Интервью с Андреем Кретовым, системным интегратором.
– Когда и в какой семье Вы родились?
Я родился в 1963 году в Львове в простой и в то же время удивительной семье. И дело даже не в том, что я не знал своего отца, его заменил дед – это не редкость. И не в том что, не имея ни капли украинской крови, дед говорил на мове лучше иных носителей. В нашей семье вот уже три (мое четвёртое) поколения мигрантов. Мы кочевники – каждое поколение покидает место рождения и переезжает обживать новый город. Иногда очень далеко.
Мой дед
– Так складываются обстоятельства?
Дед, уроженец Одессы, рос в пролетарской семье, приехавшей в Одессу из Курска на заработки. Первая мировая война и две революции подкосили многие семьи. От тифа скончалась моя прабабушка, мать деда. Его мачеха, родом с Волыни, желая облегчить положение семьи в голодные времена Гражданской войны, уезжает сама, и увозит пятилетнего пасынка на Западную Украину. Тем самым, спасает его и себя от голодной смерти.
Бегая по волынским огородам, дедушка научился говорить по-украински, свободно и навсегда. Потом он учился в одесской школе, поступил в Харьковский университет на юридический факультет. Судьба распорядилась так, что работать деда направили на Западную Украину. Причина проста – свободное владение украинским языком. И снова в нелёгкие времена. Шёл 1939 год.
– Как пережили войну?
Воевать дед начал на мотоцикле. Согласно военному предписанию, ему следовало уничтожить хранилища нефтепродуктов в Бориславе, чтобы ими не могли воспользоваться наступающие гитлеровские войска. Для этого пришлось конфисковать транспортное средство, им оказался мотоцикл. На нём же дед приехал после выполнения задачи на сборный пункт в Киеве. Его определили в фельдъегерскую службу прямо вместе с этим мотоциклом. На своем «боевом коне» дед до середины 1943 года мотался по полям, лесам и болотам. В любую погоду, в любое время года и суток, будучи при этом желанной добычей вражеских разведгрупп, так как он перевозил штабные документы со штаба на передовую.
Прошёл Сталинград. В период с августа по ноябрь 1942 года много раз переправлялся через Волгу с восточного на западный берег. В жесточайших испытаниях был ранен, получил контузию. Пролежав в госпитале пару недель, снова отправился на Сталинградский фронт. Участвовал в зимней операции по окружению армии Паулюса.
– Что изменилось в 43?
Дед часто и помногу общался с ребятами из фронтовой разведки. Однажды они принесли трофей с убитого парашютиста, компактный фотоаппарат. Это произошло в районе подготовки Курской операции. Само собой, узнать, что успел снять на плёнку диверсант, было крайне важно. А поскольку все между собой уже как-то знакомы, разведчики поинтересовались у деда – сможет ли он проявить столь необычную микропленку. Дед сумел рассчитать процесс проявки, не являясь при этом профессионалом. Фотоувеличитель для печати фотографий смастерил, вставив в банку из-под тушенки лампочку, и примостив ее к фотоаппарату. Чувство ответственности и смекалку военное руководство оценило – деда назначили начальником фотолаборатории при контрразведке Второго Белорусского фронта.
– Он стал фотокорреспондентом?
Его война связана с двумя вещами – фотоаппаратом и мотоциклом. Ездил, снимал, обрабатывал пленку и снова в поход…Но не как фотокорреспондент. До конца войны дед снимал фотографии – документы, которые следовало приобщить к делу. Так, как это обычно делает криминалист. У него сохранилось немало интереснейших фотоснимков, например сожжённые тела Геббельса и его супруги в Имперской канцелярии во время их опознания, и руины разрушенного Берлина, отснятые 2 мая 1945 года с единственного летающего над городом самолета. И даже кое-какие негативы он сохранил. Наверное, для меня, для моего сына. Любовь к мотоциклу и фотографии перешла ко мне по наследству.
– После Победы дед вернулся в Украину?
Дед до самого конца жил и работал во Львове. Последние годы жизни в качестве адвоката часто ездил по районам, деревням и селам. Вечно возился с абсолютно простыми, земными людьми, попавшими в трудную жизненную ситуацию. Я помню их благодарные глаза, говорящие гораздо больше любой похвалы. Он был очень хорошим человеком, это чувствовалось по отношению к нему окружающих его коллег и клиентов. Я отношусь к нему с большим уважением и просто, считаю его своим отцом.
Мама
– Чем занималась мама?
Мама, педагог по образованию. Очень стремилась к научной работе. Проработав какое-то время в школе, она таки устроилась в лабораторию, которая ещё во второй половине 60-х годов занималась разработкой микросхем. Но даже в те, свободные от тотальной подозрительности годы, находились любители «бдить». Сотрудники лаборатории оказались под подозрением в создании сионистской организации. Просто потому, что в одну условную единицу времени 99% сотрудников составляли лица еврейской национальности. Не желая сотрудничать с органами и от отчаяния, мама уехала, буквально сбежала из Львова в Мурманск.
– Работать стало невозможно?
О работе в лаборатории, научном поиске, творческих устремлениях и человеческих отношениях внутри коллектива мама всегда вспоминала с теплом. Но всё, что устраивали вокруг самих людей некоторые сотрудники компетентных органов, мама считала недопустимым по отношению к учёным. Нет худа без добра – мама стала настоящей мурманчанкой. Учитель физики и математики, которая ходила в плавания по северной и южной Атлантике, а ещё и в Арктику. Пол даже дома она называла палубой, а кухню – камбузом и так далее.
– В каком году это произошло?
Из Львова мама уехала в 1969 году, оставив меня на воспитание своей сестре и родителям. А уже в 1976 году она меня забрала к себе в Мурманск. Из красивого и уютного города с большим и довольно бурным историческим прошлым, я вдруг попал в молодой портовый город, ровесник советской власти. Первый год я очень тосковал по Львову, с его неповторимой атмосферой, архитектурой. Я к этому времени уже стал подростком, и маме со мной приходилось ой, как не просто. Но со временем у меня появились в Мурманске очень хорошие друзья. С некоторыми из них я дружу и сегодня. Мы общаемся, встречаемся, поддерживаем друг друга.
Я влюбился в Мурманск, потому что там живут удивительные люди. А может потому, что на тот период город населяли сплошь приезжие. И мы, я и мама, находились с ними на одной волне. Я прикипел настолько, что когда родственники звали меня поступать в один из львовских ВУЗов и остаться там жить, я отказался. Хотя любил и продолжаю любить свой родной Львов всей душой.
Мурманск
– Как в школе учились?
Я из тех хорошистов, которым ничего не стоило учиться на «отлично». Я мог блистательно сдать экзамен по физике, химии или математике. А вот на ежедневное прилежное отношение к учебе меня не хватало. Поэтому при пятёрках на экзаменах в аттестате четверок стояло больше, чем могло бы быть. Но необходимые для поступления в институт средние 4.5 балла я всё же набрал, благодаря чему получил льготу – сдавал только два экзамена.
