Интервью с Умидом Маликовым, узбекским режиссёром, оператором-постановщиком.

— Когда и где Вы родились, кто Ваши предки, из какой вы семьи?

Я родился в 1985 году, в Ташкенте. У меня творческая семья. Мама и папа — музыканты. Мама — пианистка, в консерватории преподавала. Папа — виолончелист. Сейчас они на заслуженном отдыхе.

Я кинооператор, работал в киностудии «Узбекфильм», киностудия вошла в киноконцерн. Получилось так, что все творческие работники трудятся на договорной основе. Свободный художник и лектор в киношколе «Фокус», во «ВГИКе» и в Институте искусств.

В основном преподаю, работа в кино есть, но не так много, как хотелось бы. Приходится заниматься научным направлением, главное время не упускать, на данный момент я докторант, Бог даст, буду защищаться. Тема посвящена метафорам, если быть точнее, то «Метафоры как ведущий фактор изобразительного решения в узбекском кинематографе». Многие режиссеры забывают про метафоры, а зритель перестал читать их. Вот в этом проблема, утрата в изобразительном решении. И как оператор-постановщик, работая в проектах, я об этом часто думаю, предлагаю режиссерам, но получается так, как получается…

— Почему не пошли по стопам родителей?

Вы знаете, я играл на бас-гитаре, когда был подростком, в народе есть выражение – талант на детях отдыхает. Я не старался учиться дальше, поступать в музыкальную школу, и родители тоже не хотели делать из меня музыканта.

Но мой дед любил фотографию, он был радистом. У него была своя красная комната, мне было очень интересно, я не понимал, как происходит сам процесс печати фотографии, но это меня завлекло. Дальше начал развиваться и понял, что есть такое направление как кинооператор.

— В каком возрасте Вы взяли впервые в руки фотоаппарат?

С пяти лет. Фотоаппарат брал у деда, пытался что-то фотографировать. Естественно, ничего не получалось, нужно было правильно настраивать экспозицию. Дедушка мне подарил FED, у него был Zenit. И я его поломал, камера перестала снимать, потом я его ремонтировал, переживал. И вот потихоньку-потихоньку начал работать. Была книжка «Учимся фотографировать», советская брошюрка маленькая. Вот там, кстати, описывалась «Смена». Для меня это всё было очень интересно.

В институт я сразу не поступил. Я очень хотел пойти по стопам деда, в институт связи, на направление радиотехники. Готовился туда, но не получилось. Мама говорила, есть театральный институт, там либо режиссура, либо актёрский. А у моего друга отец работал на киностудии «Узбекфильм» начальником по производству. В один из дней друг показывает мне фотографии, говорит, что учится в институте на кинооператора. Сейчас он, кстати, работает на телеканале «Мир». Я решил, что буду тоже поступать в театральный на кинооператора. Поступил на бюджет. Я считаю, что мне очень повезло с выбором профессии. Попал в мастерскую к потрясающему мастеру и замечательному человеку Турды Надыровичу Надырову, кинооператору-документалисту. И вот начал учиться. Далее магистратура у кинооператора Файзиева Хатама Халматовича.

— Вы помните из своего детства комнату проявки? 

Да, конечно. Был обычный советский увеличитель, «Юность» кажется. Красный свет, проявление изображения. Сейчас я понимаю, что это химия, а  когда был ребенком, это сильно завораживало. Плюс дедушка делал ретушь руками, что-то там запечатывал. Руками все делалось, таймер, время экспозиции, проявка самих пленок, сушка. Совсем другой мир.

Я вот в институте преподаю, студенты операторского сдают фотографии на печать с принтера, либо с машины, и не понимают процесс. Когда я учился, ещё была пленка. Сам проявлял фотографии в подвале фотолаборатории, и отношение к этому всему немного другое.

Классическая фотография сейчас ушла. Если бы была возможность у всех прикоснуться к этому, хотя бы было понимание, как работает именно пленка. Сейчас все усреднены, что в России, что в Казахстане, что в Америке, в Европе – все снимают на цифровые камеры.

В арсенале кинооператора остается только композиция, свет, ну и внутренние чувства, о которых так просто не расскажешь.  А процесс, который можно назвать магией, какое будет изображение и что получится, вот этого нет. Есть свои плюсы, есть свои минусы.

