Интервью с Фариддином Шараповым, учредителем Argo-Media, Узбекистан. 

В сердце старого Самарканда

— Когда и в какой семье Вы родились?

Я родился 3 августа 1971 года в Самарканде, можно сказать в самом сердце старого города, напротив площади Регистан.

— Сколько детей было в вашей семье?

 

У меня был младший братишка. К сожалению, он погиб. Ему было 35 лет.

Как спонтанное путешествие привело к выбору профессии

– Чем занимались Ваши родители?

Из Самарканда отец с большой группой друзей поехал поступать на иняз, это было спонтанное решение. Отучились в Житомирском пединституте на факультете английского языка. Затем каждый пошёл по профессиональной стезе: кто-то работал в интуристе, кто-то – в аэропорту.

— Почему отец выбрал именно Житомир?

Отец был импульсивным человеком и всегда плыл против течения. Как-то они с друзьями после веселого ужина в ресторане, по дороге домой проходя мимо Регистана, увидели объявление о работе выездной приемной комиссии в несколько ВУЗов со всего Союза. В общем, всей веселой компанией они почему-то выбрали Житомир… В то время отец уже увлекался языками, играл на гитаре, а друзья были барабанщики, басисты. В то время были популярны битлы, отсюда и тяга к английскому языку. Старший брат отца тоже окончил иняз и работал в интуристе.

– А с мамой где познакомились?

Мама училась там же, на факультете французского. Отец уже после службы в армии пошел работать в органы внутренних дел. Работал в ГАИ Самаркандской области на должности начальника отдела агитации и пропаганды. Позже перешел в ГАИ города Самарканда. Служил там до выхода на пенсию.

А мама преподавала в школе французский язык. Такая вот редкость в старом городе.

— В каком возрасте родители поженились?

Когда окончили институт. А потом отец ушёл в армию. Есть даже фотография, которую она отправляла в Сибирь, где я маленький щеканв берете.

— Где она жила в это время?

В Малине, у своих родителей. Поначалу родители отца были против свадьбы, потому что в Узбекистане другие порядки, тяжело было адаптироваться, но мама, надо отдать ей должное, очень быстро освоилась совсеми обычаями, подучила язык.

— А отец какой национальности?

Отец — таджик. Он выучил узбекский язык, когда пошёл в школу. Его отец, мой дед, целенаправленно отдал отца в узбекский класс, потому что они жили на территории Узбекистана, и язык знать нужно было обязательно.

– Он быстро выучил язык?

Отца посадили на первый ряд парт, и в первое время ему крепко доставалось от учителей, поскольку он практически ничего не понимал. Но, как бы ни было трудно, отец выучил и узбекский и русский языки.

Импульсивность и свободолюбие: как отец выбрал свой путь вопреки воле семьи

— А чем дедушка занимался Ваш?

К сожалению, дедушку по папиной линии я помню совсем немного. Он был, как бы сейчас сказали, бизнесменом. Сам он был из простой небогатой семьи, как мне рассказывали. Будучи крайне трудолюбивым и любознательным, он смог поступить на работу к зажиточному человеку.

Очень быстро смог разобраться в сложном процессе управления хозяйством.

 

– Выражаясь современным языком, он получил должность управляющего?

Как-то хозяин отправил его в Бухару (это город на Шелковом пути, один из крупных торговых центров) продать стадо баранов. Продав баранов, дед на вырученные деньги купил и привез в Самарканд золото и драгоценности, которыми во все времена славилась Бухара, попросив хозяина дать небольшую отсрочку, на то, чтобы продать драгоценности и вернуть деньги. Благодаря своей смекалке и деловой хватке, дедушка в скором времени получил должность управляющего, а немного позже женился на моей бабушке, дочери того самого богача.

– Иными словами, Ваш прадед – один из богатейших людей Самарканда?

Об этом после революции безопаснее было не вспоминать.

— Как отец смог пойти против воли отца?

Опять-таки характер отца. В семье было три брата. Старший брат рассудительный, спокойный, во всем слушал отца. Младший был очень мягким, интеллигентным и покладистым по характеру.

Решив взять в жены маму, отец понимал, что его семья воспримет это в штыки

А отец с раннего детства отличался очень жёстким нравом, ни один человек нигде никогда не мог ему слово поперёк сказать, прав он, неправ. Решив взять в жены маму, он понимал, что его семья воспримет это в штыки. Но всё должно было быть только так, как он решил!

– А со стороны родни мамы было сопротивление?

Нужно отдать должное и маме, и её родителям. Они не только смогли сгладить все острые углы, но и создать крепкую, интернациональную семью. Очень скоро все проблемы ушли на задний план.

Была громкая и красивая украинская свадьба, где папа был в украинской вышиванке; была шумная и колоритная самаркандская свадьба, где мама как восточная принцесса была одета в узбекский свадебный наряд; был ЗАГС с белоснежным свадебным платьем и папиным парадным костюмом. В общем, все остались довольны!

Полиглот и меломан: как знание иностранных языков помогло отцу в работе и жизни

— Отцу в работе иностранный язык пригодился?