– Что было кроме школы?
В советское время все очень активно занимались спортом. На Украине я занимался в ДЮСШ (детско-юношеской спортивной школе) фехтованием при спортивном обществе «Авангард». У меня были великолепные тренера, просто замечательные. Они каждый год готовили чемпионов Украины среди юниоров. Меня считали перспективным спортсменом, несмотря на то, что я в секцию попал случайно. Пришёл тренер в школу, пригласил на занятия по фехтованию. Мне от дома до ДЮСШ пешком идти минут 10 прогулочным шагом, пять – если поторопиться. Поэтому я согласился.
– В Мурманске продолжили фехтовать?
В Мурманске не было секции фехтования. Я занялся лыжами и за компанию с одноклассниками стал играть в волейбол. На площадке я освоился быстро, но небольшой рост давал о себе знать. В 17 лет, когда товарищи по команде выросли, игры на соревнованиях мне давались уже тяжело – не допрыгивал на блоке. Но всё равно игры на тренировках, на соревнованиях, в том числе и за школьную команду, вспоминаю с удовольствием. У нас был прекрасный учитель физкультуры Игорь Николаевич, уверен, мои одноклассники из Мурманска его с удовольствием вспоминают.
– Кроме спорта были другие увлечения?
Ещё во Львове мне подарили радиоконструктор. В его составе были печатная плата, припой, канифоль, набор радиодеталей и инструкция. Сматывать различные индукционные катушки, собирать антенны нужно было самому. В набор входили транзисторы, переменная емкость для настройки на волну – во всём этом я разобрался. В результате собрал свой первый радиоприемник, классическую в мое время «мыльницу». Она заработала, принимала «Маяк», например. Позже, в старших классах я читал много литературы по радиотехнике, звуковому оборудованию и пытался понять, что меня привлекает больше – связь или медиа. Меня очень интересовала электроника, причем я чётко понимал, что мне ближе именно эксплуатация, внедрение, а не разработка, нравилось осваивать технические новинки.
– Где нашли такую возможность?
Я познакомился с мастерами, ремонтирующими игровые автоматы в ДК «Железнодорожников» в Мурманске. Заметив мой интерес, они стали подсовывать мне хорошие книжки, задавать технические задачки, и время от времени давали возможность сделать что-то своими руками. Сами они тоже мастерили, были так называемыми «цеховиками». Делали качественные усилители – комбики для музыкантов-гитаристов, используя привезённые моряками импортные комплектующие и схемы из британских радиожурналов. Печатные платы прорисовывали и травили сами, кустарными методами. Так что моё вхождение в мир техники проходило не столько через кружок радиолюбителей, сколько через участие в коммерции ещё советских времен, путем самостоятельного поиска и использования предоставляемых мне шансов.
– Когда пришла пора, куда решили поступать?
Пришлось нелегко. Потому что мама, по каким-то скрытым от меня причинам считала, что я должен стать физиком-ядерщиком. Я же мечтал учиться в ЛИКИ (Ленинградский институт киноинженеров). В 15-16 лет я побывал с экскурсией на студии Мурманского телевидения и буквально заболел. Я присматривался и к ЛЭИС (Ленинградский электротехнический институт связи им. Бонч-Бруевича), там обучали инженеров для работы на ТВ. Но больше всего мне хотелось оказаться в атмосфере кинопроизводства.
– Мама поддержала выбор?
Я говорил ей, что чувствую этот мир своим. А она меня критиковала и «предрекала», что всю оставшуюся жизнь я буду держать микрофон. Самое интересное, что я пошёл наперекор маминым аргументам, но при этом с первого раза не поступил. И она говорила: «Вот видишь. Кому ты там нужен?» Во время подготовки я с лёгкостью решал задачи другим абитуриентам, а на экзаменах не добрал буквально полбалла. Подозреваю, что мне просто были не особо рады. Я не национальный кадр по направлению и не отслуживший в рядах СА льготник.
– Почему так решили?
Институт насквозь гражданский, даже без военной кафедры. А я оказался в группе абитуриентов, экзаменационные задания которых шли вровень с «физтехом». Задачу из своего билета я запомнил очень хорошо, и отец моего школьного друга помогал мне её разобрать. Я хотел понять, где сделал ошибку. Он смог её решить, используя математический справочник, а мне сказал, что самостоятельно я бы не справился, так как не вундеркинд.
Профтехучилище, Ленинград
– Пришлось вернуться домой?
Я совсем не хотел покидать Ленинград. Он мне очень нравился тогда, да и сейчас продолжаю им восхищаться. Я шёл по городу и заходил в каждое интересное, на мой взгляд, средне-специальное учебное заведение. Например, туда, где обучали метеорологов для работы на метеостанциях или профессиональных фотографов. И опять мне очень «везло». Даже здесь приоритет был у жителей Ленинграда и области. Я же относился к так называемой «лимите». Но в ПТУ №76, готовившем работников по обслуживанию лифтов, меня приняли на одногодичное обучение, как выпускника десятилетки. Бывших абитуриентов в моей группе было навалом. Кстати, это же ПТУ также случайно закончили несколько моих коллег на телевидении.
– Какой профессией предстояло овладевать?
Я учился на специальности «электромеханик по лифтам». Для дипломной работы выбрал лифт финского производителя KONE. Прорисовал буквально каждую деталь на электрической схеме управления лифтом, написал пояснительную записку, что и как в ней взаимодействует. Сравнивал его с Карачаевскими лифтами собирательного управления. Чертил я всегда с удовольствием. Вот и схему для диплома выполнил не карандашом, что в ПТУ допускалось. Я выполнил её тушью. Как мне потом рассказали, она заняла какое-то место в одном из конкурсов студенческих работ. Но это я узнал уже после службы армии.
Служба в армии
– Призвали сразу после диплома?
В ряды СА меня забрали по ускоренной процедуре, призывников не хватало, и меня попросили в срочном порядке сдать дипломные экзамены. Вручили повестку о явке в военкомат в апреле. А я считал, что до октябрьского призыва у меня есть время попробовать поступить в ЛИКИ ещё раз. Теперь уже с красным дипломом о средне-специальном техническом образовании. Но всё сложилось иначе, и армия для меня стала настоящим университетом, заложившим мощный фундамент и сформировавшим меня как профессионала. Со службой мне невероятно повезло!
– Где проходили службу?
