стараемся постоянно встречаться с одноклассниками.
– Спортивные секции посещали какие-нибудь?
Я был спортивный мальчик, играл в теннис, занимался самбо. Во втором классе я начал заниматься теннисом на спортивной базе Спартака «Ширяево поле» с тренером Татьяной Федоровной Наумко. Она тренировала также Андрея Чеснокова, который впоследствии стал одним из ведущих теннисистов страны. Отбор в этой школе проходил жестко, из 40 человек вначале осталось всего два воспитанника – я и еще один мальчик. Два года я занимался теннисом, но во время каких-то отборочных соревнований заболел и не пришёл, даже не предупредил тренера. А когда я потом пришёл на занятия, Татьяна Федоровна меня не приняла. Вот так я и не стал теннисистом, но до сих пор люблю играть в теннис.
Самбо – это мой осознанный выбор, хотелось стать крепче. Занятия меня увлекли, и уже на третьих соревнованиях я занял первое место и два-три года держался на этом уровне. Уже в институте получил сначала первый юношеский разряд, а потом и звание кандидата в мастера спорта. Но в полуфинале Первенства Москвы среди профсоюзов получил травму, произошел подвывих седьмого шейного позвонка. После этого появился страх, который мешал полноценно заниматься и бороться. Но я очень благодарен этому виду спорта, так как получил большой задел прочности и бодрости на всю оставшуюся жизнь.
– Школу вы окончили в 1987, а в 1988 должны были пойти в армию.
Действительно, тогда призывали даже тех, кто поступил в ВУЗ. Но у меня, во-первых, был год запаса, так как в школу я пошел в 6 лет. Во-вторых, с 1989 года студентам снова стали давать отсрочку от воинской службы. Таким образом, в армию я не пошел, у меня есть военный билет лейтенанта запаса.
– Какую специальность выбрали в вузе?
Я поступал еще в училище, МВТУ – Московское высшее техническое училище, а закончил уже МГТУ – Московский государственный технический университет. Я хотел поступить на «космическую» специальность, но не прошел по конкурсу. Получил две четверки: за сочинение (выбрал свободную тему «Мой любимый поэт» и писал про Владимира Высоцкого) и по физике. Поэтому пошел учиться на факультет «Материалы и технологии» по специальности «Технология машиностроения» со специализацией на «Металлорежущие станки и автоматы». Но, скажу честно, по специальности я поработал только во время производственной практики. ВУЗ я окончил в 1993, а с 1992 года я уже работал в JoyCompany.
– Какая появилась первая работа?
В Бауманке были очень хорошие стипендии, если во многих вузах базовая составляла 45 рублей, то у нас – 75. Если учился на «4» и «5», то можно было рассчитывать на 87 рублей, а если на одни пятерки, то на 105. Я почти все время учебы получал 87 рублей. Поэтому я особо не бедствовал, удавалось даже помогать родителям. Но, несмотря на это, постоянно бывали и различные подработки. Ездил экспедитором в Астрахань за рыбой, торговал книжками в «Олимпийском», а вот уже на первую постоянную работу меня пригласил Саша Петин, тоже довольно известный человек в нашей индустрии. Мы учились с ним в одной группе. Он сказал, что его научный руководитель Владимир Михайлович Лошкарев пригласил его для участия в проекте по созданию базы данных с графическими объектами. А так как я тогда уже увлекался программированием, экспериментировал в TurboPascal, то присоединился к группе, и мы начали делать эти базы данных для «ЭРЕМа».
– Получается Вы создали частную фирму?
Тогда еще нет. Нам просто дали возможность удаленно в МИСИ (не в основном здании, а «на Шлюзах») работать по вечерам на компьютерах (386-х, если мне не изменяет память). Потом эта деятельность плавно перетекла в «Элогар». А уже в 1992 году Лошкарев пригласил нас с Сашей создать новое коммерческое подразделение в JoyCompany. Это было рекламное агентство, организованное Александром Максимовым, к нему примкнул Владимир Михайлович с целью продажи оборудования для компьютерной графики. Мы начинали развивать это направление втроем в комнате в 10 м2. В самом начале просто брали каталоги с зарубежных выставок и конференций (например, SigGraph), выбирали оттуда компании и писали им письмо с предложением о сотрудничестве и намерении быть их представителями в России.