Очень пригодился. Он был, пожалуй, одним из немногих сотрудников УВД Самарканда, владевшим несколькими иностранными языками. Помимо американского и британского английского, которые он знал в совершенстве, он владел узбекским, таджикским, украинским, русским, немецким, фарси, естественно, мог общаться на французском языке…

Они с мамой часто вдвоем пели английские, французские и украинские песни. Во время учебы в Житомире отец с друзьями организовали вокально-инструментальный ансамбль «The Pickles» (огурчики). В общем, языкознание это его конёк.

— По работе ему приходилось встречаться с коллегами из-за рубежа?

Как-то во время нашей совместной семейной поездки в горы по дороге нам встретился сломавшийся туристический автобус. Пассажиры, отчаянно жестикулируя, пытались на английском языке что-то объяснить молоденькому инспектору ГАИ. Каково же было удивление туристов, когда папа подошёл к ним и начал общаться на их родном языке! Группа оказалась сотрудниками полиции Нью-Йорка, которые на автобусе путешествовали по Средней Азии. Поломку автобуса быстро устранили, а у отца на память остался сувенирный набор нью-йоркского полицейского: наручники, свисток, ещё какие-то предметы… В общем, мне было потом чем хвастаться перед друзьями!

Помимо американского и британского английского, отец владел узбекским, таджикским, украинским, русским, немецким, французским, фарси

Естественно, кроме таких приятных ситуаций были и очень серьёзные случаи, когда приходилось общаться с коллегами из Интерпола и других международных организаций.

– Отец сразу после института пошел работать в органы?

Маленькая предыстория. По окончанию учебы отец вернулся в родной Самарканд и начал работать в школе, вначале преподавал английский, потом стал завучем. Во время выезда на сбор хлопка пришла информация, о том, что из Москвы едет какая-то серьёзная комиссия, и, соответственно, нужно комиссию встретить и показать образцовый процесс сбора хлопка. Отец, который тогда был завучем, целый день ждал группу, которая приехала поздно ночью, так сказать, в сильно приподнятом настроении.

– Типичная история того времени…

В составе комиссии был естественно и представитель горкома партии, который оказался одноклассником и соседом отца. Вместо того, чтобы нормально поздороваться, этот товарищ начал строить из себя большого начальника и возмущаться, почему дети не собирают хлопок, а отец, как завуч и старший группы, не обеспечил показательный сбор хлопка в свете фар автобусов…

Перейдя на ненормативную лексику, данный партийный работник получил перелом челюсти, а отца отправили служить во внутренние войска, в тайгу.

– Семья пыталась ему помочь?

Мама пыталась как-то вытащить его. Она попросила помощи у моего двоюродного дедушки. Он работал тогда в Министерстве лесной промышленности СССР. В общем, каким-то чудом отца отправили дослуживать остаток срока в стройбате в родном Самарканде.

— И сколько он прослужил?

Прослужил относительно недолго. Он и там успел отличиться. В части, которой командовал отец, солдаты ходили в так называемой «афганской форме», рубашка с расстегнутым воротом, панама, ботинки американского образца вместо кирзовых сапог.

– Да…когда летом на улице +45 – +47, на плацу + 50 – +60, по-другому просто невозможно….

Раз во время инспекции из столицы прибыл суровый генерал, которому показалось недостаточно стандартных «процедур» по покраске травы и групповой ловле опадающей с деревьев листвы. Собрав офицерский состав, генерал начал выказывать свое глубокое возмущение тем, что солдаты одеты не по форме. Отец посмел ему возразить, и после короткой, но очень острой словесной перепалки, генерал пообещал перевести отца на Кушку. Не дожидаясь отправки в «тёплые края», отец, недолго думая, сам позвонил деду в Москву, и пока он возвращался с телефонной станции, генерал получил ответный звонок. Пойдя на принцип, генерал решил на личном примере доказать свою правоту, и вышел на плац пройтись строевым шагом при полном параде. Как итог, тепловой удар и инфаркт.

– У Вашего отца обостренное чувство справедливости.

Да, он крайне ответственный. Тогда таких очень уважали. Как ни парадоксально звучит, тогда органы внутренних дел были отдельным миром, где люди служили не за какие-то привилегии. Честь офицера была превыше всего. Весь офицерский состав должен был в обязательном порядке иметь профильное высшее образование. Отец во время службы заочно отучился на юрфаке и окончил с отличием Высшую школу милиции.

– Какие-то репрессии последовали после случая с генералом?

После этого прецедента отца поставили перед выбором: либо по полной ответить за итоги «проступка», со всеми вытекающими, либо перейти в структуру УВД. Так он пришёл служить в органы.

Любимые предметы и трудности в учёбе

— Как Вы учились? Какие предметы любили?

Не скажу, что супер хорошо учился. Много болел, пропускал школу. Первые классы у меня были не очень. Из любимых предметов – наверное, история, литература, физика…

В институте я смог постичь и полюбить красоту математики. Я понял, что это действительно великая наука, царица всех наук. Химия тоже очень интересная область.