Совершенно без блата, абсолютно случайно я попал в прекрасное место службы. Войска правительственной связи относились к войскам КГБ. Мне очень понравилось там служить потому, что в них существовала отлично организованная инженерная служба, где трудились классные профессионалы своего дела – инженеры-связисты. Офицеры-технари хорошо ко мне относились, и моя любовь к радиотехнике «расцвела» на благодатной почве. Мне кажется, что я попал на службу в самое лучшее подразделение, какое только можно было себе представить. Старшие товарищи, люди интеллигентные, одобряя мои познания, подчеркивали, что без умения выстраивать взаимодействие с коллегами технические знания обесцениваются. К тому же мы постоянно находились в зоне повышенной ответственности. Абоненты – важные государственные лица, связь по закрытым каналам, никакой речи об отклонении по качеству и срокам предоставления и быть не могло.
– Армейской дисциплины не достаточно?
Не всё и не всегда может решить уставная дисциплина. Люди есть люди. Чтобы передать сигнал до конечной точки нашему подразделению приходилось проходить несколько участков, не входящих в нашу систему. Это были каналы Минобороны или гражданских предприятий связи. Следовательно, их сотрудники или не обязаны соблюдать военную субординацию или соблюдали её не всегда должным образом. Вот здесь и требовалось умение разговаривать с людьми так, чтобы они сами захотели приложить максимум усилий для выполнения общей задачи в данный конкретный момент, как правило, в очень сжатые сроки. Подобный навык отвечал, прежде всего, моим интересам и интересам моего подразделения. Мы находились на противоположном от «верхушки» конце, так сказать в поле, и считались своего рода «неграми». Работа в суровых полевых условиях стала отличной школой, причем узнаваемой даже спустя время.
– Что решили делать после демобилизации?
Собирался сделать ещё одну попытку поступить в ЛИКИ или на факультет радио и телевидения радиотехнического института связи им. Бонч-Бруевича. Но мама поставила мне жёсткие условия, при которых я в Ленинграде просто не выжил бы. Я не судья своей маме – она приняла решение, а я с ним согласился. В конце концов, в Мурманске тоже можно найти подходящее учебное заведение.
– Что нашлось в Мурманске?
В результате я поступил на вечернее отделение электротехнического (ввиду отсутствия радиотехнического) факультета Мурманского высшего мореходного училища, называемое в народе «мореходка» или просто – «вышка». Днём работал в бригаде по обслуживанию и ремонту лифтов, а вечером ходил на занятия по специальности судового электромеханика, учил высшую математику, физику, теорию электрических цепей, химию, электролитические процессы. В программу обучения входил обязательный английский язык, с которым у меня ещё со школы никак не складывалось. До такой степени, что на третьем году обучения мне вежливо предложили покинуть стены училища из-за «хвостов» по английскому. Они тянулись чуть ли не с первого семестра.
– С чем связана такая строгость?
В училище готовили специалистов для рыболовной промышленности, а в то время рыболовные суда ходили по всему миру, так что иностранный язык там был попросту необходим. Я и сам понимал, что контрольные и домашние задания, которые писали мне однокурсники взамен на сделанные мною чертежи, положения не спасут. Экзамен я не сдам. А вот черчение меня вводило просто в транс, своего рода нирвану. Раскладывал принадлежности так, чтобы всё находилось под рукой, включал любимую музыку и с наслаждением погружался в процесс.
– Нет способности к языкам?
Скорее их нет, чем они есть.… Например, финский язык я так и не выучил, и это прожив в Финляндии более 22 лет. А английский выучил постепенно, уже работая на телевидении. Вначале 90-х я прекрасно понимал, насколько важно для профессионального роста владение английским языком. Поэтому решил заниматься им очень серьезно.
Мурманский РТЦ
– Как попали на ТВ?
Мне вовсе не нравилось «просиживать штаны» в мастерской, заниматься не своим делом. Однажды по радиоточке передали объявление о вакансии электромеханика на Мурманском областном радиотелецентре. Как потом выяснилось, для работы на ПТС. Что скрывалось за этой аббревиатурой, я поначалу понятия не имел. Записал номер телефона, позвонил, сказал, что я электромеханик, но то, что по лифтам уточнять не стал. На собеседовании я честно признался, что о телевизионных процессах знаю не так много, но немного разбираюсь в радиоэлектронике.
Валентин Гладышев, в то время начальник службы ПТС спросил: «Ты транзистор от диода отличить сможешь?» Я быстро и уверенно ответил: «Да» и объяснил, в чём именно. И, хоть я не производил впечатления искушённого специалиста, меня решили взять на работу. Они нуждались, прежде всего, в молодом и энергичном парне, не боявшемся пыльной работы. ПТС надо разворачивать, сворачивать, и тут не всегда важно быть гуру в электронике, достаточно понимать, куда и что нести и куда и какие кабели тянуть.
– Специализация по лифтам не стала помехой?
В самом начале случилась маленькая заминка, которая, в конечном счете, выявила для коллег одно из моих качеств. После объявления о приёме на работу, мне назначили день выхода – грядущий понедельник. А мы с ребятами давно запланировали поход в горы, и подготовку к нему уже полностью завершили. Я честно об этом рассказал моим работодателям. Объяснил, что не могу подвести команду – все необходимое снаряжение, питание рассчитано, и груз распределен между участниками. И потому я считаю неправильным отменять своё участие в походе. Даже ради такого желанного для меня перехода на работу в Мурманский радиотелецентр.
– Как отреагировал работодатель?
К этому отнеслись с чисто человеческим пониманием. И передвинули срок выхода на работу на месяц. Как я потом узнал, моему новому коллективу понравилось, что я не хотел создавать своим друзьям по походной группе проблемы. Через месяц, уже во время оформления на работу, изучая мою «обширную» биографию – школа и срочная служба, меня спросили о месте, где я проходил военную службы. Я гордо ответил, что служил в войсках правительственной связи. Со временем я узнал, что все, служившие в таких подразделениях, нередко узнают друг друга по профессиональной хватке, смекалке и чувству локтя. Директор Мурманского радио телецентра тоже служил когда-то в этой системе. Владимир Степанович Шугаев помню, подписал моё заявление о трудоустройстве и сказал как-то по-отечески, что он уверен в том, что я справлюсь.
– Как дальше развивалась карьера?
Очень бурно. Я быстро понял, что мне досталась должность “бери больше, неси дальше”. Но я добросовестно выполнял всё, что мне поручали. Потом стал «превышать полномочия» – я предлагал свою помощь, задавал бесконечные вопросы о том или ином оборудовании. Валентин Гладышев заметил моё рвение, вручил мне как-то толстенный, отпечатанный на ротапринте, талмуд с описанием устройства видеомагнитофона «Кадр-3ПМ», который был задействован для записи снимаемых на ПТС телепередач. Сказал: «Выучи и через неделю расскажешь». Читал я его с трудом, но разобрался. Сдал по нему зачёт, и меня перевели на ПВС (служба передвижной магнитной видеозаписи). На этой работе я тоже надолго не задержался.
– Переквалифицировались?
