Интервью с Оксаной Ивановой, главным технологом ФГУП ТТЦ «Останкино» с 1976 года по 2019 год.
Интервью с Оксаной Ивановой, главным технологом ФГУП ТТЦ «Останкино» с 1976 года по 2019 год.
– В какой семье Вы родились? Кто Ваши родители?
Мой отец Иванов Анатолий Викторович родился в Брянске, в 1908 году в семье начальника железнодорожной станции. Он рано потерял родителей. Сначала в тридцать лет скончался отец, в гостях заразившись от ребёнка дифтерией. Потом мама, Ковенская Екатерина Иосифовна – домохозяйка, оставшаяся с двумя детьми. Папа какое-то время жил у тётки, потом беспризорничал. Вопреки обстоятельствам, папа поступил в Смоленский техникум связи, получив солидное, по тем временам образование.
Моя мама, Лясковская Елена Петровна родилась и жила в Киеве, в очень многочисленной семье. Её мать, после окончания Киевской консерватории, выступала на сцене Киевского оперного театра. Пела в украинском хоре «Думка».
– Как познакомились родители?
Маму после окончания Киевского техникума связи направили для прохождения практики в Ростовскую область. У меня сохранился единственный свидетель того периода – фотография. Где мама, девятнадцати лет от роду, в красной пролетарской косынке сидит на столбе, уцепившись «кошками». На этом же узле связи проходил практику и мой отец. Там и познакомились.
– Что было дальше?
В 1932 году папу пригласили на работу на Московскую радио-испытательную станцию. Мама на какое-то время устроилась в дом звукозаписи, работала вместе с И. Е. Гороном. На «Шаболовке», где сейчас расположен комплекс ВГТРК, специально для сотрудников станции выстроили два деревянных двухэтажных дома. Крошечные комнаты, печное отопление, керосиновые примусы – газ подвели уже после пятидесятого года. В одной квартире проживало пять семей, включая нас. На взгляд из сегодняшнего дня условия жуткие. Наш двор с одной стороны закрывала стена второго ГПЗ (шарикоподшипникового завода). Другой стороной выходил на территорию телецентра. С нашего крыльца были видны окна аппаратной АСБ-А (сейчас Керакосово). И когда мама перешла туда на работу – через эти окна наблюдала за нами, гуляющими во дворе.
– Вы родились в Москве?
Мама была очень привязана к своей большой, дружной и любящей семье, проживавшей в Киеве. И рожать поехала к ним, так что я родилась в Киеве, в 1936 году. Немного погодя приехал папа и забрал нас обратно в Москву. Здесь же перед самой войной, в мае 1940 года родился мой младший брат, Александр.
– Те времена многим запомнились репрессиями.
Нашу семью они не затронули, но мама рассказывала, как боялись «чёрных воронков» её друзья и знакомые. И как она сама держала наготове чемоданчик с самым необходимым. На всякий случай.
– Как появился в семье телевизор?
Мама уже работала на телецентре, в приёмной группе. Ездила по домам знаменитых людей, устанавливала и настраивала у них телевизоры. Видела маленькую Майю Плисецкую, познакомилась с семьёй Мессереров и со многими другими. Тогда же телевизор появился и у нас. Самой первой конструкции – напольный, с горизонтальным расположением экрана, и нужно было открывать зеркальную крышку, в которой он отражался. Мы его ставили в коридоре, а я продавала соседям билеты на телевизионный сеанс.
– Как пережили войну?
Вместе с семьей директора телецентра А. И. Сальман нас отправили в Пензенскую область на станцию Пачелма, а дальше на подводах развезли по разным сёлам. Наши семья попала в деревню Шейно, недалеко от самой станции. Летом к нам приехала наша няня, и в октябре мама смогла выйти на работу, на междугороднюю телефонную станцию в Пачелме. При ней был служебный дом, в котором наша семья жила до октября 1942 года. Мы с М. А. Сальман иногда вспоминаем, как вместе ехали в телячьих вагонах в эвакуацию.
– Как появилась няня в семье обычных инженеров?
В те годы за любое отклонение от рабочего режима очень строго наказывали. За малейшее опоздание – суд, чуть ли не тюрьма. А маме кто-то посоветовал Татьяну Ивановну Кудрявцеву. Она родом из семьи крепостных крестьян, работала няней в какой-то обеспеченной семье. Затем мои родители пригласили её к себе. Так мы все вчетвером, а когда родился брат, впятером жили в 17-метровой комнате до 1953 года. Няня спала за шкафом.