— Вы хорошо окончили школу?

Да, у меня не было троек, только четвёрки и пятёрки. Я хорошо окончил школу, хотя на самом деле сменил две школы.

Увлечения юности

— Как складывалась Ваша жизнь вне школы, какие-то кружки посещали?

Мои увлечения — фотография, радио, потом игра на гитаре. Но в основном радиолюбительство, фотография. Причём сначала черно-белая, потом цветная. Это было буквально на маниакальном уровне.

У меня всегда было впечатление, что я родился с паяльником в руках

Родители с этим мирились. У нас ванная комната постоянно была занята – там поперёк ванны стояла столешница от журнального столика, на ней были фотоувеличитель, ванночки с растворами, банки с химикатами, веранда вся была в радиодеталях, в приёмниках, в антеннах. В общем, мамин кошмар наяву.

— Как эти увлечения пришли в Вашу жизнь?

Наверно от отца, хотя он не увлекался фотографией сильно, скорее был любителем. Любовь к пению – тут и папина и мамина генетика, с голосами и слухом в обеих семьях всё было на высшем уровне.

— А радиолюбительство от кого передалось?

Радиолюбительство не знаю откуда… У меня всегда было впечатление, что я родился с паяльником в руках. А вот развить интерес помог мой наставник, руководитель кружка радиолюбителей в Доме пионеров, Гайсин Геннадий Мансурович. Для меня всегда было интересно что-то расковырять и посмотреть, что там внутри и как это работает.

– Родители были требовательные?

Я практически не помню отца вне работы. Он часто уезжал, у него был «тревожный» чемоданчик. Отец брал его и пропадал на месяц-два, потому что время было неспокойное. Мама преподавала, мы виделись только вечером.

– Какие наиболее яркие воспоминания детства?

Когда мы были маленькими, в ГАИ, где работал отец, была традиция — минимум раз в две недели семьями выезжать в горы. Это были шикарные пикники, собиралось три-четыре автобуса. Это одно из самых ярких воспоминаний моего детства. И ещё три месяца летних каникул в Малине, недалеко от Киева, Житомирская область, где жили мамины родители.

 Жизнь на два города

— Вы упомянули, что жили на два города…

До четвёртого класса я учился в Самарканде. Потом маму положили в больницу в Житомире — она попала в аварию с отцом. Ей нужно было постоянно обследоваться, а там тогда была хорошая клиника. Мама постоянно ездила туда, а я переехал к ней и какое-то время учился в Малине. Затем вернулся в Самарканд.

— Малин — русскоговорящий город?

В быту использовался больше суржик, такая смесь русского и украинского языков. Летом приезжало много детей на каникулы, тоже со всего Союза. По поводу языка никто не заморачивался тогда. Мы не делили с братишкой русский и украинский языки. В Житомире, Киеве, Харькове была очень развита промышленность, много людей переезжало. Харьков был более русскоговорящий город, Киев и Житомир больше говорили на украинском.

– Проблем на национальной почве не было?

Малин, где я жил, тоже был многонациональным. Жили грузины, узбеки, русские, евреи, поляки. То есть такой нормальный Советский Союз. Везде все.

В Самарканде вообще больше ста национальностей. Осело много людей до и после войны. Репрессированные, пленные японцы, крымские татары, турки-месхетинцы, немцы, корейцы, украинцы, поляки, армяне, азербайджанцы, всех не перечесть.

Как практика на заводе определила выбор специальности и повлияла на будущую карьеру

— После школы Вы самостоятельно приняли решение, куда далее поступать или решили на семейном совете?

У меня была страшнейшая астма, и мне врачи рекомендовали менять климат – нужно куда-то, где влажно и меньше пыли. Я решил поступить как отец, взял карту, отметил несколько городов, глаза закрыл, ткнул пальцем в карту, и попал в Москву. В то время была значительная разница между школьной программой в Москве и Самарканде, я ходил на кружки и подготовительные курсы, которые готовили к поступлению в столичных ВУЗах.

У меня была страшнейшая астма, и врачи рекомендовали менять климат

Особенно это касалось физики и математики. Я однозначно хотел поступить в какой-то технический вуз, и, на моё счастье, завод Кинап, на котором я проходил практику, отправлял абитуриентов в один из московских институтов – Станкин.

— Какую специальность выбрали?

Инструментальные системы автоматизированных производств.

— Почему именно такую специальность?

Не знаю, с чем это было связано, но это был факультет, на котором помимо основных предметов изучали ещё и программирование. Там были станки с числовым программным управлением (ЧПУ). На тот момент существовала такая советская разработка TopCAD — первая система автоматизированного проектирования, которая работала ещё на компьютерах серии ЕС. Кстати, мы на ней создавали систему автоматизированного проектирования для Московского завода имени Ильича. Во время практики мы даже внедряли некоторые модули в производство.

Профессиональные навыки

— Сейчас по прошествии лет как Вы считаете, что Вам дало это образование?