Не сразу, но меня перевели с записи на монтаж. В то время телецентр переходил на Betacam-SP. Благодаря поддержке Мурманского морского пароходства примерно в 1989 году закупили очень продвинутые по тем времена BVW-75 видеомагнитофоны. Процесс съёмок и монтажа проходил теперь куда удобнее и быстрее. Вместе с Игорем Глебовичем Князевым я принимал непосредственное участие в освоении приобретённой техники. Позже, уже в Москве, он сделал весьма впечатляющую карьеру в качестве системного интегратора.
А я постепенно начал обсуждать монтируемые материалы с режиссёрами, редакторами, овладевать различными хитростями в разметке склеек, стали внедрять графику. Ездил на учёбу в школу повышения квалификации при Гостелерадио СССР, проходил практику на Телецентре Останкино. Мою активность и любознательность заметил мой руководитель практики Михаил Хлебородов и даже предложил мне остаться работать в Москве, а я не согласился. Меня же отправили в Москву не для того, чтобы я там остался. Не захотел подводить своих коллег в Мурманске. Но на самом деле работать в Москве мне тогда очень хотелось…
– Как складывались отношения с коллективом?
Я не просто влился в коллектив Мурманского радиотелецентра, я подружился с ребятами со студии телевидения, так сказать с творцами. Особенно с молодёжной редакцией – мои земляки-одесситы, неплохо владевшие своей специальностью и обладавшие весьма амбициозными планами на будущее. Плюс приснопамятная перестройка, благодаря которой у нас появилась возможность зарабатывать неплохие деньги самостоятельно. Тогда было очень популярно вливаться в кооперативное движение. Кому-то это нравилось, а кому-то вовсе нет. Возник конфликт интересов с руководством студии. Результатом стало сначала увольнение наиболее дерзких коллег, ну а потом и создание первого в Мурманске коммерческого телеканала. Молодые, смелые, в чём-то даже нахальные – Дмитрий Швец, Константин Антонов, Гангур Хачатурян и я – мы построили телекомпанию «ТВ-21», которая до сих пор выходит в эфир уже 30 лет!
«ТВ-21»
– Привлекали спонсоров или брали кредит?
Начинали мы, пользуясь поддержкой людей, обладающих серьёзными финансовыми средствами и возможностями. На первых порах повторяли то, что делал канал «2х2» в Москве. Следующим шагом стали выпуски собственных передач, начинали с «Криминальных новостей», неким подражанием ленинградской передаче «600 секунд». Со временем добавились новости бизнеса – «Стоик». Потом они переросли в полноценные выпуски по итогам недели, а следом и ежедневные. Появился собственный редакционный почерк, стало оригинальным оформление передач. Мы уже собирались даже выходить с ежедневными новостями в прямом эфире.
– Вещание велось на собственном оборудовании?
Мы постоянно вкладывали средства в технику. Начали с Super VHS, потом достаточно быстро перешли на Betacam SP (серия естественно не Broadcast, а Pro). Укомплектовали своих операторов камерами так, что коллеги с государственного телевидения могли только завидовать. Свет, штативы, микрофоны, кофры. Я пригласил как-то на работу музыканта Руслана Демченко, и мы произвели звуковую революцию на «ТВ-21», которую очень оценили мои коллеги с Мурманской студии телевидения. Например, Ирина Белова, весьма авторитетный в Мурманске специалист. Подтвердилось правило от армейских связистов – при решении технических проблем крайне важен человеческий фактор. А так как в ЛИКИ я собирался поступать на специальность звукоинженера, можно сказать, что ещё одна юношеская мечта исполнилась.
– Сколько лет посвящено «ТВ-21»?
Восемь прекрасных лет я провёл с очень хорошими людьми и талантливыми специалистами. Многие из них вышли из стен Гостелерадио, например Эльвира Владимировна Миланова, выпускница ВГИКА; Светлана Бокова – очень крепкий и талантливый журналист, до «ТВ-21» трудилась на Мурманском радио; Валера Гавель – прекрасный оператор по призванию; Гриша Шугаев, до «ТВ-21» тоже работавший на Мурманской студии. К нам переходили даже из театра – Игорь и Лена Галич, сейчас они в Петербурге.
– Необычно для того времени.
Они не единственные среди удививших. Некоторым и в голову не приходило пойти на ТВ, но они работают телеоператорами по сей день. Это Сергей Расюк в корпункте ВГТРК в Мурманске; Слава Паутов, не раз участвовал в профессиональных конкурсах; Юра Линкевич работает в Москве, много лет сотрудничает с NRK. Мой коллега Коля Селиванов сейчас в Останкино, а начинал у нас, на «ТВ-21», очень хороший работник.
Я очень горжусь тем, что мы смогли вовлечь в телевизионную профессию много новых и талантливых людей. Многие из начинавших у нас выпускников педагогического института, сейчас являются ведущими журналистами или медиаменеджерами в Мурманске.
– Что случилось через 8 лет?
Так сложилось, что в 1999 году после кризиса 1998 года пришло понимание, что если мы не продадим компанию сейчас – мы не продадим её никогда. Покупатель сделал нам хорошее коммерческое предложение, и в 1999 мы его приняли. Мне лично это дало долгожданную свободу. Я чувствовал в себе силы для более масштабного проекта. Первое, что сделал – за свой счет поехал на несколько недель в Ирландию и окончательно закрыл вопрос с английским языком. Помогли хорошие преподаватели, повседневная практика, прекрасная атмосфера и, конечно же, Guinness.
– Почему в Ирландию?
Я поначалу пытался учить английский язык с частным преподавателем, живя при этом в России. В грамматике я более или менее разобрался, но попытки говорить проходили без успеха. А в Ирландии есть особое обстоятельство, заключающееся в том, что ирландцы, в большинстве своём хорошо образованные люди, при виде человека, не владеющего английским языком, легко переходят на то, что у них называется «Queen`s English» – аристократический английский. Это и есть настоящий, литературный английский язык. А поскольку рядом нет никого, кто говорил бы по-русски – у тебя нет выбора, и прогресс наступает достаточно быстро и ощутимо. В нашей группе царила веселая атмосфера. Люди из разных стран, не имеющие общего языка, выкручивались всеми возможными способами, чтобы объясниться хотя бы между собой. Моим самым частым собеседником был японец по имени Казу, надеюсь, что он меня тоже помнит.
Qualitron
– О работе не задумывались?
С работой всё сложилось само собой. Перед отъездом в Ирландию я заехал в гости в финскую Qualitron, с которым сотрудничал как заказчик несколько лет. Сказал, что хочу уехать из Мурманска, наверно в Москву. Ну а пока буду учить английский язык в Ирландии. А они вдруг неожиданно предложили мне подключиться к их проектам. В тот момент им нужен был кто-то, кто поможет нарезать и обжать огромное количество видеокабеля. Я поинтересовался у своей, в тот момент беременной супруги, не согласится ли она рожать в Финляндии. Она ответила уверенным согласием.