– Вас пригласили наемным работником?
Да, мы с Сашей были наемными сотрудниками. Шел 1992 год, мне 21 год, а Владимиру Михайловичу 35 лет. Вначале мы являлись частью рекламного агентства JoyCompany, а потом уже остались самостоятельно под тем же именем как торговая компания. Наше дальнейшее название «JC» – аббревиатура первого наименования. Так мы втроем и начали продавать. Время было благодатное, конечно, немного шальное. Первую плату видеозахвата формата NTSC я продал куда-то во Владивосток. Задора было много, и мы получали большое удовольствие от работы.
– Чем занималась компания?
Поставкой оборудования и софта для создания графики. Мы стали глубже погружаться в технологии и так получилось, что у нас с Сашей появились свои подчиненные, мы разделились на отделы. Саша стал специализироваться на Mac, а мне достался Silicon Graphics. Тогда существовали три гранда, выпускающие ПО для компьютерной графики, которое работало на компьютерах Silicon Graphics: TDI, Wavefront Technologies и Alias Research. Мы работали с Alias Research. Появлялось много рекламных агентств, и для серьезного агентства считалось дурным тоном не иметь в своем арсенале компьютер Silicon Graphics. С учетом того, что компьютер стоил около 30-50 тыс. долларов, софт от 25 тыс., а скидка доходила до 45%, продажи были «объёмными» и высокомаржинальными. Довольно скоро мы стали топовыми реселлерами Silicon Graphics в Европе.
– Как вы завязали отношения с SiliconGraphics?
Всех деталей я уже не помню. Знаю, что сначала их пригласили на конференцию «Графикон», а потом внутри JoyCompany родилась выставка AniGraph, куда уже съезжались все поставщики оборудования и ПО для компьютерной графики.
– Что было дальше?
Бизнес пошел. Я стал активно ездить на выставки. Первая выставка, куда я поехал в 1994 году – это CeBIT в Ганновере. Дальше были уже наши классические выставки: IBC, NAB и другие. Недавно посчитал, я на NAB был 19 раз, оказывается, на IBC – 20 раз. Дальше Владимир Михайлович захотел стать официальным дистрибьютором Silicon Graphics по СНГ. Для этого он создал новую компанию Catalyst Silicon Solutions, переехал на Таганку, а на нас оставил JoyCompany. Тогда с Сашей и Женей Черняковым мы имели долю в компании по 10%. Если в самом начале моя должность в компании звучала как International sales manager, то к этому времени я уже стал коммерческим директором.
– Дела, значит, пошли хорошо?
Так было до 1998 года, пока не случился кризис, это, во-первых. Во-вторых, Wintel-based рабочие станции стали «подтягиваться» к Linux по уровню графики, появились новые карты, и наш софт, который уже портировали на Wintel-платформу, стал стоить дешевле. Понятно, что мы торговали не только этим оборудованием, у нас были и другие проекты, в том числе и телевизионные. Хотя меня всегда тянуло не столько к телевидению, сколько к постпродакшн. Это мое любимое направление – всё, что касается компьютерной графики и анимации. Мне повезло, что я всю жизнь занимаюсь любимой работой.
– Как кризис отразился на вашей компании?
В 1998 году Владимир Михайлович вернулся, так как с Catalyst Silicon Solutions ничего не вышло. Он решил объединиться с Steepler Graphics Group и создать новое предприятие, существующее и по сей день – это System Video Graphics Alliance. Нам сказали, что в новом бизнесе у нас доли не будет и предложили стать заместителями руководителя.
Мы собрались частью коллектива (к тому моменту уже работало порядка 40 человек), обсудили ситуацию и «костяком» из семи сотрудников приняли решение покинуть компанию.
– Куда вы пошли дальше?