Всё. На самом деле всё. Как специалист и профессионал я сформировался благодаря моим преподавателям. К кому бы мы ни подходили, на какую бы кафедру, курс или факультатив, нам всегда говорили одно и то же. Вы пришли не изучать какой-то предмет, вы пришли для того, чтобы научиться учиться. Умение адаптироваться, системно подходить к поиску и усвоению информации позволило мне в последующем освоить много разных профессий.

– Каких именно?

Эти навыки, начиная от основных предметов, которые преподавали нам наши учителя-профессионалы, и заканчивая факультативами по древнеиндийской психологии, дали мне многое в плане дисциплины и жизненных понятий.

– Нетипичный набор знаний…

Методика изучения материала, которую использовали преподаватели, впоследствии помогла мне найти себя, потому что я работал во многих областях. Они связаны между собой. Это всё, что имеет отношение к массмедиа, но разброс огромный: от профессии телемастера до должностей генерального, коммерческого, финансового директоров и так далее. Разные сферы деятельности: полиграфия, издательство, радио, телевидение, а сейчас — техническое обеспечение мероприятий.

От телемастера до профессионала: как учёба и принципы помогли в жизни и карьере

— Вы сказали, что Вы начинали с телемастера. Это было во время учёбы или после?

Это было ещё в детстве. Первый раз сосед попросил меня посмотреть телевизор. Что-то у него там не работало. Мне было лет, наверное, 10. Я пошёл со своим паяльником, тестером, что-то там проверил, нашёл поломку, починил ламповый телевизор. Сосед мне дал три рубля. Я пришёл гордый к отцу, но он очень сильно поругал и заставил вернуть эти три рубля.

– Почему?

Сказал, с друзей, родственников и соседей денег никогда не брать. Такая была школа жизни. Тогда для меня это был разрыв шаблона, вроде бы честно заработал, а денег брать нельзя. Но позже я это понял. Деньги деньгами, а отношения отношениями. Немножко разные вещи, которые никогда нельзя путать и смешивать. Есть принципы, и этих принципов надо держаться.

С друзей, родственников и соседей денег никогда не брать

Все знания, все навыки, которые получены были в институте, помогли стать тем, кто я есть, и сделать то, что я сделал. А сделано, в принципе, немало.

— Во время учебы подрабатывали?

Как все студенты, работал на овощебазе, разгружал машины. Это было по приколу, когда собирается толпа людей и в декабрьскую стужу едет куда-то за пределы Москвы на Ленинградское шоссе и в поле перегружает контрафактный польский ликёр. А потом пешком идёт до ближайшей электрички, попивая всё это, чтобы не замерзнуть. То есть это было страшно, конечно. Самое главное, потом очень тяжело было согреться. С тех пор я ликер не пью. Да и вообще не пью.

Окончание института

 — Когда Вы окончили институт, Вам надо было возвращаться назад?

Когда я окончил институт, к сожалению, случилась очень тяжелая утрата. 21 марта 1994 года. Я отмечал сдачу диплома у тёти дома в Москве. В Узбекистане это праздник, а мне позвонили, сказали, что дедушка скончался, и родители не могут выехать на похороны, потому что праздник, ничего не работает, деньги в то время были уже разные

– Дед был близкий Вам человек?

Я вырос у него на руках… Друзья собрали деньги и каким-то образом засунули меня, всего в слезах, в поезд. Рано утром я уже был в Малине. Родители успели. У отца, как сотрудника органов, была возможность один раз пролететь бесплатно. После похорон родители настояли на том, чтобы я вернулся в Самарканд. Я думаю, что отец очень боялся, что я останусь в Москве, женюсь, в общем, пойду по его стопам.

– Почему он этого боялся?

Всё же люди с возрастом меняются. У него было такое чувство, он-то поступил правильно, всё хорошо, но вот сын должен найти «правильную» жену, из хорошей обеспеченной семьи. У него с возрастом уже появилось такое, что он хочет, как у всех, хотя он таким никогда не был и не мог бы. Попытки какие-то были меня сосватать, женить. Ничего, конечно, из этого не получилось. Но из Москвы меня увезли.

Попытки были меня сосватать, женить. Ничего, конечно, из этого не получилось

– Что Вы делали, когда вернулись в Самарканд?

Я приехал в Самарканд и не знал, что делать. Завод, от которого я поступал в ВУЗ, уже к тому времени уже практически развалился. Директор завода отпустил меня без обязательной отработки. Я работал где-то в бухгалтерии, поскольку знал компьютер, знал программирование, всё, что было связано с математикой, с программированием, для меня это было легко и весело. Параллельно подрабатывал тем, что что-то чинил, что-то настраивал.

Начало карьеры на телевидении: как случайность привела к новой профессии

– Вы в тот момент попали на телевидение?

Каким-то случаем меня судьба занесла на частное самаркандское телевидение. Директором канала был мой родственник, муж моей двоюродной сестры, Фирдавс Абдухаликов. Он в 1989 году, то есть ещё при живом Советском Союзе, открыл негосударственный молодежный канал. Тогда никто вообще не помышлял, что телевидение может быть частным. Была такая маниакальная, в хорошем смысле, идея, и он воплотил её.