Я работал вторым оператором на пленке, и экспокоррекция была большой ответственностью. Я рад, что застал этот период и  немножко в курсе этого процесса.

— Когда Вы в школе учились, Вас эксплуатировали как фотографа?

Нет, вы знаете, меня не эксплуатировали как фотографа, потому что у нас фотограф приезжал за деньги. Школа статистическая в спальном районе Ташкента. У двоих одноклассников в Афгане отцы погибли. Такая школа не для мажоров.

У нас было выживание в школе. Выживание и суровая школа. Я ходил на дзюдо, занимался спортом, в школе такого понятия как творчество не было. Сейчас даже одноклассники сами не понимают, как так, как я стал кинооператором.

— А почему выбрали дзюдо?

В школе была секция по дзюдо и юношеская спортивная школа по дзюдо. Многие борцы вышли с этого района.

— Как в школе учились?

Я учился на тройки. Знал русский язык. Но не любил читать. Преподаватель ставил два, и решали с ним вопрос, лампа или три литра бензина. Я снимал лампочку в соседнем кабинете.

— Вы отучились 11 лет или 10?

Девять классов. И сбежал из школы, потому что она мне категорически надоела. Я пошёл в радиотехнический колледж.

— Почему выбрали радиотехнический?

Дед связистом был. Я видел процесс, как он паяет, ремонтирует технику.

— На какой специальности?

РРТ — сокращенно это радиосвязь радиовещание и телевидение. Мастер радиоэлектронной аппаратуры.

— После девятого класса три года надо было учиться или четыре?

Три года в профессиональном колледже. Раньше в советское время было ПТУ — профтехучилище. Там я получал знания и профессию, работал мастером радиотехнической аппаратуры.

— А как в колледже учились?

Учился на отлично. В школе мне помогло умение договариваться с педагогами, потому что я знал, в какой момент с кем надо вовремя поздороваться, сделать реферат, либо дополнительный конспект. Такой период в жизни нужно пройти каждому. Восток — дело тонкое. Нужно уметь договариваться.

— Когда Вы заработали свои первые деньги? В каком возрасте?

В 2000-х уже я начал работать в мастерской. Ремонтировал телевизоры, магнитофоны, усилители. Технологии только начинали набирать оборот, в любой профессии надо учиться и повышать мастерство. Таким образом, потихоньку-потихоньку зарабатывал.

В наше время модно было либо быть военным, либо коммерсантом. Я хотел поступать на военного, но это было нереально. Нужны связи. Я не поступил, но смог устроиться на работу, не штатно, а именно фотографом. Первый раз я взял камеру там. Фотографировать приходилось криминальные пришествия… Это не представляло романтики. Я меньше месяца поработал. Помню, мама смотрит на меня, и говорит – прекращай такую работу.

Я очень хорошо зарабатывал. Но все равно, из-за работы человек меняется, и родители видят, что глаза ребенка меняются, и понимают, что жизнь другая совсем, в итоге я ушел.

Начал готовиться в театральный институт на кинооператора.

— На тот момент Вам было 19 лет, не призвали в армию?

Я принёс справку в военкомат, что готовлюсь в институт. Потом принёс справку, что студент. Далее поступил в магистратуру, и так время пролетело.

— Вам нравилось учиться?

Да, в институте, конечно, совсем другая атмосфера, совсем другой мир: творческие люди, походы в театр, на выставки, премьеры фильмов. Естественно, поменялся круг общения совершенно.

После окончания радиотехнического колледжа каждый год у нас была встреча с однокурсниками. Я понял, не о чем разговаривать, я просто теряю свое время.  Не в обиду сказано, мне кажется, что у меня поменялся склад ума.

— Как Вы входили в операторское творчество?

Начал учиться, фотографировать, изучать композицию кадра, но как всем студентам мне не хватало практики. Был проект на ОРТ «Золотой теленок». Олег Меньшиков снимался в главной роли, если помните. Я уже не помню, кто там был режиссёр. В этом проекте я участвовал, работал осветителем. Часть сериала снималась в Бухаре, был сентябрь месяц, но все равно жара днем под +40. Первые мои 400 долларов за две недели я там заработал. И краем глаза увидел, сколько получает оператор-постановщик, плюс несколько нулей.

