Интервью с Николаем Миловановым, генеральным директором Elecard.
– Где и когда Вы родились? Чем занимались Ваши родители?
Я родился в 1975 году в Комсомольске-на-Амуре. Мои родители не имели высшего образования, и тому был ряд причин. Моего деда по отцу репрессировали в 1938 году. Естественно, ни о каких вузах не могло идти и речи. Мой отец родился в 1938 году и всю жизнь проработал фрезеровщиком на авиационном заводе. Он трудился на станках до 70 лет, всегда занимался спортом. Даже в 60 лет бегал марафоны. Моя мама работала на том же авиационном заводе лаборантом в отделе главного металлурга. Она доработала до 50 лет и потом ушла на пенсию.
– Как Вы учились в школе?
Начальную школу я закончил как середнячок, две-три четверки, остальные пятерки. В нашем классе две трети детей в начальной школе учились на отлично, но к концу десятого класса я единственный претендовал на медаль с одной четверкой по русскому языку. Помимо обычной школы мама с первого класса отдала меня в музыкальную школу на фортепиано. У нас в доме остался инструмент от старшей сестры, и мне, как в мультике про Малыша и Карлсона, пришлось “донашивать его”. Я стойко “донашивал” его восемь лет, получил за это красный диплом.
– Когда у Вас проявились склонности к технике?
По сути, я все-таки не техник, а математик. С детства я всё время что-то считал. Я серьёзно ушёл в спорт в шестом классе. На тренировках я просчитывал, сколько мне нужно усилий, чтобы кого-то догнать.
– Каким видом спорта занимались?
Я занимался греблей на байдарках и каноэ. Я попал к замечательному тренеру Семену Георгиевичу Бралу. Этот человек оказал сильное влияние на мое будущее. Главное, чему он нас научил, — это доверять людям, уважать друг друга, переступать через «не могу» и добиваться успеха. Многие, кто у него учился, благодарны, что он сделал из них людей, и я в их числе.
– Вы окончили школу в 1992 году, это один из самых критических годов в современной истории нашей страны. Куда решили поступать?
В Комсомольск-на-Амуре приехала выездная комиссия из ТГУ. Я сдал технические экзамены на максимальные баллы. Потом мне еще вручили медаль, и я мог поехать в Томск или в Новосибирск. Я хотел в Новосибирский государственный университет, потому что это место, откуда пошла вся информатика, как считается в России. Но моя старшая сестра окончила Томский Государственный Университет и защитила кандидатскую диссертацию на ММФ. Она мне сказала: «Лучше езжай в Томск, там люди душевнее», — и я поехал в Томск. Поступил в университет.
– По сравнению с ТГУ школа оказалась легким времяпровождением, наверное?
ТГУ поломал мое восприятие мира. Преподаватель по матанализу Копанев Сергей Анатольевич оказался строгим и суровым. Сдать ему экзамен означало, что следующую сессию ты “будешь жить”. Я дополнительно занимался в библиотеке, в итоге сдавал ему на пятерки. Потом все смотрели в зачетку, видели, что я у него сдал на пять, и зачетка работала на меня.
– На каком уровне преподавали программирование?
Преподаватель по программированию Виктор Данилович Гольдин набрал группу для углубленного обучения, провел тесты и сказал: «Ребята, вы ничего не понимаете». Мы тогда на него сильно обиделись. В школе нам преподавали предмет УПК, на котором я выбрал специальность «Оператор ЭВМ». Там я программировал на бейсике какие-то игрушки, тесты для учителей, участвовал в олимпиадах и считал себя продвинутым. А тут мне говорят, что я вообще ничего не понимаю. Виктор Данилович нас учил буквально на бумажке, тогда в вузах не было компьютеров, но его отношение к строгости программирования, к алгоритмике оказало на меня очень сильное влияние в будущем не только в программировании, но и в работе по жизни.
– Во время учебы жили у сестры или в общежитии?
Сестра к тому времени уже вернулась в Комсомольск-на-Амуре по распределению, и я жил в общежитии. Естественно, в эти непростые времена все как-то подрабатывали. Я тоже работал везде, где только можно. Сестра заразила меня горными походами, и какие-то подработки были связаны с этим, в частности, я занимался промальпинизмом. Потом я с ребятами делал паркет.
– Какой перед Вами встал выбор, когда подошло время окончания университета?
На четвёртом курсе я женился, у меня родилась дочка Саша, поэтому я не мог ходить на подготовку диплома днем. В 1995 году я купил себе 486 компьютер, и все программы по вычислительным методам для диплома и потом для аспирантуры делал дома. После диплома мне сказали, что мне следует идти в аспирантуру, потому что мне это нужно. Я пошел, но занимался мало и в итоге не доучился.
– Где работали?
Моя первая работа, приближенная к технике и программированию, — это преподаватель в российско-американском профессиональном лицее. Я преподавал ребятам информатику и программирование. Я разрабатывал курс, который потом читал, а ночью проверял и готовил новые задачи. Дети там учились на платной основе, поэтому преподавать туда набирали, как правило, техников, которые что-то понимали в программировании и компьютерах и имели какой-то опыт. За это я получал огромные по тем временам деньги – порядка 500 долларов.
– Для тех времен очень-очень неплохие деньги.