– А почему она вместе с вами не поехала в эвакуацию?
Я не знаю причины. Но хорошо помню тот момент, когда, то ли в конце июля, то ли в августе 1941 года Татьяна Ивановна приезжает из Москвы. Привозит с собой алюминиевую ванночку, в которой купали детей. В неё уложены бидончик с топлёным маслом, узелок с рисом и бутылка кагора – детям тогда давали рисовый отвар с капелькой кагора, если вдруг появлялись проблемы с желудком.
– Что было дальше?
В 1942 году нам можно было вернуться в Москву, папа оформил «литер» на проезд, а для няни такого документа не дали. И мы повезли её «зайцем» – когда по вагону проходили контролёры, Татьяна Ивановна пряталась под лавку, с поезда сошла в Люберцах, потом, на перекладных добралась до Москвы. Мы всегда относились к ней как к члену семьи. Татьяна Ивановна прожила с нами до самой своей смерти.
– Уникальная семья.
У меня была чудная семья. Всё, чего я добилась в этой жизни, сложилось благодаря моей семье – дружной, приветливой, с большим кругом общения. Мы любили и уважали людей, и они к нам так относились, и помогали в сложных ситуациях.
– Чем в это время занимался папа?
До недавнего времени я знала только то, что папу не призвали на фронт. Что он работал в группе, выполняющей очень ответственное секретное задание. Буквально в прошлом году моя родственница прислала мне вырезку из газеты, где рассказывалось о деятельности этой группы. В статье указывалось лишь несколько фамилий, я знала этих людей, они все работали с моим папой. Оказывается, группа занималась тем, что в передачи гитлеровского радиовещания вкладывала тексты соответствующего содержания на немецком языке. Пропаганда, таким образом, велась на их же радиоволне. Это являлось очень сложной технической задачей. В 1944 году папа за это получил Орден Трудового Красного Знамени. Трудовую деятельность отец закончил в возрасте 74 лет в должности заместителя начальника управления радио и космической связи Министерства связи СССР.
– Как Вы учились в школе?
В первый класс я пошла в 1944 году, в восьмилетнем возрасте. Могла и в семь, но тогда тяжело заболела мама, было не до меня. О себе так говорить не принято, но это правда – училась я блестяще, окончила школу с золотой медалью. Мне одинаково нравились все предметы. Поэтому учителя затруднялись с ответом на мой вопрос о том, какое направление для получения дальнейшего образования выбрать – гуманитарное или техническое.
– Что помогло сделать выбор?
Моя мама невероятно общительный человек, всё время работала на телецентре, и весь круг знакомых и друзей нашей семьи тесно связан с телевидением. Бухманы и Новаковские, Варбанские и Кривошеевы – мы все дружили семьями. Вполне естественно, что и мой круг общения, моих интересов тоже находился в области телевидения. К тому же в то время технические направления в образовании считались модными. В итоге я выбрала телевидение и поступила в Московский электротехнический институт связи.
– Почему не в МГУ?
Сколько себя помню, папа всегда возился то с коротковолновыми радиоприёмниками, то с телевизором. И мне паять разрешал, кастрюли. Я любила этот запах олова и канифоли. Телевидение как будто сидело внутри меня.
– Нравилось учиться в институте?
Мне и в школе нравилось учиться, и в институте. Особенно когда начались специальные предметы, по ним читали лекции С. И. Катаев, Л. И. Курдов, Г. З. Айзенберг. Я принимала участие в исследованиях, связанных с прослушиванием, которые И. Е. Горон проводил на кафедре радиовещания, и в студии ГДРЗ (государственный дом звукозаписи). В 1957-58 годах работала на кафедре телевидения вместе с В. Г. Макавеевым (он учился на курс младше). В 1956-1957 годах я получала сталинскую стипендию за отличную учёбу.
– Как проходило вручение именных стипендий?
Никаких мероприятий по этому поводу не устраивали. Я, например, узнала об этом, когда вместо привычной суммы староста группы вручил мне пухлую пачку денежных купюр. Растерявшись, я побежала в деканат. Там объяснили, что присвоили мне сталинскую стипендию несколько раньше, а сейчас просто добавлена вся недоплаченная сумма. Вот так буднично произошло это событие в институте. А с друзьями-сокурсниками на часть из этих денег мы устроили весёлую вечеринку.
– О чём писали дипломную работу?