И вот знаете, это была мотивация. Сразу желание зарабатывать. Я понимал, что это профессия,  надо знать композицию, знать кадр, работу со светом.

И я начал ещё лучше изучать кинопроцесс, ходить в институт и вопросами своих педагогов мучить по кинопроцессу, так как кино снимали только на пленку.

— Как Вы попали в осветители?

Киностудия «Байрам», она очень известная, в Узбекистане до сих пор она функционирует. На проект набирали осветителей, и в то время мой однокурсник, покойный Руслан Ярулин, подрабатывал там, с нами, кстати, работал и Бахадыр Юлдашев, он тоже сейчас прекрасный оператор.

Они позвали меня на проект, помощником. С большим удовольствием я согласился. И вот таким образом я попал в осветительную бригаду.

Это был первый опыт как осветителя. Я понял структуру изнутри, как работает группа. Дальше я осветителем не работал, во время студенчества я посчитал, что нужно пройти эту школу, тем более в хорошем проекте, чем ходить, приборы таскать и помогать не пойми кому. А тут такой хороший проект, поэтому было интересно.

— Как оператор, помощник оператора, второй оператор стали работать?

В дальнейшем пришел на киностудию «Узбекфильма» на каникулы, сказал, что работал в российском проекте осветителем, хочу быть помощником. Сказали, помощником оператора сейчас места нет, всё занято, давай фотографом. Совмещал, и фотографировал бекстейдж, процесс, и оператору помогал. И потом уже стал ассистентом оператора.

— Это параллельно обучению, правильно?

Да-да, это всё во время обучения. Я потом в институт перестал ходить. Умение договориться мне помогло.

— Причём Вы могли с мастером договориться?

Я к мастеру только ходил, а на общеобразовательных предметах меня вообще не было. Потому что с мастером невозможно договориться. Там был разговор короткий. Потому что самодостаточные были мастера у меня. Турды Надыров, он был председателем союза кинематографистов, как говорят, на хромой козе не поедешь. А мастер в магистратуре, Хатам Фазиев, даже на день учителя своим принципам не изменял, подарков не брал.

Вот такие мастера были, строгие, справедливые, советской закалки, в этом плане мне очень повезло с мастерами.

От мастера зависит многое. Настоящий ученик, как губка, впитает все, начиная от общения с коллегами по цеху, заканчивая определённой деталью в кадре. Я часто вспоминаю мастеров, особенно во время педагогического процесса.

В киностудии «Узбекфильм» начал работать вторым-оператором и оператором стедикам. Навыки работы со стедикамом я получил от талантливого кинооператора и моего друга Ивана Поморина на кинопроекте «На краю стою» режиссёра Рауфа Кубаева, а оператор-постановщик там был Арчил Ахвелидиани. Сейчас у Ивана Поморина в Москве кинокомпания «КиноГорыныч».

Я понимал, что нужно дальше двигаться, можно долго работать фокуспулером-стедекамщиком, но получить первую постановку было фантастически сложно. Потому что операторов много, а фильмов мало было в то время.

Я должен был снимать дипломную работу, и мне повезло. Мне предложили снять 12-серийный телесериал на базе «Узбектелефильма» и сдать проект как дипломную работу с условием, что ни гонорара, ни зарплаты не будет.

Я сразу согласился. На то время мне не был важен гонорар, мне нужно было заявить о себе. В итоге я защитился, получил диплом с полноценным проектом, который пошел в эфир по телевидению при поддержке правительства. Мою операторскую работу увидел самый известный и кассовый кинорежиссер Бахром Якубов. У нас получился творческий тандем. Мы много лет вместе работали и сняли хорошие картины.

— Режиссер сериала — смелый человек, рискнул и взял главным оператором ученика выпускного курса. Как он на это пошёл?

Режиссер был мой педагог по истории мирового кинематографа. Сейчас, кстати, он у меня научный руководитель. На моем творческом пути так случилось, что первый проект и дипломную работу я снял с Айбеком Кападзе. И вот сейчас он стал у меня научным руководителем в докторантуре, как говорят, звёзды сошлись.