Да, но через полтора года знакомые ребята с мехмата рассказали, что компании Darim Vision нужны программисты. Я ушел на эту работу с понижением: меня взяли учеником программиста с зарплатой 350 долларов. Однако я все равно радовался, потому что понял, что я не выдержу такого серьезного ритма, как в лицее. Darim Vision — это корейская фирма, где работало много выходцев из первого Elecard, который образовался еще в 1988 году при институте в Томске. Darim Vision занималась системами видеонаблюдения. Я отвечал в основном за видеокодеки и системы видеодетектора движения. В какое-то время мы стали делать еще и софт под DSP-процессоры, а потом наши пути с Darim Vision разошлись. Сначала мы втроем с коллегами сделали свое отдельное предприятие, проработали полтора года. А потом как DSP-разработчик я попал в Elecard, в котором сейчас работаю.
– В каком году Вы пришли в Elecard? Один или с командой?
Мы перешли в Elecard втроем в 2004 году. Когда мы организовали свою контору, мы занимались видеокодированием. Потом Elecard предложили присоединиться к ним, и мы согласились. Изначально там мы решали задачи, связанные с разработкой видеокодеров под DSP-процессоры. Потом это переросло в разработку STB. На них тоже стояли процессоры DSP для декодирования. Сейчас это все делается на специальных сопроцессорах, а тогда мы сами писали эти декодеры.
– Полтора года были сами себе хозяевами, почему решили влиться в другой бизнес?
Потому что мы увидели, что бизнес видеокодирования втроем развивать сложно из-за очень узкой специализации. У нас было несколько заказчиков, но чувствовалось, что рано или поздно они закончатся. Казалось, что нам нужно иметь структуру, которая будет нас продвигать. Сейчас-то я понимаю, что Elecard это не только разработка, но и маркетинг, продажа, саппорт, пресейл. То есть это команда, и только если она правильно работает, она добивается успеха.
– Как развивалась карьера в Elecard?
Я пришел туда разработчиком, затем на долгое время стал руководителем отдела DSP-разработок, потом техническим директором всех отделений, и вот уже четвертый год я генеральный директор Elecard. Интересно, что директора у нас рекомендуют работники. Они выдвигают кандидатов и рекомендуют совету директоров, а совет директоров уже решают, ставить кого-то своего или согласиться с работниками. Я уже дважды прошел эти выборы.
– Что считаете своим главным достижением в профессиональной деятельности?
Для меня трудно выделить свои личные успехи, особенно в карьере. Есть достижения команды и в них какая-то доля моего успеха. На настоящий момент знаковыми для меня являются проекты, которые мы сдаем. Это проекты головных станций ОТТ-вещания на всю страну, а это 400 потоков, резервирование, и все это расходится и работает стабильно. Это, допустим, проекты телевещания в транспорте. Мы никогда не рассматривали этот сегмент, а потом зашли в проект и поставили в метрополитене свою систему. Или это задача мониторинга 15 тысяч каналов в 20 городах. Я знаю, что практически никто такого не делает, но мы собрались, разработали продукт и этим продуктом закрыли задачу.
Очень интересным стал проект Чемпионате мира по футболу: внутреннее кабельное телевидение с минимальной задержкой. Наша бригада из 16 человек работали на 12 стадионах. Мои коллеги увидели другой мир. Когда они вернулись, то стали по-другому работать, иначе относиться ко всему, у них появилась какая-то смелость в решении задач. Мы разрабатывали кодеки SDK и занимались продажей на весь мир. Еще пять лет назад 95% наших продаж шли за рубеж, а в России мы практически ничего не продавали.
– 95% продаж за рубеж – как получилось наладить такой мощный поток? Как вообще смогли выйти на международные рынки?
95% — это продажи SDK и ПО, которое не требует серьезной интеграции. Нам повезло сделать кодек, который был нужен всем в то время. Мы стали известны в профессиональных кругах. В то время мы вообще продавали через е-мейл, практически не разговаривали с клиентами, не особо интересовались ими, но тогда многие на основе нашего SDK делали свои приложения. Сейчас продажи кодеков по сравнению с продажами других линеек продуктов несущественны. Мы вовремя определились с тем, что SDK рано или поздно будет вымирать и нужно строить решения. Мы стараемся перенимать опыт у наших партнеров, строим дилерские сети на территориях, берем опыт у людей, которые всегда работали в этой сфере.
– Насколько изменилась стратегия Elecard, и какие новые рынки Вы открыли с момента назначения директором?
Стратегия изменилась очень серьезно. Сейчас мы больше идем в сторону продажи решений и их поддержки, чем в сторону продажи отдельных небольших модулей.
– Какие стратегические направления за последние четыре года Вы развили?
Мы стали серьезно присматриваться к операторам связи, причем для себя открыли не только IP, но и DVB-вещание. Мы идем к промышленным интеграторам: транспорт, большие заводы. Осознавали уровень и объемы покупок большими операторами. Нам раньше казалось, что мы продали «Ростелекому» одну утилиту, и весь «Ростелеком» ей будет пользоваться. Мы не понимали, что это 140 тысяч работников, 70 регионов и 8 макрорегионов, и в каждом из них стоит эта задача, а есть еще куча других задач, которые тоже нужно решать.
– Что есть в Вашей жизни кроме офиса и командировок?
Со мной остался спорт: пробежки, плавание, горные походы.
– Как сложилась семейная жизнь?
Счастливо. Я дважды женат, у меня четверо детей: три девчонки и мальчик. Старшей уже 25, парню 24, они уже закончили учиться и работают. Самой младшей 16 лет.