Тему «Измерение характеристик шумов в телевизионных изображениях» мне посоветовал М. И. Кривошеев. Он сам занимался вопросами измерения шумов и частотных характеристик, измерения синуса квадрата, получил несколько авторских свидетельств, публиковался в печати. Марк Иосифович очень помогал мне с написанием дипломной работы, хотя моим официальным консультантом значился А. П. Ефимов.
– Остаться в аспирантуре предлагали?
Не предлагали, я бы, наверное, и не согласилась. Меня распределили в НИИР, в лабораторию телевизионных измерений отдела телевидения – его в то время возглавлял С. В. Новаковский. В НИИР в то время работали уникальные специалисты – Л. Н. Шверник, Петропавловский, М. Г. Локшин и другие. Некоторые их них впоследствии стали докторами наук, некоторые и сегодня публикуют свои работы в печати. Почти сразу после моего прихода в отдел С. В. Новаковского перевели в МНИТИ, на его место пришёл М. И. Кривошеев, абсолютно родной для меня человек. Под его руководством я проработала семь лет.
– Чем занимались в лаборатории?
Сама паяла и настраивала, я умела работать измерительными телевизионными приборами, которые только начинали внедряться в Ленинграде, в Львове. Потом мы испытывали эти приборы на линиях и каналах связи. В 1961 году впервые в истории съезд КПСС транслировался за рубеж, и перед проведением съезда мы ездили вплоть до границы с Польшей – проверяли, как проходит сигнал. Случались командировки на заводы. У М. И. Кривошеева сложился молодой, очень хороший коллектив. Мне нравилось там работать, но я стала задумываться о том, что может быть это не совсем моё.
– Как решились уйти?
Мама продолжала работать в знаменитой «Керакосовской» аппаратной старшим инженером по звуку, и поэтому знала подробности происходящей на телецентре реконструкции. Она рассказала мне, что скоро французы должны привезти новое оборудование. И спросила: «Может, ты туда пойдёшь?»
– Хорошо знали французский язык?
В школе я учила французский, а в институте – английский язык. Сказать, что я владела языками нельзя. Это большой пробел в моих навыках, но видимо, нет у меня способностей к изучению языков. Просто французский, в то время, я знала чуть лучше, чем английский язык. Но когда возникала острая необходимость и при возможности практического общения я решалась на какие-то короткие объяснения.
– С какой должности началась карьера в телецентре?
Я пришла начальником смены, Марина Абрамовна Сальман в то время работала начальником аппаратной. Когда она ушла на строительство «Останкино», меня перевели на освободившуюся должность. А буквально через год-два назначили начальником отдела ремонта телевизионного оборудования. В моём подчинении оказалось около 30 человек – группа радиовещания, механики, инженеры по видео и звуку. Не сразу, но они приняли моё назначение, мы подружились и работали так 10 лет. В течение некоторого времени я работала секретарём парторганизации «Шаболовки».
– Почему перешли в «Останкино»?
Останкино начали поэтапно запускать ещё в 1967 году. С 1970 года «Шаболовку», как подразделение, включили в состав «Останкино», и появилась сквозная структура. Работали мы на «Шаболовке», а на «летучки» и совещания ездили в Останкино. Игорь Владиславович Ершов, директор ТТЦ, предложил мне перейти в «Останкино» и занять новую должность заместителя начальника службы координации – начальника отдела координации стационарных технических средств.
– Что входило в обязанности?
1 октября 1976 года я вышла на новую работу. То, что происходило потом в течение года, мне показалось адом. Во-первых, я ещё не знала ни структуры телецентра, ни номеров аппаратных, ни их расположение. Во-вторых, складывалось ощущение, что всем одновременно почему-то не хватает техники для производства передач. Едва успеваешь составить расписание, оно тут же меняется – поступают оперативные заявки, редакции одолевают, у них тоже сроки. А в это время парад на 7 ноября, демонстрация. Значит, предстоит получить большое количество разрешений, провести не меньшее количество согласований. Позже я поняла, что это просто совпадение – тогда начальник службы координации Хайретдинов Мехдят Абдулхакович попал в больницу, и я осталась за двоих. А если к этому добавить, что я новенькая, вот и показалось мне всё кошмаром.
– Чем ещё приходилось заниматься?
Совместно с Гостелерадио, с планово-финансовым управлением стала заниматься разработкой нормативов по производству передач. Параллельно по вопросам готовности передач работала с Жанной Петровной Фоминой, директором программ главной дирекции программ ЦТ-1. За тот год у меня очень расширился круг производственных контактов. А в декабре 1977 года И. В. Ершов предложил уйти из отдела координации и возглавить технический отдел. Его почти сразу переформатировали в отдел главного технолога. С тех пор, вне зависимости от того, как называлось это подразделение – отдел или служба – я работала главным технологом «Останкино».