Педагог видел, что я снимаю, что у меня есть какие-то навыки, и он, как режиссер, доверился. Он видел потенциал и давал творческую свободу реализации проекта.

— Сколько эпизодов было?

12 серий. Каждое время года мы ездили в Ферганскую долину по три раза. Командировки были по 20 дней, проживали там. Смена 12 часов. Вот такой был проект.

— То есть три раза за год или всего три раза?

Три раза за год, по 20 дней. 60 съёмочных дней. В то время так снимали, и всё было нормально. Сейчас у меня друзья, продюсеры. Есть у них свои компании. Они в день серию дают по 45 минут. Там о творчестве можно не мечтать, текучка, и главное дать хронометраж.

— Что Вам дали эти 12 серий, что дала работа с этим режиссёром?

При выполнении курсовых работ присутствует некая свобода. А при производстве дают 2−3 часа закончить объект: заранее подготовиться и снять. Стержень появляется у оператора, ты понимаешь, что время ограничено, что у тебя бюджет не резиновый, и в этом плане мне это помогло.

В то время в Узбекистане вышел закон о государственной поддержке сериалов. Пресса, телепередачи трубили про сериал, и его увидел Вахром Якубов, режиссёр, который снимал на тот момент кассовые фильмы на частной студии. На его картины ломилась вся молодежь. Фильм с бюджетом 60 тысяч долларов окупал себя в  9−10 раз. Вся страна до сих пор смотрит эти фильмы. Частный кинематограф у нас был на пике в то время. И мне очень посчастливилось поработать с таким режиссёром.

У нас был Рустам Сагдиев, он сейчас жив-здоров, работает, и Бахром Якубов. Их два режиссёра, которые поймали волну, течение молодежи, привели народ в кинотеатр.

Сериал был хорошим трамплином.

— Сколько Вы с ними проектов отработали?

С Бахромом Якубовым я отснял больше десяти картин.

— Как Вы переходили на цифру?

На плёнке я работал вторым оператором, фильм как оператор-постановщик не снимал, на пленке широта большая, работали направленным светом.

Я пытался в сериале тоже так сделать, но вижу, что там совсем другая широта и получается слишком ярко. Я понимал, что надо смягчать. Вот потихоньку, делая эти ошибки в этом сериале, просматривая отснятый материал, делал выводы.

Сериал мне помог понять цифровую камеру. Это была DigitalBT.Cam, самая крутая камера на тот момент из цифровых, я понял возможности этой камеры, и всё стало получаться.

— У Вас первое образование техническое. Насколько Вы применяли эти знания?

В театральном институте физика у операторов была на первом курсе. Я сразу получал пятерки, и преподаватель сказал: «Можешь не ходить, потому что ты знаешь всё». Раздел электротехники, волны, как рассчитывать сопротивление, мощность приборов, сколько киловатт – это то, что операторы должны знать заранее. Это я понимал, ещё не став кинооператором. В этом плане элементарные школьные знания физики, знание техники очень помогли.

— А на съёмочной площадке? Применяли какие-то идеи, придумали что-то?

В основном я полагаюсь на творческую сторону и не выдумываю какие-то ноу-хау.

Кино, режиссёр, сценарий, драматургия. Зритель должен понять, что хочет видеть режиссёр. Для меня это важно. Многие операторы делают красивый кадр, делают изображение потрясающим, режим, закат. Но для меня красота должна быть и в сценарии, если написано красиво, то я буду снимать красиво. Написано что-то плохое, то и снимаешь соответствующе.

У меня был опыт с одной известной певицей, не буду говорить ее имя, снимал картину. Она говорит, а можно вот сюда поставить мне свет, меня в клипах снимают, я красиво получаюсь. А по сценарию она у нас больная раком, смерть через неделю. Я говорю, вы знаете, здесь эта история с клипом не пройдёт. Есть история, которую мы рассказываем для зрителя. Мы работали не на кадр, а на историю, если требует красоту сценарий или эпизод, тогда буду снимать красиво.

— Как в Вашей жизни появилась педагогика?

В магистратуре есть педагогические часы во время учебы, которые нужно прочитать студентам бакалавриата, начал проводить лекции.