– Какой это был год?

Я пришёл в коллектив в 1994 году. Шикарный коллектив, молодые ребята, все творческие, все одухотворенные, все с какими-то сумасшедшими гениальными идеями, с желанием сделать что-то новое для Самарканда, для Узбекистана, с амбициями в хорошем смысле этого слова. Я пришёл абсолютно по-разгильдяйски, телевидение и телевидение, я фактически телемастер, грубо говоря.

– И каковы Ваши первые впечатления?

Немного освоившись, начал смотреть, что и как работает, где непорядок, что можно исправить. Станкиновский дух перфекционизма первое время просто вопил от негодования. Когда инженер видит кабеля на скрутках или открытые верхние крышки видеомагнитофонов для оперативного «технического обслуживания», ему становится плохо. Что-то исправлял, что-то делал с нуля.

Станкиновский дух перфекционизма первое время просто вопил от негодования

Очень сильно помогало общение с коллективом Самаркандского РТПЦ (радиотелевизионного передающего центра), в помещениях которого располагалась наша эфирная аппаратная. С особой теплотой до сих пор вспоминаю всех сотрудников, и особенно начальника РТПЦ, Фельдкорена Марка Борисовича, который стал моим учителем и близким другом.

— А пришли кем? Какая была первая должность?

Пришёл не знаю кем. Мой хороший друг Равшан тогда заведовал хозяйством на телевидении. С первых дней он дал мне кличку «инженер». Прозвище прижилось быстро и надолго…Даже когда я уже стал генеральным директором.

Техническое оснащение

-Как обстояли дела с телевидением в то время?

Тогда только начали появляться первые частные кабельные студии. В многоквартирных домах были видеомагнитофоны — в лучшем случае Hitachi, а в худшем — «Электроника ВМ-12». Использовались распределители, называемые «крабами», скрутки, и по этой «сети» шла трансляция. У кого-то сигнал был лучше, у кого-то хуже. Примерно на таком же уровне было и само телевидение, только передатчики и антенны были профессиональными.

– Кабельные операторы – да. Но это же был все-таки телеканал.

На здании Самаркандского телефонного узла была контрольная комната нашего РТПЦ Самаркандского, в которой находился мониторинг всех каналов. То есть два или три государственных, один местный, два общереспубликанских канала. Они их мониторили, и оттуда же выходили в эфир мы как частники.

– Какое оборудование использовали?

Большой кнопочный переделанный пульт СКМ, два видеомагнитофона, «титровалку», собранную умельцами из «Окно ТВ» (тогда ещё маленькой московской фирмы) из компьютера Atari и разработанного ими ЦАПа.

С точки зрения техники это было страшно. Тогда никто не знал и не слышал о синхронизации, передатчики были аналоговыми, но вы понимаете, как они работают, когда сигнал нестабильный — в эфире появляются полосы.

Я спаял схему и сделал бесподрывный коммутатор. Это был настоящий прорыв

Тогда я спаял какую-то схему и сделал бесподрывный коммутатор, который по интервалу гашения переключал несколько сигналов от камер и видеомагнитофонов. Это был настоящий прорыв: мы смогли сказать, что теперь готовы к прямому эфиру, у нас есть «микшер». С этого всё начиналось.

Рост компании

— Сколько Вы проработали на этом канале?

Если брать само телевидение, то, наверное, до 1999. В 1998 году мы открыли радио. Параллельно в этот же время организовывали редакцию газет и издательство, «поднимали» областную типографию, занимались её модернизацией.

— В одной должности?

В тот момент я перешёл с должности технического директора на должность генерального директора. Потом плавно, поскольку редакция переехала в Ташкент, мы начали мотаться между Ташкентом и Самаркандом, иногда по два раза в день.

И, наверное, с 2001−2002 года уже можно сказать, что я окончательно перебрался в Ташкент. В тот период в Ташкенте мы начинали проект по созданию информационной радиостанции «Пойтахт» («Столица»).

Нас было 13 человек. Поселились на двух съёмных квартирах, одна из которых была с номером 13, и домой добирались на трамвае номер 13

— А Вы ушли из этой компании или продолжали быть директором?

Компания на тот момент разрослась, и в Ташкенте на постоянной основе располагались два больших проекта – редакция газет и радиостанция. При этом проект по созданию радиостанции начинали с нашими самаркандскими ребятами. Нас было 13 человек. Поселились на двух съёмных квартирах, одна из которых была с номером 13, и до квартиры добирались на трамвае номер 13…

Национальная ассоциация электронных СМИ Узбекистана

– А когда возникла идея с ассоциацией?

Параллельно с радиостанцией в 2003 году начинал формироваться новый огромный проект – Национальная ассоциация электронных СМИ Узбекистана (НАЭСМИ).

– Что он собой представляет?

Этот проект действует до сих пор и объединяет более 100 негосударственных СМИ, телестанции, радио, студии кабельного телевидения, электронные СМИ.

– В какой момент Вы присоединились к проекту?