В августе 1998 года случился кризис, в сентябре нам озвучили это решение, а 30 октября мы зарегистрировали компанию «Джой Компани – Системная Интеграция». С этого момента мы ведем историю как отдельная компания, которой в равных долях владели 4 человека: я, Саша Петин, Женя Черняков и Сергей Ванюков. Еще трех сотрудников мы взяли с собой из старой компании.
С одной стороны, у нас «в портфеле» уже имелись интересные проекты, с другой стороны – у нас на тот момент не было 100% понимания как вести собственный бизнес. Например, мы открыли счет в одном небольшом, вроде бы «дружественном», банке. В результате первый же большой транш от Первого канала завис в этом банке. Несколько месяцев мы по частям вытаскивали деньги, понятное дело, что просели по срокам, но, в итоге, выкрутились.
– Что за проект для Первого канала?
Поставка программно-аппаратного комплекса на базе рабочей станции Silicon Graphics и компоузингового софта Jaleo.
– За что Вы отвечали в новой компании?
Я по большей части отвечал за импорт и продажи, а Саша и Сережа предложили создавать и развивать свои разработку и производство, и они оказались правы в долгосрочной перспективе. Мы начали делать свои видеосервера, и сейчас «Азимуты» (уже от компании BramTech) успешно работают по всей России и не только.
Компанию составляли несколько отделов: отдел Editing (E), который занимался поставкой комплексов для видеомонтажа, компьютерной графики, анимации и звукозаписи; отдел Systems (S), который занимался системными проектами на базе собственных разработок, созданием серверов, систем для видеоархивов. Еще один отдел назывался Design (D), здесь занимались продажей систем для промышленного дизайна на базе продуктов Alias Research. Отсюда дальше пошло еще одно наше направление для оборонной и «околооборонной» промышленности: различные симуляторы и тренажеры. В рамках этого направления мы в 2001 году реализовали первый проект по виртуальной реальности для обучения управления самолетом-амфибией Бе-200 «Альтаир».
– Каких успехов удалось добиться? Какие интересные проекты можете отметить?
Наша компания развивалась на энтузиазме, опыте и человеческих отношениях. Все вопросы с клиентами удавалось решать оперативно и конструктивно (термин «клиентоориентированность» был тогда еще не в ходу, но именно на эти принципы мы опирались). Компания росла, и в 2007 году наш оборот составил 15 млн долларов. По многим нашим проектам мы были «первые в…». К примеру, первая поставка съемочной кинотехники формата HD (Sony Cinealta) в Восточную Европу, для компании UMP Рауфа Атамалибекова. Поставка студии звукозаписи формата Dolby Atmos (также первой в Восточной Европе) для «НТВ-Кино», подготовка миссий для эксперимента по имитации пилотируемого полёта на Марс «МАРС-500» с Институтом медико-биологических проблем РАН. Еще был интересный проект с ВГТРК во время Олимпийских игр в Ванкувере. Мы делали мобильную виртуальную студию. Сначала мы ее собрали здесь на Шаболовке, полностью протестировали, а потом уже развернули в Ванкувере. Это комплекс на базе системы Vizrt, которых, кстати говоря, мы тоже одними из первых привезли в Россию. Все дневники Олимпиады шли из этой студии, при этом размер у нее был 24 м2. В результате мы вместе с ВГТРК получили от НАТ награду за «Лучший системный проект 2010 года». Первую крупную автоматизацию на своем программном обеспечении мы сделали для «РЕН ТВ», это произошло в 2004-2005 годах. Да много и других интересных проектов (по 200-300 разноплановых поставок каждый год) – все не перечислить.
– В какой момент произошел раскол среди акционеров?
Большинство расколов обычно происходит в кризис. Случился кризис в 2008 году. Оборот компании упал почти вдвое, с 15 млн долларов до 8 млн. Получилось так, что мы ушли в минус. Параллельно мне стало интересно другое направление – 4D-кинотеатры. Мы первые в России в 2007 году начали делать такие кинотеатры на подвижных платформах со стерео-очками и большим количеством спецэффектов. Мы в это направление пошли вместе с Женей Черняковым, а партнеров в известность не поставили, думаю, это было не совсем правильно. Были еще другие моменты, но разошлись мы по-хорошему. В 2009 году ребята переехали в офис в том же районе. Они забрали с собой все направление по разработке ПО и видеосерверов, которое продолжают развивать по сей день. У нас осталось направление по поставке оборудования для производства кино, графического контента, анимации и обработки звука.