Завершив обучение в Ирландии, я приехал в Финляндию, чтобы окончательно обо всём договориться. Работать в Qualitron я начал с первых дней 2000 года, поначалу как практикант, ближе к лету уже заключили контракт.
– В каких проектах принимали участие?
В тот момент финский государственный канал Yle Radio Suomi переходил на цифровое вещание. Для новой автоматизированной эфирной аппаратной на шесть каналов вещания готовили нескольких тысяч штук кабелей. Я принимал непосредственное участие в её монтаже. Получается, что с тех пор телевизионное вещание Yle Radio Suomi проходит через кабели, полностью сделанные моими руками. Монтажники-финны, по началу не испытывали особого восторга от присутствия в инсталляционной бригаде русского, но постепенно привыкли. Потом мы вместе с ними реализовали не один проект, работали вполне успешно и слажено. После Yle Radio Suomi мне предложили продолжить работать в Qualitron помощником руководителя проекта. Мне помогла моя любовь к черчению. На новой должности помощника я трудился практически самостоятельно, мною особо никто не руководил.
– Над какими проектами работали?
Первый кейс не был полностью моим. Я просто работал над РД (рабочей документацией) достаточно стандартного технического решения для вещательной аппаратной. Она располагалась на карибском круизном лайнере, строящемся на судоверфи в Хельсинки или в Турку, уже точно не помню.
Второй – студия дубляжа на телеканале «Хабар» в Казахстане. Проектировал, чертил, общался с заказчиком – всё сам. В этом мне помогал мой родной русский язык. А на следующий год я попал на ВГТРК. Работал с двумя финскими коллегами Юрио Панааненом и Пеккой Пикаренином со стороны Qualitron, и Леонидом Леонидовичем Звонаревым со стороны ВГТРК. Я начал как специалист, призванный помочь финнам общаться с русским заказчиками. Первое время мне не удавалось вникнуть в суть дискуссий, а финны сильно уставали, сидя на долгих совещаниях.
– Какой выход нашли?
Я применил проверенный метод. Сначала внимательно всех выслушивал, потом, когда понимал, кто за что отвечает, задавал наводящие вопросы, записывал ответы и незаметно уходил из совещательной комнаты. Чертил схемы – занимался не только своим любимым, но и важным для проекта делом. Потом, конечно, я возвращался к собеседникам, чтобы внести корректировки и утвердить уже прорисованное на бумаге техническое решение. Мои отлучки заметили и поначалу не оценили. Они даже стали вызывать возмущение. Алексей Весьмирович Малинин и Владимир Эльевич Брудно вызвали меня на ковёр. Но когда я разложил очередную схему, по которой мы очень конструктивно завершили согласование всех важных деталей для выхода на окончательную спецификацию оборудования и бюджет проекта, мой нетривиальный метод работы был оценён как положительный.
В итоге, даже имея не самые окончательные расчеты, мы вовремя вышли на контракт и успешно запустили, а затем и завершили проект. В этом не только моя заслуга, мне помогало много людей. Костя Федотчев, работавший тогда в Harris, и продвигавший приобретенную ими систему эфирной автоматизации Louth. Потом к работе подключились со стороны ВГТРК Алексей Бузин и Александр Балалуев. У нас тогда сложилась отличная команда, состоящая как из российских, так и из финских специалистов. Этот проект даже получил продолжение в 2002 году.
– Сотрудничество с ВГТРК повторилось?
Как системный интегратор, представляющий Qualitron, я ещё многое делал по заказу ВГТРК. Произошло то, о чём я и не мечтал в Мурманске, когда смотрел на приехавших снимать соревнования в рамках праздника Севера москвичей, прекрасно оснащённых, совершенно по-другому мыслящих. Мне они казались небожителями. Перешагнув за 35 лет, я достиг того, что с «москвичами-небожителями» уже сам работал в одной связке. У нас со временем сложились очень хорошие, даже доверительные рабочие отношения с Александром Павловичем Афанасьевым. Благодаря ему я стал работать на спортивных трансляциях во время Олимпийских игр.
– Снова без подготовки?
Любовь к спортивному вещанию во мне жила ещё с Мурманска. А здесь появился шанс испытать себя в новой области. Работал в Турине и в Пекине, сотрудничая с РТР-Спорт; затем в Ванкувере с Оргкомитетом зимних Азиатских игр в Казахстане. Работал в Лондоне и Сочи в рамках сотрудничества с АНО Спортивное вещание и ВГТРК. Это невероятно счастливое время. Проекты становились всё более сложными – и технически, и организационно. Кратно увеличивались бюджеты и ответственность.
– Какой из проектов считаете самым ответственным?
Подготовка к международной трансляции Парада Победы в 2005 году в рамках сотрудничества с ВГТРК. На юбилей Великой Победы СССР и союзников во Второй Мировой войне ожидались высшие руководители стран со всего мира. Я тогда очень плотно сотрудничал с Леонидом Михайловичем Таубе и Марком Лукичевым, и с очень хорошим, по-настоящему боевым коллективом АКВЛ на ВГТРК.
Я очень горжусь и тем, что работал с легендарными ветеранами Советского и Российского телевидения – Мариной Абрамовной Сальман и Владимиром Лобачем. Очень дорожу хорошими рабочими и человеческими отношениями со своим земляком Осипом Пенянским.
– Проектами в других странах не занимались?
У меня был очень хороший и смелый проект в Грузии на телеканале «Рустави-2». На нём я познакомился с нашим будущим сотрудником и полезным на том проекте человеком Надеждой Грецкой. Тогда же познакомился и успешно работал с техническим директором телеканала «Рустави-2» Гочей Кумсиашвили. Он мой ровесник, в юности тоже увлекался походами в горы, прекрасно катается на горных лыжах. Он, как и моя мама, занимался наукой, и, по-настоящему, по-грузински, добрый и невероятно гостеприимный человек.
– В каких странах ещё работали?
В Казахстане, в период сотрудничества с Оргкомитетом азиатских игр, я работал вместе с очень авторитетной в сфере спортивных трансляций компанией IGBS. Она являлась основным конкурентом известной в области олимпийского вещания HBS. Познакомился с Патриком Фурлонгом, руководившим телевещанием на Олимпийских играх в Сиднее. Мне очень приятно вспоминать сотрудничество с Питером Ангелом, который несколько сезонов подряд руководил телевещанием с Чемпионатов Мира по футболу. Нашим субподрядчиком оказался экс-сотрудник Qualitron Володя Баранов, сейчас у него своя фирма. Фактически, именно он закрепил мой личный успех и помог Qualitron выйти из проекта с профитом. Нам пришлось решать очень непростые задачи.
– Какого рода сложности ещё пришлось преодолевать?