В «свободное плавание» я ушел в 2017 году, к этому моменту созрело решение основать свое собственное дело. Многие наши друзья в шутку говорят, что я самый старый работник, который с нашим дорогим Фердавсом Фридуновичем смог проработать больше 20 лет подряд. Причина – его непростой характер и крайне высокая требовательность. Впрочем, его школа – это реальная школа выживания. Он очень многому меня научил, это творческий человек с гениальным чутьем, который, для медиасферы Узбекистана, да и не только Узбекистана, сделал столько, что переоценить это очень тяжело.

— Кто создатель НАЭСМИ?

Основатель и идейный вдохновитель практически всех наших проектов, Абдухаликов Фирдавс Фридунович. С 2003 по 2019 год он возглавлял НАЭСМИ. Потом перешёл на должность председателя национального агентства «Узбеккино», а совсем недавно возглавил Центр исламской цивилизации при Кабинете министров Республики Узбекистан. Эта должность стала логическим продолжением ещё одного его крупного международного проекта «Всемирного общества по изучению, сохранению и популяризации культурного наследия Узбекистана», основанного и возглавляемого им уже много лет.

– Кто ещё принимал участие в создании НАЭСМИ?

У нас ещё в далекие 94−95 годы были попытки создать ассоциацию телевещателей. Большую поддержку нам оказал ещё один знаменитый самаркандец – Эдуард Сагалаев. Он предоставил нам эксклюзивное право на ретрансляцию телеканала ТВ-6 по Узбекистану. Если помните их имиджевую заставку – там шли города Нью-Йорк, Москва, и Самарканд. Ташкента не было.

– С чего начинали?

Созданная тогда структура называлась АНЭСМИ (Ассоциация Негосударственных Электронных СМИ). Мы первые в Узбекистане купили права на бразильский сериал «Чёрная жемчужина», если не ошибаюсь. С региональными негосударственными телестудиями были заключены договора на ретрансляцию ТВ-6, а в региональных «окнах» станции транслировали подготовленный нами контент (сериал, оригинальные передачи) а также собственную и централизованную рекламу.

– А сколько региональных негосударственных телестудий было на тот момент?

На тот период это была первая серьезная попытка уйти от «пиратки» и выстроить гармоничную систему регионального сетевого вещания, параллельно решая для региональных студий вопрос доступа к лицензионному контенту.

В этот период мы смогли близко познакомиться со всеми региональными станциями. Их было больше 30. В некоторых городах, например, в Бухаре, вещали три негосударственные станции, в Навои две, в Самарканде две, в Ташкенте две или три.

– Где брали контент?

Уникальность региональной модели узбекского телевидения в том, что изначально сетка вещания строилась на основе локальных новостей. В этом была привлекательность этих каналов и преимущество их перед республиканскими каналами.

Уникальность региональной модели узбекского телевидения строилась на основе локальных новостей

Естественно, в сетке вещания были концерты, поздравления, фильмы, особенно индийские (наш зритель плакал, если по субботам не показывали индийский фильм), но местные новости и ток-шоу – это всегда был флагманский контент.

— А как власти к этому относились?

СМИ не зря называют «Четвертая власть». Руководство страны и регионов практически всегда положительно относились к журналистам и уважали их. Бывали, конечно, и исключения…

Развитие медиапроектов: как переезд в Ташкент повлиял на деятельность компании

— Когда Вы в Ташкент перевезли компанию, что изменилось?

Телерадиокомпания «СТВ» никуда не переезжала и продолжала работать в Самарканде. При этом часть проектов переехала в Ташкент.

В этой связи уместно скорее говорить о некой экспансии, чем о переезде. В столицешире доступ к информации, больше коммерческих возможностей. Вначале существовал столичный корпункт-редакция для газеты, потому что надо было брать интервью у селебрити, параллельно готовить эксклюзивные фотоматериалы, снимать для телевидения.

– А далее как развивались?

Позже были организованы другие более масштабные проекты, о которых я уже говорил, радиостанция «Пойтахт» (две волны на русском и узбекском языке), Национальная ассоциация электронных СМИ, Общественный фонд поддержки и развития негосударственных электронных СМИ, редакция информационного агентства Uzbekistan Today, телесеть НТТ, в общем, много различных параллельно действующих проектов.

Деятельность ассоциации

— А какая Ваша позиция была в ассоциации?

В разные периоды я занимал должность технического директора, генерального продюсера, исполнительного и генерального директора проектов. Зачастую параллельно вёл до пяти структур, в том числе НАЭСМИ, Общественный фонд поддержки и развития негосударственных электронных СМИ, телесети НТТ, Информационное агентство Uzbekistan Today и ещё парочку проектов поменьше.

– Чем занималась ассоциация?

Ассоциация через свои проекты активно взаимодействовала со многими государственными, зарубежными и международными организациями, привлекала гранты, направленные на стимулирование развития сферы электронных СМИ Узбекистана, организовывала на регулярной основе различные фестивали и конкурсы.

– Какие мероприятия проводили?