Тема моего диплома — «Сравнительный анализ цифровых видеокамер». В то время вышли Panasonic, Sony, Canon, Red One. Я снял фильм на Red One, который стал первым в Узбекистане, и проанализировал эти камеры: их изображение, широту. Проводил элементарные тесты и описал всё это. Моя дипломная работа была технической. Сейчас, после работы в кино, я понял, что техника — это просто инструмент, которым нужно уметь пользоваться.

Метафора и глубокое понимание истории — это гораздо важнее, чем технические аспекты. Сейчас, когда даже iPhone снимает в 4К, а искусственный интеллект заменяет операторов, сценаристов, художников, технологии продолжают развиваться, и даже мёртвых актёров можно «воскресить» для съёмок, создание фильмов требует особого внимания к метафорам и образам.

— Когда и что Вы начали преподавать?

2009 год, в Институте искусств курс остался без мастера. И заведующий кафедрой мне предложил его взять. Я сомневался. Хотя я снимал картины, какой-то опыт был. Я год там поработал, но большая загруженность, съёмки, командировки, мне пришлось отказаться от работы в вузе.

После открылась частная киношкола «Фокус». Творческая, деполитизированная. Там я стал вести курс операторского мастерства. Три этапа по три месяца, начиная с основ фотографии. Выезжали на международные встречи со школой. И я понял – когда есть тема, когда есть аудитория, можно о чём-то поговорить.

В 2021 году у нас в Ташкенте открыли филиал ВГИКа. В филиале я преподаю кинокомпозицию, киноосвещение. И вводные лекции по операторскому мастерству для продюсеров и режиссёров.

С 2023 года также вернулся в Институт искусств, читаю лекции по кинокомпозиции и киноосвещению.

Брать курс полностью — это большая ответственность, чтоб был результат, надо долго заниматься с ребятами, посвящать себя, а мы в ответе за тех, кого приручили.

— Что Вы считаете главным достижением профессиональной деятельности?

Я даже об этом, если честно, не задумывался. Потому что я считаю, что достижения ещё впереди, что бы там ни было, нужно снимать. А так в Узбекистане меня знают коллеги по цеху, студенты, есть очень много учеников.

Я приезжаю во многие города Узбекистана, у нас 12 областей и одна автономная Республика, многие, кто снимает или работает в сфере кинематографа, меня знают.

Да, может быть, кто-то говорит, в Узбекистане местечковое кино, нужно покорять Голливуд. Я этим людям желаю удачи, кино у нас и местечковое, может быть, но я считаю, оно самобытное и очень интересное.

В Узбекистане люди очень дружелюбные, у меня везде друзья, моя профессия в этом плане мне помогает, узнавать людей, заводить новые знакомства в разных сферах.

В последнее время я как режиссёр тоже работаю, создаю документальные проекты о людях. Бизнесмены, руководители больших корпораций, творческие люди, люди необычных профессий, настоящие узбекистанцы, которые работают во благо своей страны, района и семьи.

Об узбекской махале недавно сделал картину, как эта вся система работает. Махала — это квартал, это городская система внутри города.

Вот такие картины, которые немножко рассказывают об Узбекистане, о людях, добрые и деполитизированные.

— «Махале» это получается фестивальное кино?

Да, каждый год в Турции проходит кинофестиваль тюркских народов. «Куркут ата» называется. Для этого я подготовил картину сейчас, в этом году, надеюсь, что мы как раз ее отвезем, покажем.

— Как сложилась жизнь с другой стороны объективов, вне работы?

Слава Богу, все нормально, у меня прекрасная жена, трое детей, все хорошо.

— Где с женой познакомились?

В институте театральном. Она актриса, сейчас в магистратуре учится, снимается.

— У детей к чему склонности?

Один футболист, к языкам склонен.

— Что для Вас значит кино?

Для меня кино — это жизнь, отражение судеб и историй на экране, за которыми подсматривает и проживает зритель.

Я считаю, что у всех должно быть свое кино, самобытное. Оно этим и отличается. Индийское кино, иранское, российское — каждый народ должен иметь своё уникальное кино. Кино объединяет людей и отражает их традиции и ценности. Чтобы у каждой страны, у каждой национальности было свое кино, чтобы мы это видели, радовались и поздравляли кинематографистов с творческими успехами.

Всем творческих полётов!