– За эти сорок лет на «Останкино», что было наиболее значительным?
Технология – неразрывно связана с уровнем техники, с её возможностями. Поэтому внедрение новой техники один из самых трудоёмких и тяжёлых процессов. Когда «Останкино» запустили в эксплуатацию, преобладало оборудование для производства продукта и вещания в чёрно-белом изображении. И мы проходили постепенный переход на цветное телевидение. Уже тогда начались первые проработки взаимодействия с промышленностью, в том числе и зарубежными производителями. Разработка технических заданий, встречи, обсуждения, анализ эксплуатационного опыта и прочее. Другой аспект этой работы – реконструкция на производственных площадках. Мало получить новое оборудование, прежде составлялся подробный проект его установки. Затем настройка, также вместе с изготовителями. Введение в эксплуатацию, отработка технологий с персоналом. Далее, уже в рабочем порядке отдел (служба) главного технолога осуществлял контроль над соблюдением технологии.
– Как решались вопросы подготовки, повышения квалификации кадров?
Оборудование становилось сложнее, и уже сам факт освоения нового оборудования, его надлежащей эксплуатации стал считаться высшим пилотажем. В сфере обучения и повышения квалификации мы отправляли сотрудников на специальные курсы, приглашали к себе первоклассных специалистов. Например, Сергей Васильевич Новаковский, будучи на пенсии приезжал к нам с лекциями. С чувством глубоко удовлетворения могу отметить тот факт, что мне удалось подготовить достойную смену. Пришедшие в Останкино молодыми специалистами П. Агейкин, А. Тамбовцева и другие не без моей помощи выросли в профессионалов высокого уровня.
– Какой проект можете назвать самым ярким?
Лебединой песней стала Олимпиада. Для подготовки и проведения трансляций создали дирекцию строительства под руководством А. Мельберга, и главного инженера Константина Захаровича Кочуашвили. В состав дирекции также входили Марина Сальман, Борис Гулин, Владимир Лобач и другие. Специально для олимпийских трансляций спроектировали и построили Олимпийский корпус (в дальнейшем АСК-3), с четырьмя 200-метровыми студиями для советского телевидения, и 60-метровыми для зарубежных телекомпаний. Каждая из которых отвечала всем требованиям того времени для создания оригинальных программ, управления находящимися на олимпийских объектах передвижными средствами. Марина Абрамовна Сальман очень активно занималась разработкой технологии ПТС на объектах. Ездила по городам Советского союза, из которых предстояло собрать «Олимпийскую сборную» ПТС – тех, что имелись в «Останкино», попросту не хватило бы для всех трансляций. АСК-1 отвечал за советскую часть программы, но сотрудники отдела главного технолога ещё до начала полноценной эксплуатации курируя процесс запуска, изучали вопросы, которые до этого времени не входили в сферу нашей деятельности. Настраивали взаимоотношения с персоналом нового комплекса.
– За что отвечали во время проведения «Олимпиады»?
Меня назначили главным координатором системы. Наше утро начиналось с переклички ПТС с объектов, сверки расписания, технических параметров и сигналов. Любые шероховатости устранялись сразу, на месте. С М. Хайретдиновым работали посменно – день я, день он. За программную дирекцию отвечал Иваницкий Александр Владимирович, возглавлявший спортивную редакцию. Для меня, с точки зрения профессиональной и человеческой, эмоциональной – это был один из самых важных периодов.
– Как оценило руководство Ваш вклад в этот проект?
Я не избалована большим количеством громких наград. Почетных грамот вручалось много, иногда вместе с нагрудным знаком. Отдельной строкой следует упомянуть о присвоении звания «Заслуженный связист СССР». Особенно дорогими для меня стали медаль «За трудовые отличия» – так отметили мой вклад в организацию Олимпийских трансляций. И диплом лауреата почетной медали Национальной премии общественного признания достижений женщин России «Олимпия», врученный мне в 2003 году в Храме Христа Спасителя.
– Когда и почему решили уйти?
1 февраля 2018 года я подала заявление об уходе на пенсию, но до октября 2019 года продолжала работать в Останкино в качестве главного специалиста-консультанта. Во-первых, силы человека не безграничны. У меня появились какие-то проблемы, не сказать что серьёзные, но они мешали бы в повседневной деятельности. Во-вторых, стал сильно меняться сам телецентр. С момента создания строилась единая структура, отвечающая за все технологические процессы – бесперебойное и рациональное использование имеющегося оборудования, внедрение новой техники и технологий. Со временем технолог, как законодатель в производстве того или иного контента, перестал быть главной фигурой. Предприимчивые продюсеры копируют чей-то готовый, в том числе и технологически, продукт и от телецентра требуется лишь предоставление указанных ими услуг или оборудования.