Для меня самым сложным и интересным стал процесс интеграции классической аудиовизуальной технологии и IT. Именно там всегда появлялись так называемые «затыки», предвидеть которые сложно. Необходимо действовать на упреждение, а если всё же произошло – уметь разрешать быстро и без катастрофических издержек. Поэтому постепенно сложилась эффективная команда из IT-специалистов Qualitron Олега Демьянова, Александра Маленкова, а также Дмитрия Думаревского и Дмитрия Попова со стороны ВГТРК. Именно хорошее взаимопонимание с IT-специалистами лучше всего помогало в разрешении технических проблем на моих проектах. У меня лучше остальных получалось решение организационных и кризис-менеджментных вопросов, особенно с вендорами. Впоследствии, я не единожды привлекал эту команду на свои проекты.
– Тем не менее, из Qualitron ушли?
Как только Тапани Карьялайнен решил уйти на пенсию, я понял, что дальше работать мне будет тяжело. Тапани очень уважаемый финский предприниматель в России. Он начинал ещё в советские времена, был своего рода легендарной личностью на постсоветском рынке. Многие считали его очень хорошим руководителем. Тапани искренне доверял своим сотрудникам, мне в том числе. Мы, наверно, иногда даже злоупотребляли этим доверием, беря на себя некоторые решения по проектам. Но, как правило, он это даже одобрял. Мне казалось, что ему такой стиль работы нравился, когда руководители проектов действуют оперативно, самостоятельно и смело, особенно в кризисных ситуациях. Он нередко вслух выражал одобрение найденным нами решениям.
Я был тогда в плотной в связке с Олегом Анаковским, и очень благодарен ему за прекрасные годы, проведённые вместе. Но… Всё, а тем более хорошее, когда-нибудь кончается. При Тапани заказчики видели во мне в известной степени самостоятельного функционера, с минимальной бюрократической составляющей, решительного, конструктивного, способного ликвидировать проблемы быстро и результативно. И в этом не только моя заслуга, но и Тапани в значительной степени. Новое руководство придерживалось уже других взглядов. Появилась корпоративная бюрократия… Для меня это означало отсутствие прежнего куража в работе, в решении возникающих задач, вызовов, и я решил воспользоваться приглашением Олега Трущелева и начать сотрудничать с «ОКНО-ТВ». Он звал меня к себе года три-четыре подряд. Пришло время вспомнить о его приглашении и попроситься на работу в «ОКНО-ТВ».
«ОКНО-ТВ»
– Чем занимались у Олега Трущелева?
Переход из Qualitron в «ОКНО ТВ» произошёл незадолго до Олимпиады в Сочи. В силу имеющегося у меня опыта в спортивном вещании предполагалось, что я буду работать именно в этом направлении. Но особых успехов добиться мне не удалось. Самой интенсивной стала работа на Чемпионате мира по Легкой атлетике в Москве в 2013 году. Она получила продолжение на чемпионате Европы в Чебоксарах. На деле оказалось, что по большей части я занимался переоснащением и дооснащением сети регионального вещания ВГТРК, продолжая сотрудничать с Александром Сергеевичем Балалуевым и его новой командой – Сергеем Ефимовым и Ильей Лебедевым. Огромнейший проект, начатый ещё «I.S.P.A», затем переданный в «ОКНО ТВ».
– Как выстраивали работу?
Вместе с командой Балалуева мы продолжали проект. Первый год стал самым сложным. Нам предстояло организовать процессы так, чтобы в течение одного года сдать 35 региональных объектов ВГТРК. В «ОКНО ТВ» мы сформировали небольшую, но отличную команду, плюс у меня были очень хорошие, как я люблю говорить – боевые субподрядчики. Мы распределили обязанности и что важно – разграничили ответственность на данном проекте. В своем сегменте проекта я ввел иерархию, и процесс пошёл гораздо интенсивнее и прозрачнее. В тот первый год приходилось часто проводить совещания, но к концу года взаимодействие всех членов нашей команды выстроилось окончательно и, что важно, гармонично. За последний год на этом проекте, который длился с моим участием с 2014 по 2018 годы, мы провели всего одно производственное собрание, этого было достаточно.
– Что особенно запомнилось?
Слаженность работы. Нам удалось создать настоящий механизм. Я горжусь своей лептой в реализации этого крупного и сложного проекта. Неоценимую помощь мне оказала Ольга Толоконникова, человек с очень высоким чувством ответственности. Она вела администрирование проекта, это очень важная и сложная работа, особенно в условиях бюрократизации любого бизнеса в наше время. И, конечно, мой помощник, ещё со времен работы в «АНО Спортивное вещание» – Татьяна Вересаева. Человек с какой-то фантастической энергией, помощь которого на проекте «ВГТРК Регионы» трудно переоценить. Она оказалась рядом в самый первый и самый тяжёлый год.
Потом в нашу профессиональную жизнь пришло такое явление как импортозамещение. Я искренне старался понять и поддержать усилия Александра Павловича Афанасьева и его единомышленников, руководителей. Но получалось не очень. Наверно у меня совсем другой взгляд на решение подобного рода задачи со множеством известных и неизвестных составляющих. В случае России, наверно, самое сложное – это логистика и не столько транспортная, сколько финансовая, складская и т. п. Просто в силу исторических причин и не только, выстроить масштабное производство весьма непросто. По сравнению с признанными вендорами-лидерами у россиян недостаточно большой опыт в разработке, производстве и, что тоже немаловажно, в продвижении профессионального телевизионного оборудования, особенно на внешних рынках.
– Им приходиться многому учиться.
Опыт, вещь приобретаемая. Но на это уходит время. Нужно научиться работать на хорошем уровне, исходя из реальных и объективных обстоятельств. Я прошёл через начальные этапы импортозамещения вместе со своим заказчиком и работниками. Ощущения острые. Мы справлялись лишь потому, что работали в режиме Workaraund, когда в ожидании полного укомплектования внедряемого технического решения, работали без тех или иных весьма важных комплектующих в период завершения монтажных работ и начала наладки.
– В современном мире тема болезненная для многих стран.
Сейчас, я думаю для всех. Пандемия и связанный с нею мировой производственный кризис преподнесли урок, какого никто не ожидал. Сейчас сбои в поставках становятся повсеместным и весьма неприятным явлением, которое сильно усложняет реализацию любых внедренческих проектов. Я ушел из индустрии до этих событий. Мне трудно было приспосабливаться с проявлениями протекционизма в борьбе за импортозамещение. Я считаю правильной именно здоровую поддержку местного производителя – льготные кредиты, образовательные программы, таможенные льготы на комплектующие и т. п. Я сотрудничал на этом проекте с весьма успешными российскими производителями, которые работают гибко и при этом очень надёжно. Как по техническому решению, так и по логистике, что на проектах очень важно. Они постепенно развивают свой продукт, и я искренне желаю им успеха. Но бывало и наоборот, к сожалению. Раньше я мог просто сменить поставщика на более надёжного. Сейчас это сделать не так-то просто, даже в некоторых случаях невозможно.