– Чем стали заниматься дальше? После кризиса клиентов на рынке было, наверное, не так много?
Нас спасала репутация и клиентская база, которая нарабатывалась годами. Осталось много долгосрочных клиентов, которые каждый год покупали что-то новое. Это и телеканалы, которые каждый год обновляли ПО, и оборонные комплексы, которым мы поставляли симуляторы и тренажеры. Общение с крупными клиентами по ТВ- и кинонаправлению в основном лежало на мне, плюс к этому на мне замыкалась вся финансовая часть компании. Женя курировал поставки комплексов для промышленного дизайна и направление по симуляционным комплексам и системам виртуальной реальности. Плюс нас хорошо поддержало новое направление по 4Д-Кинотеатрам – в кризис люди не только не перестали развлекаться, но и с большим желанием стали уходить хоть ненадолго от «суровой действительности» в виртуальные развлечения.
– Что привело тому, что компания развалилась?
В 2012 году с меньшим направлением деятельности мы достигли тех же 15 млн оборота, которые были у нас в 2008 году. Но у нас стало больше операционных расходов. Одна из причин крушения компании заключалась во мне – я «забронзовел», после крупного проекта в «НТВ-Кино» у меня возросли амбиции. Мы взяли нового операционного директора, совершив таким образом первую ошибку. Он работал в ISPA, недавно развалившейся, и мы взяли еще человек 15 из бывших сотрудников этой компании. Мы собирали этих ребят из различных компаний, куда они успели уже разойтись и буквально перекупали их, предлагая большую зарплату. Это была вторая ошибка, так как у нас выросли расходы на ФОТ. Третьей ошибкой стал переезд в новый, красивый, но более дорогой офис. Но был и ряд ошибок по проектам, у нас сорвалось два крупных контракта по 5 млн долларов каждый. Ну и ещё один момент, у меня начались проблемы с алкогольной зависимостью. Я мог не прийти на какие-то встречи, мог прилететь на выставку и провести там только первый день в переговорах.
– Вы побороли эту зависимость?
Уже четыре года я не употребляю спиртное.
– Как это закончилось для вас, для компании? С чем вы вышли из этого?
Я вышел с большим минусом. Грубо говоря, когда компания начала разваливаться, люди начали уходить, появились долги по зарплатам. Я начал гасить огонь керосином, стал брать кредиты. В марте 2016 года мы расстались с Женей Черняковым. Когда я чуть позже посчитал совокупные долги (компании и свои) – сумма была 265 млн. рублей. Очень тяжело. Одну машину я продал, чтобы заплатить долги по аренде офиса, машину жены продал, чтобы заплатить сотрудникам часть долгов по зарплате. Полгода ездил на троллейбусе и метро. Пару раз приходилось опустошать копилку дочери.
На сегодня долгов уже значительно меньше, но они ещё есть (в том числе и коллегам из индустрии). Для себя я поставил задачу – вернуть все долги. Правда пока не могу точно сказать, в каком временном отрезке это произойдет. Сейчас я спокойно отвечаю на любой звонок с незнакомого номера, а был период, когда я не отвечал на 90 звонков из ста, так как большинство из них были от коллекторов и сотрудников банков.
– В 2017 году начинается новый этап вашей жизни. Как все сложилось?
Когда все рухнуло: куча долгов, звонки из банков, от коллекторов, я понял, что сам это не вытяну. Моя хорошая знакомая, Катя Черкес-Заде посоветовала мне обратиться в компанию «ДНК». После 18 лет предпринимательской деятельности мне пришлось, наступив на горло собственной песне, снова пойти работать «наёмником», так как другого выхода не было, но это оказался очень полезный опыт. Мы встретились с Асланом Джангетовым, поговорили сначала с ним, а потом и с основным акционером. Пришли к тому, что я получил статус партнера, но без доли в компании. У меня была должность заместителя председателя совета директоров, но по сути я стал менеджером проектов. Была договоренность, что я в первый год получаю 50% прибыли от проектов, которые реализую. Я благодарен ребятам, так как они дали мне возможность сделать передышку. Три года, начиная с конца 2016 года, я работал там. Привлек несколько хороших проектов, таких как «Союзмульфильм», пресс-центр «Лукойла», детский технопарк «Калибр» и др.