Мы предоставляли региональным СМИ технику, привозили тренеров для журналистов, операторов и продюсеров, организовывали учебные летние лагеря и выездные мероприятия. Это была масштабная работа. За год проводилось 3–4 крупных фестиваля, множество конкурсов, грантовых проектов, семинаров и тренингов.

– НАЭСМИ помогала в переходе на цифру?

НАЭСМИ активно участвовала в процессе перехода на цифровое телевещание. К 2008 году Узбекистан одними из первых на территории СНГ завершили процесс полного перехода с аналога на «цифру».

Переход на фриланс

— И что произошло в 2017 году? Почему Вы ушли?

Сейчас в Узбекистане 15 государственных каналов и еще десятка два негосударственных, из которых 5 крупных федеральных каналов, имеющих хорошие рейтинги. Это итог огромной кропотливой работы, которая велась на протяжении многих лет.

Сейчас в Узбекистане 15 государственных каналов и еще десятка два негосударственных

Работать в таких условиях — это постоянный стресс. В какие-то временные промежутки приходилось руководить несколькими проектами параллельно, 24/7 без выходных, а в праздники и круглосуточно.

– В таком режиме трудно не выгореть…

Просто в какой-то момент пришло понимание, что нужно уделять больше времени семье, обрести финансовую самостоятельность, в общем, начать работать на себя любимого!

– И как Вы поступили?

В 2017 году я  открыл небольшую фирму, в которой работали два человека. Мы занимались моим любимым делом — техническими консультациями и обслуживанием. Работа была разнообразной: от подготовки документов для регистрации телеканала или радио, консультаций по административным и коммерческим вопросам, до решения задач по модернизации оборудования телерадиостудий, создания мультимедийных проектов. Позже, ближе к 2018–2019 годам, мы, как частная компания, начали проводить конференции и телемосты, в том числе и на государственном уровне.

В 2017 году я открыл небольшую фирму для технических консультаций и обслуживания

– Какие конференции?

Пожалуй, я был одним из первых «частников», кто начал заниматься этим. Обычно для телемостов и прямых включений использовалась стандартная схема ПТС (передвижная телевизионная станция), мобильная спутниковая приёмо-передающая система, плюс наземные «перегоны» через радиорелейное оборудование. В некоторых случаях возникали огромные задержки, связанные с буферизацией цифровых устройств, большим количеством участков и т. д. Имевшиеся на тот момент системы ВКС имели гораздо меньшую задержку, но качество сигнала было практически неприемлемым для телевещания.

Телемосты и гибридные мероприятия послужили толчком в развитии бизнеса

Тогда я начал экспериментировать с различными кодеками и внедрять IP-перегоны с малыми задержками и достаточным качеством. Благо, к тому времени в Узбекистане уже имелась в наличии достаточно разветвленная сеть оптических каналов связи, за что отдельное спасибо нужно сказать национальному оператору связи «Узтелеком», с которым я сотрудничаю уже много лет. От работы и понимания специалистов и руководителей этой замечательной организации во многом зависел успех развития многих проектов НАЭСМИ, и особенно проект телесети НТТ, объединившей все негосударственные телестанции.

Именно проекты телемостов и гибридных мероприятий, послужили первым толчком в развитии бизнеса. Принесли первые значимые финансы, которые немедленно были реинвестированы в оборудование и персонал.

Пандемия

— И как далее развивалась компания?

Ещё одним значимым толчком, как ни парадоксально, стала пандемия. Это было время перезагрузки. Я понял в какой-то момент, что мир меняется, и возникают новые, не просто вызовы, а новые реалии, с которыми надо либо дружить, либо уходить из бизнеса.

– Как именно повлияла эпидемия на Ваш бизнес?

До 2019 года включительно наша компания занимались в основном большими ивентами, разработкой технической концепции мероприятий, синхронизацией управления светом, звуком, светодиодными экранами, видеосъёмкой, и только изредка видеоперегонами и телемостами. Гибридный формат мероприятий был не так востребован. Удалённый пользователь – это либо японец, либо американец. Остальным зарубежным гостям, не настолько удалённым, гораздо приятнее было сесть на самолёт и через 3-4 часа оказаться в Ташкенте, в Самарканде, Бухаре, покушать хороший плов и шашлык, чем подключаться через интернет, отбиваясь от кота.

— Вы перешли на новые форматы общения?

Зачастую нужно не просто общаться по зуму, нужны нормальные телемосты, к примеру, для тех же медиков. Часто возникали ситуации, когда нужна была удалённая консультация и ассистирование при проведении сложных операций. Телемедицина только начала развиваться, и мы старались идти в ногу со временем. К моему ивентингу начали прирастать разные телеконференции, стриминги и т. п.

Телевещание

—Какие сферы сейчас затрагивает компания?

Компания продолжает работать в сфере технического обеспечения телевещания. Порядка 12 телестанций активно со мной общаются и находятся на моем обслуживании.

12 телестанций активно со мной общаются и находятся на моем обслуживании

Мы работаем с производителями ПО и «железа» для автоматизации телевещания. Одним из моих старейших и, пожалуй, самых надёжных партнеров является новосибирская компания «Софтлаб» и лично Михаил Шадрин. Их системы автоматизации вещания работают на подавляющем большинстве частных и даже некоторых государственных телеканалах.