Думал, что вышел на пенсию
– Где искали работу?
Я решил побыть пенсионером. Первые полгода я просто отдыхал, в кои-то веки смог подольше побыть с семьей, катался на мотоцикле, занялся рыбалкой. А потом… Потом я стал рассылать свои резюме по всем известным мне адресатам – сайты вакансий, профессиональные форумы. И ничего. Меня не приглашали даже для интервью. Была реальная попытка трудоустроиться только в Broadcast Solution, но не сложилось. Насколько я знаю, за меня многие ручались, за что я этим людям очень благодарен. В итоге, коллеги из числа вендоров подали мне идею отправить резюме в компании с большой текучкой кадров. Например, в агентства, связанные с шоу-бизнесом. Я так и сделал в конце 2019 – начале 2020. И сразу стал получать приглашения на интервью, но пришёл коронавирус. Следующие два года я считал, что меня все просто забыли.
Carnival Cruise Line
– Что предприняли?
Ничего даже придумать не успел. В начале 2022 года мне позвонил мой агент и спросил, не соглашусь ли я отправиться в морское путешествие на круизном лайнере в качестве члена экипажа. Компания Carnival Cruise Line искала специалиста по телевизионному вещанию. Оказывается, в экипажах круизных судов есть такая позиция. Выслали описание. Ничего сверхсложного для себя я не обнаружил. Работа эксплуатационная, придется вспомнить мурманский опыт. А я как-то уж очень соскучился по трудовой деятельности. Заполнил все необходимые анкеты, прошёл медицинские освидетельствования и инструктажи по работе в период экстренных (кораблекрушение или пожар) ситуаций. Мне уже скоро исполнится 60, а я приобретаю опыт новой работы, в новых условиях. Живу сейчас на круизном судне. Почти каждый день у нас новый порт прибытия, где я могу выйти на берег. Морской болезнью не страдаю, и это важно. Участвую в учебных тревогах, их проводят редко, и это хорошо. Невиданных впечатлений больше, чем воды вокруг. Да и работа в интернациональном коллективе мне очень даже по душе.
– В какой-то мере повторяете мамин путь?
Да, повторяю. И мне это очень приятно делать. Даже надеюсь оказаться, как и она, в Арктике, но уже с другой стороны Земного шара. Надо признать, что и школа на корабле, и «плавучее» телевидение – вещи не совсем стандартные. Своя специфика, приходится учиться, адаптироваться, изучать новые термины. В технологии присутствует интеграция с шоу-бизнесом, со сценическим оборудованием. Круизный лайнер – это большой плавучий отель, людей надо развлекать, они ведь в отпуске, на отдыхе. Поэтому здесь помимо десятка небольших сцен, есть целый театр – так называемый Main Lounge. Не Cirque du Soleil, конечно, но всё же. Каждый день идёт эстрадное шоу. Артисты поют, танцуют, предусмотрена механизация сцены, подвижные сценические LED-экраны. Постановка шоу ведётся по плейлисту, многие функции автоматизированы, но не все. Люди на сцене и за кулисами реально взаимодействуют с аудиовизуальной техникой и механическими декорациями. Ошибка в полсекунды или другая неточность на сцене может легко сорвать всё это весьма динамичное представление. Для меня такие технологии – это абсолютно новое и вызывает огромный интерес, а также уважение к людям во всё это вовлеченным.
– В чем заключаются служебные задачи?
Наша задача – составлять плейлисты из развлекательных ТВ-программ, кинофильмов, а также информационных блоков. Мы передаем информацию для пассажиров, начиная от правил безопасности на корабле, заканчивая сообщениями о событиях в портах прибытия. Реклама также не исключена, полезный кейс для тех, кто во время круиза хотел бы купить себе или в подарок новые часы или, например, бриллианты. Сувениры домой – это само собой. Ретранслируем популярные в США спутниковые каналы: новости CBS, спортивные телеканалы ESPN, старые американские кинофильмы на канале TCM, мультфильмы для детей, Discovery Travel и т. д.
– Какое оборудование устанавливается на лайнере?
У нас есть небольшой АСБ, четыре дистанционно управляемые телекамеры. Есть несколько серверов Castus. Очень разветвлённая коммутация сигналов, много разных матриц. Управляет всем этим система AMX от Harman. Она завязана и на управление сценическим оборудованием, светом, звуком и т. д. Мы снимаем и транслируем в прямом эфире в локальную сеть несколько ток-шоу для пассажиров. В основном в них рёчь о том, что интересного их ждет в круизе. Некоторые шоу записываем и ставим в плейлист. Они тоже посвящены различного рода инструктажам о том, как вести себя на корабле. Например, как проводится debarkation – высадка пассажиров в домашнем порту по окончанию круиза.
– Какого рода контент предпочтителен в таких путешествиях?
Музыкальные и развлекательные ТВ-программы, спортивные трансляции и свежие кино и мультипликационные фильмы. По вечерам мы проводим кинопоказ на верхней палубе, днём это место для загорающих. На огромном LED-экране с хорошим звуком проходит по два сеанса в день. Зрители располагаются в лежаках на верхней палубе, накрываются полотенцем вместо пледа и смотрят так, как будто лежат на диване дома. Кто-то смотрит кино от начала до самого конца, а кто-то просто спит. Почти так, как в пионерских лагерях или в домах отдыха времен СССР. Во всяком случае, у меня такие ассоциации. Только сейчас нет стрекотания кинопроектора …
– Как называется эта необычная пока должность?
Должность называется Broadcast Technician, относимся мы к отделу Entertainment. Нас двое, я и мой напарник, он бразилец. Наш лайнер не новый, и системы нуждаются в регулярном техническом обслуживании, а то и в ремонте. Возникает проблема с AMX, мы решаем её при поддержке береговых специалистов. Теперь у меня появилась цель – изучить AMX так, чтобы мог справиться самостоятельно.
Может потому и привлекла меня эта работа – море возможностей для приобретения новых знаний, навыков. Сотрудники береговой поддержки уже заметили, что я «системщик». Предполагают, что через пару-тройку рейсов при определённых обстоятельствах смогу перейти в интеграционный отдел, такая позиция есть в береговой службе.
Delta Blues
– Можно говорить о карьерных перспективах?
Я стал немного ленивее. В перерывах между рабочим вахтами, мне больше нравится загорать на палубе. И если я изучаю новую для себя технику, то лишь потому, что привык выполнять свою работу достойно, с пониманием, что делаю, а не механически. У меня контракт на полгода, после я планирую побывать в разных местах. Например, прокатиться на прокатном «Харлее» по легендарной, но не очень известной трассе US61. Она простирается вдоль Миссисипи между Новым Орлеаном и Мэмфисом. Хочу посетить тот самый регион Delta Blues, с её настоящими атмосферными, потёртыми блюзовыми барами, музеем Биби Кинга и т. п. Новый Орлеан, колыбель джаза. В будущем ещё раз хочу сгонять в Долину монументов, прокатиться по Юте, и долинам северной Калифорнии, но это если у меня будут круизы из Лос-Анджелеса. Сейчас мы выходим из Техаса, город Галвестон.