– Что-то пытались предпринять?
Видя происходящие изменения, мы направили свои усилия на то, чтобы укрепить и развить общую систему, уже с новыми составляющими. Много занимались разработкой схем трансляций, так как в последнее время активно стали развиваться коммуникационные системы. Я ушла в тот момент, когда не жалко стало это бросить. Хотя когда-то мне даже подумать об этом было страшно, думала, что я этого не переживу.
– Семья не ревновала к работе?
Было такое. И. В. Ершов прославился среди сослуживцев как яростный приверженец домостроя. Никогда не забуду, как он составил список тех, кто обязательно должен работать на Новый год – где, по каким аппаратным сидеть. Как тогда говорили «бдить». В результате в два или три часа ночи я возвращаюсь домой, а моя бедная семья сидит около салата. Может поэтому никто из моих детей, их у меня двое – сын 1962 года рождения и дочь 1970 года, не пошёл по моим стопам. Да и внуки предпочли совсем другие занятия. Хотя они видели и завидные стороны моей профессии – в связи с производственной необходимостью я объездила практически половину мира. И это в то время, когда советские люди о поездках за границу даже мечтать не могли.
– Где познакомились с мужем?
Мой муж, Ященко Кирилл Алексеевич, работал в той же лаборатории у М. И. Кривошеева, что и я. Но он довольно быстро от него перешёл в Гостелерадио, сначала начальником отдела телевидения, затем начальником управления капитального строительства. Принимал активное участие в строительстве телевизионного центра «Останкино». Значительный вклад внёс в развитие отрасли в стране. В 1985 году он скончался от инфаркта.
– Чем занимается сын?
Он окончил физический факультет МГУ, доктор физико-математических наук. Работает в Институте земного магнетизма РАН.
– Где училась дочь?
Дочь окончила факультет журналистики МГУ. В студенческие годы пробовала себя на радио, позже на телевидении. Когда её сын подрос, устроилась в журнал «Космополитен» – писала статьи, стала заместителем главного редактора. В дальнейшем посвятила себя написанию прозы, издала свою книгу «Воспитание гениев в русских семьях» на примерах А. П. Чехова, Д. И. Менделеева, С. П. Королёва. Ведёт блог в Инстаграмме. Тридцать лет она замужем за бывшим осветителем из ТТЦ, Сеченовым Алексеем Геннадьевичем. Сначала я пришла в ужас от того, что моя дочь выбрала осветителя – у них на ТТЦ сложилась своеобразная репутация. К счастью, мой испуг оказался напрасным – они великолепно живут, у них прекрасные дети. Алексей стал одним из ведущих режиссёров в области глобальных шоу. Он выступал режиссёром-постановщиком балетов на льду Татьяны Навки – «Аленький цветочек», «Руслан и Людмила». Открытие зимней Олимпиада в Казахстане, открытие фестиваля молодёжи в Сочи, это тоже его работы. Дочь написала пьесу, основанную на дневниках Софьи Андреевны и Льва Николаевича Толстого – «Нет в мире виноватых». В условиях пандемии вместе с мужем сумели осуществить постановку этой пьесы онлайн. Алексей тоже написал книгу «Шоу – это жизнь», презентация состоялась в мае текущего года.
– Каким увлечениям посвящаете образовавшееся свободное время?
Наверное, самое важное то, что я могу теперь больше проводить времени с детьми и внуками. Люблю свой загородный дом и участок, на котором выращиваю цветы и ягоды. Гортензии в этом году порадовали просто необыкновенно роскошным цветением. Жизнь диктует свои правила, и в феврале этого года пришлось продать свой автомобиль, пятый по счёту. Впервые я села за руль в 1963 году, и с того времени к моим регулярным занятиям физкультурой добавились «спортивные снаряды» в виде ломика и лопаты. Я не ленилась чистить снег, нападавший на подъездную дорожку, или скалывать наледь с ворот гаража. С некоторых пор их заменили специальные палки – я увлеклась скандинавской ходьбой. Продолжаю интересоваться с помощью доступных мне источников информации всем, что происходит в области телевидения. И общаюсь с друзьями, продолжающими работать в этой отрасли.