– Что произошло в 2019 году? Почему ушли из «ДНК»?
Если ты предприниматель, то это уже навсегда. Во-первых, я понял, что уже окреп морально и физически тоже. Очень сильно поменялось мировоззрение, сейчас я совершенно другой человек. Я стал менее эгоцентричным.
Из «ДНК» де-факто я ушел в конце февраля 2020 года. Тогда уже создали (точнее воссоздали) новое юридическое лицо, и мы сразу стали резидентами технопарка «Калибр».
– «Мы» – это кто?
Это – ООО «Джей Си Групп». У нас пошли проекты по разным направлениям, в том числе по виртуальной реальности, анимации, образовательные, которые мы уже могли делать самостоятельно. Так как с большинством своих бывших сотрудников я сохранил хорошие отношения, то сейчас могу привлекать их к участию в тех или иных проектах. У меня сейчас нет таких амбициозных целей, как сделать компанию №1 на рынке, то есть она может быть №1по выделенным направлениям, но для этого не обязательно иметь красивый офис и 250 сотрудников. Мы планировали активное развитие в 2020 году, но ситуация в мире внесла свои коррективы. Я практически весь прошлый год провел в домашнем офисе, устроенном на даче. Мы работали удаленно, делали некоторые проекты, в том числе и обеспечение различных zoom-трансляций. Был и один относительно крупный проект – открытие школы анимации в Альметьевске, это совместный проект «Союзмультфильма» и Благотворительного фонда «Татнефти». С начала года пошли интересные проекты, уже не связанные с телевидением и кино. Сейчас у нас в основном музеи. Сделали небольшой проект с Третьяковской галереей, сейчас работаем с музеем-заповедником «Царицыно», с Пушкинским музеем хорошие отношения.
Сейчас идет активный этап возрождения. Мы берёмся за те проекты, которые можем выполнить самостоятельно.
– Как сложилась личная жизнь?
У меня было три брака. От первых двух браков у меня родились сыновья: одному 26 лет, второму – 20. В третьем браке у меня две дочки, им 10 и 8 лет.
– Как семья пережила последнее десятилетие?
Сложно, но вообще я очень везучий человек. У меня хорошие отношения с бывшими женами и с сыновьями. Нынешняя жена меня во всем поддерживает. Дочки были ещё маленькие, когда в нашей жизни случились эти сложности. Сейчас старшая Наталия, Наташа Ростова, окончила четвертый класс, а Милана – первый.
– Чем занимается супруга?
Моя жена очень активный человек. Ей, конечно, пришлось тяжело, когда мы остались совсем без денег. Пришлось даже подрабатывать няней, оставляя своих дочек дома. Но она тоже нашла себя и любимое дело, пять лет назад она выиграла фитнес-тур в Тайланд в конкурсе, который проводила Ирена Понарошку в своем Инстаграм-аккаунте. Там она познакомилась с интересными людьми, и с одной из девушек стала работать, это – Елена Блиновская, у которой более 5 млн подписчиков в Инстаграм и проект «Марафон желаний». Моя жена сейчас директор у Елены, занимается практически всем: организацией выступлений, поездок, фанклубом и другими вопросами. Ей это подходит по темпераменту и, главное, нравится. И, в том числе, это даёт хорошую финансовую поддержку семье. В прошлом году, к примеру, я впервые за всю нашу совместную жизнь заработал меньше жены. Я – прошлый, сильно бы переживал и расстраивался по этому поводу, но сейчас я понимаю, что это еще один дополнительный повод активнее заняться своим финансовым достатком. Главное – из тупика, в который я, по сути, себя сам загнал я вышел. Дальше – только вперёд!