Вот об этом я в основном и думаю, а не о карьере. Мне интересна природа, музыка, люди. Сделаю фото, размещу на харлеевском форуме. Это точно порадует мотоциклистов из России. Тех, что редко, но всё же путешествуют на мотоцикле по Америке.
– Тема карьеры закрыта окончательно и бесповоротно?
На данный период я всё-таки ближе к активному пенсионеру, чем к соискателю повышения в должности. В рейсе, а значит и в должности, я нахожусь шесть месяцев, потом два месяца у меня отпуск, и я сосредоточен именно на нём. Заводить разговор о карьерном росте как-то пока не хочется. Для следующей ступени мало знать и понимать вещание. Необходимо разбираться в устройстве всего морского шоу-бизнеса, сценической автоматизации, сценическом свете, звуке. Но если у меня будет получаться, и мне сделают предложение – вероятней всего, я соглашусь.
Увлечения
– Что есть кроме работы?
Я не представляю себе жизнь без хобби, это просто невозможно. Постоянно должно быть какое-то увлечение. Я очень люблю природу. Когда жил в Мурманске – с завидным постоянством ходил на лыжах вдоль и поперек Кольского полуострова. С удовольствием ходил в горы, правда, недолго. Потом мы эти походы возобновили уже с детьми. Я побывал и в Швейцарских горах, и в Австрии, и в Италии в Доломитовых Альпах. Смысл в том, чтобы идти пешком. По скалам я уже не ходок, да и не был никогда выдающимся альпинистом. Сын с удовольствием с этим справляется. Дочка старшая увлеклась скалолазанием, правда в живые горы не ходит, пока. Это самое долгое и самое главное увлечение.
– Кто будет помогать с фотографиями для харлеевского форума?
Дедушка много лет пытался меня приобщить к фотоделу, у него не очень это получалось, и он сильно расстраивался. Если бы он мог меня видеть сейчас, думаю, он бы гордился своим внуком. Я не стал фотохудожником, и не выставляю свои фотографии в галереях, даже не стремлюсь к этому. У меня есть любимый жанр – портрет, делаю фотографии семьи, друзей, их детишек, сейчас уже внуков. Люблю, как мой дед составлять фотоальбомы, фотокалендари. Распечатываю их и дарю своим друзьям на день рождения или на Новый год, Рождество. Есть желание снимать природу, но пока это очень сложно, нужно больше свободного времени и денег одновременно, а это непросто. Снимаю я на Nikon 750, нередко весьма успешно использую iPhone. Конечно, его оптики не хватает, и нет на выходе RAW, но зато он всегда под рукой, это очень удобно.
– Почти как дедушка – на мотоцикле и с фотоаппаратом?
Всё же больше всего я люблю путешествовать, особенно на мотоцикле. Только так, а не в машине. Чтобы не просто созерцать природу, но почувствовать ее. Вдыхать окружающие запахи. Чувствовать кожей жар от разогретой солнцем земли, или пронизывающий холод встречного ветра и дождя в непогоду. При езде на подходящем мотоцикле я могу проехать и остановиться практически в любом месте, не переживая по поводу качества дорожного покрытия или подходящего места для парковки. В мотоциклетных путешествиях есть романтика и приятная усталость как в пеших или лыжных походах. При этом на мотоцикле можно посетить гораздо больше мест. Ещё лучше совмещать и пеший и мотоциклетный туризм, мне это очень нравится. Конечно, хочется попробовать и снегоходы, и квадроциклы, но пока я как-то больше на мотоцикле. Один год по России, Украине, Прибалтике, а другой по Европе, лишь иногда по США. Может, когда-нибудь получится проехать на мотоцикле по Африке или по Австралии.
– Погодные условия?
Это же приключения, а значит должны быть и дождь, и ветер, и солнце. На смену непогоде приходит свет и тепло – и ты счастлив. Преодолеваешь трудности, большие или маленькие не так важно, и чувствуешь себя победителем. Каждый раз после непогоды, ты радуешься наступившему тёплому солнечному дню. И происходит это совершенно по-другому, чем дома, или когда ты передвигаешься в закрытом транспорте. Это здорово, и мне это безумно нравится.
– Сколько всего детей?
Их у нас четверо. Самая старшая дочь, увлекается графикой, иллюстрированием, делает татуировки. Медиаинженер по образованию, но по мировоззрению она человек творческий, и по технической специальности пока не работает. Живет в Финляндии, замужем. Многие коллеги по телевидению её должны помнить, она иногда приходила со мной на работу, помогала.
Вторая дочь решила стать хорошим врачом. Она выбрала нелёгкий путь, сейчас учится в ординатуре в Израиле, а начинала 12 лет назад в Педиатрической академии на Лесной в Петербурге. Возможно когда-нибудь приедет обратно в Россию, когда почувствует, что пришло время, и она стала тем самым специалистом, каким хотела бы стать.
Младшие, мы с супругой называем их мелкими, они у нас типичные финны, так как родились и выросли в этой стране. Сын стал электриком. Похоже, что повторяет мой путь, я начал с электромеханика. Он любит работать руками. Кроме гор, у нас с ним ещё одно общее увлечение – мотоциклы. Мы ездили с ним на мотоциклах в Норвегию и в Швейцарию. Я заметил, что впечатления от наших поездок захватили его.
Самая юная моя дочь второй год подряд будет пытаться поступить в какой-то безумно сложный университет, факультет, который как-то связан с международным торговым маркетингом. Увлекается модными брендами, типично девчоночьи наклонности. Сейчас пока работает в Marimeko и очень этим гордится.
Не так давно у нас появился питомец – кот. Зовем его Тихоном. Порода и характер из Сибири, а родом он из Таллина. Ещё один наш «мелкий», тоже член семьи. Внуков у нас пока нет, зато есть кот, и мы его обожаем. Он активный участник группы в FB, где работники кино и телевидения выкладывают фото своих питомцев. Всех читателей журнала и их домашних питомцев приглашаю в эту замечательную группу. Наш Тихон там завсегдатай!
|
Дата рождения |
22 сентября 1963 года |
|
Образование |
Ленинградский электротехникум связи им. Кренкеля |
|
Карьера |
|
|
1987-1992 |
Мурманский радиотелецентр |
|
1992-2000 |
Мурманская телекомпания «ТВ-21» |
|
2000-2012 |
Финский интегратор Qualitron |
|
2012-2018 |
«ОКНО-ТВ» |
| C 2022 |
Broadcast Technician в компании Carnival Cruise Line |