Одним из моих старейших и самых надёжных партнеров является новосибирская «Софтлаб» и лично Михаил Шадрин

— Вы обслуживаете их как системные интеграторы?

Да, у меня есть технические специалисты, как в Ташкенте, так и в регионах, есть команда, и главное, есть экспертиза. Иногда клиент приходит и говорит: «Хочу открыть телестанцию». При этом в его понимании телестанция это пара компьютеров и камер. Приходится объяснять, что телевидение — это сложный комплекс, который включает массу компонентов, начиная от вентиляции и проводки и заканчивая камерами, обработкой, кейерами, системами дополненной реальности. Плюс к этому документация, персонал, коммерческая составляющая и так до бесконечности. В этой ситуации крайне важно помочь клиенту понять, чего именно он хочет. Дальше проще. Готовим ТЗ, согласовываем финансовую часть и вперёд!

– А со старыми телеканалами сотрудничаете?

У действующих телеканалов спектр запросов тоже меняется. Всё чаще идут запросы на организацию телемостов и прямых эфиров. В этой сфере также пытаемся предоставлять наши услуги. На рынке очень большая конкуренция, но в силу различных обстоятельств штатные решения не всегда удобны или работоспособны. Мы же стараемся найти оптимальный и выгодный подход для каждого своего клиента. Активно используем облачные технологии, разворачиваем для клиентов выделенные серверы, предоставляем в аренду свои, в общем, всё для людей!

Активно используем облачные технологии

— Вы просто арендуете оборудование?

У нас свой парк оборудования. В основном это оборудование для технического обеспечения различного рода мероприятий. То есть съёмочное оборудование, медиасерверы, конгресс-системы, системы синхронного перевода, системы автонаведения PTZ-камер, системы многоканальной аудио- и видеозаписи, оборудование для стриминга и т.д. Часто мы выступаем в качестве генподрядчика, разрабатывая общую техническую концепцию мероприятия и привлекая на субподряд рентовиков, кейтеринг, оформителей и т. д.

— Какое достижение Вы считаете главным в карьере и в жизни?

Моя семья и мои близкие, они до сих пор со мной, я у них есть, и они живут в нормальных условиях. А главное достижение — то, что я часть медиасферы Узбекистана.

Главное достижение — то, что я часть медиасферы Узбекистана

Я считаю себя причастным ко всему, что происходит сейчас, как напрямую, так и через своих учеников. Приятно сознавать, что я стоял у истоков негосударственного телерадиовещания Узбекистана. При этом я искренне горжусь всеми проектами, в создании и реализации которых я участвовал.

Личная жизнь и семья: история успеха за пределами работы

—Как сложилась жизнь вне работы? Вас поженили?

Абсолютно нет, все попытки оказались тщетными. Свою судьбу я выбирал сам. Когда я работал на телевидении, в 1995 году к нам на работу пришла молодая девушка, которая училась на физмате в Самаркандском государственном университете. Обычно всех технарей и программистов отправляли ко мне. Но её перехватила наша рекламная студия.

Она была очень фотогенична, быстро освоилась в кадре, плюс к этому, знание русского и узбекского языка. В общем, сделали из неё ведущую в коммерческих программах. Но у нее был интерес к компьютерам, 3D-графике, а поскольку эта территория была моей вотчиной, знакомства было не избежать. Мы стали встречаться и в 1996 году поженились.

— Есть ли у вас дети?

В 1997 году у нас родился сын. Потом через три года родилась дочурка. Пока дети были маленькими, я много работал и не всегда был дома. Кто-то должен был присматривать за детьми. Когда дети немного подросли, она поставила мне ультиматум и сказала, что хочет работать.

— Сейчас жена работает?

Устроилась в рекламное агентство, где было около 10 сотрудников. Это было самое крупное по объёмам рекламное агентство в Ташкенте по печатным СМИ. Со временем кто-то из сотрудников ушёл в декрет, кто-то уволился, и она взяла на себя всю работу агентства. Так продолжалось до пандемии. Рынок печатных СМИ потихоньку уходит в небытие, и когда она начала тратить семейные деньги на поддержку агентства, я сказал ей, что пора менять работу. Сейчас она работает в моей фирме. Я учредитель, она соучредитель и директор. Она активно участвует во всех наших мероприятиях.

— А как судьбы детей сложились на сегодняшний день?

Сын, Джонибек, хотя его чаще называют Джоник. Окончил в Ташкенте Вестминстерский университет. Ему, как и его дедушке, легко даются языки. Владеет английским и немецким языками. Работал в нескольких компаниях, сейчас работает в крупном рекламном агентстве. Пока пробует свои силы в разных направлениях. Плюс он у меня музыкант, барабанщик.

Дочь, Ситора, она же Сита,— художник, она и преподает немножко, и дизайнером работает. Недавно их компании дали очень хороший заказ, её иллюстрации украшают новые учебники для младших классов в Узбекистане.

С нетерпением жду, когда они встретят свои половинки!