Интервью с Андреем Колмогоровым, Key Accounts Sales Manager Vizrt по СНГ и Восточной Европе.
— Когда, где и в какой семье вы родились?
— Я родился в 1971 году в Сибири в закрытом городе, тогда он назывался Томск-7, а сейчас — Северск. Родители у меня служащими были, всю жизнь проработали на комбинате, начиная с 1978 года, с того момента, как мы вернулись в Сибирь, — до этого на три года отца переводили в Сочи. Мама работала контролером спецучета, а отец занимался безопасностью комбината — служил в спецслужбах в звании подполковника. У него была мирная должность — не оперативная работа, а защита интеллектуальной собственности, обеспечение секретности СХК.
— Почему вернулись из Сочи?
— Основные причины — житейские: не понравился климат, зимой там очень влажно, для родителей это было непривычно, ведь мама родом с Кубани, а отец — из Омской области.
— А где встретились родители?
— Встретились они чуть ли не в Киеве или Днепропетровске. Оба были в отпусках, гостили у друзей…
— Вы единственный ребенок в семье?
— Нет, у меня есть старшая сестра. Она и мама живут в Северске. Отец умер в 2015 году, а мама еще жива и бодра духом.
Класса до пятого я был круглый отличник, а потом мне стало скучно. Но в целом учился хорошо.
— Как вы учились в школе?
— Мне всё давалось легко, но здесь есть обратная сторона — пропадает интерес. Поэтому класса до пятого я был круглый отличник, а потом мне стало скучно. Но в целом учился хорошо.
— А какие предметы были “нескучными”?
— Математика. Я несколько раз выигрывал городские олимпиады по этому предмету. Один раз даже выиграл олимпиаду МИФИ среди закрытых городов, которая проводилась на общесоюзном уровне. Когда я сказал об этом своим коллегам, они мне ответили: «Ты так низко пал! Мог стать нормальным человеком, а в итоге занимаешься техникой».
«Ты так низко пал! Мог стать нормальным человеком, а в итоге занимаешься техникой»
— Как победителю олимпиад вам нужно было сдавать всего один экзамен при поступлении?
— Нет, никаких послаблений на экзаменах я не припомню. Возможно потому, что я поступал не в МИФИ.
— А куда?
— Я пошёл в армию. Пытался поступить в Бауманку, но провалил экзамены. Причем самое смешное, что провалил ту самую математику.
— Где служили?
— Служил на Дальнем Востоке в погранвойсках. Я был инструктором по радиолокационным станциям в сержантской школе. В стране было всего две таких школы для погранвойск: одна — на западной территории, вторая — на Дальнем Востоке.
— Два года прошли в уставных условиях?
— Да, как у всех советских ребят, осталась большая борозда в голове — Советская армия. С другой стороны, это хороший социальный опыт.
— Куда пошли учиться после армии?
— После погранвойск я поступил в Томский университет. У меня быстро появилась семья, я очень рано женился — в 23 года, поэтому надо было работать и учиться одновременно. И я нашел подработку, связанную с компьютерами. Я учился по специальности «Автоматизированные системы управления» и, будучи студентом, начал работать техником в Институте оптики и атмосферы. Заведовал компьютерами, программным обеспечением, занимался тем, что сейчас называется службой поддержки. Помогал девочкам, которые набирали статьи для журнала, чтоб верстка выглядела правильно, чтобы всё работало.
Студентом начал работать техником в Институте оптики и атмосферы. Заведовал компьютерами, программным обеспечением, занимался тем, что сейчас называется службой поддержки.
— Жили в общежитии?
— Нет, у меня же там были родители.
— Но родители ведь жили в закрытом городе, а вы учились в Томске.
— Эти два города рядом, Северск находится прямо под Томском, автобус между ними ходит каждый день.
— Вы с молодой женой жили у родителей?
— Нет, у ее родителей было две квартиры, и они нам предоставили одну из них. Уже потом мы обменяли ее на квартиру в Северске, потому что до развала Советского Союза в закрытом городе обеспечение было чуть получше.
— А дети в каком возрасте у вас появились?
— Мне в этом году будет 50 лет, а моей первой дочери — 27 лет. Если бы она пошла по моим стопам, я мог стать дедушкой уже четыре года назад.
Мне в этом году будет 50 лет, а моей первой дочери — 27 лет. Если бы она пошла по моим стопам, я мог стать дедушкой уже четыре года назад.
— Как вы познакомились с женой?
— Мы познакомились в университете, она училась на другом факультете.
— Как складывалась жизнь после окончания университета, быстро нашли работу?
— Еще в процессе учебы друг сказал, что устроился работать на Северскую телекомпанию рекламным менеджером. Это был 1994 или 1995 год. Он спросил меня: «Ты же в компьютерах разбираешься?» — «Да». Он говорит: «Ты видел пульт, на котором монтируют программы? Там кнопок меньше, чем на компьютере, ты точно должен разобраться».
Эта телекомпания находилась в соседнем подъезде на первом этаже, и друг предложил мне сходить туда, поскольку им требовался монтажер. График удобный, можно было продолжить работу в Институте оптики и атмосферы, плюс подзаработать ещё денег. Меня тогда взяли на работу, так я и попал на телевидение. Учеба к тому времени уже закончилась, меня увлекло телевидение, в связи с этим компьютеры отошли в сторону.
— Долго проработали в этой телекомпании, так и совмещали с работой в институте?
— В конце 90-х как раз был подъем независимого телевидения в России. В Томске была знаменитая телекомпания «ТВ-2», и через пару лет моей работы в Северской телекомпании один из наших журналистов, который одновременно работал на «ТВ-2», сообщил мне, что там требуются монтажеры. И я перешел. Там уже не было возможности совмещать, потому что работать надо было семь дней в неделю.
На данный момент «ТВ-2» уже разгромлено, ничего от них не осталось. Но тогда это были очень яркие годы, происходило много интересного, мы открывали телевидение для себя заново. Тогда же у меня появились первые контакты с «Интерньюс» — некоммерческой организацией, которая проводила множество тренингов, ее возглавляла Манана Асламазян.
мы сделали совместный проект с представительством Avid в Москве, и я стал одним из трех первых в России сертифицированных специалистов по технологиям Avid.
— А как произошло знакомство с «Интерньюс»?
— Работая на «ТВ-2», мы получили от них приглашение — срочно требовался преподаватель на тренинг по журналистике, но частью этого тренинга были также операторское мастерство и монтаж. Я поехал вести свой первый семинар по монтажу в Таджикистан. Тогда я еще ничего не понимал в теории монтажа, но мне сказали: «Тебе дадут литературу, сообразишь». Это был очень важный момент в моей жизни, потому что после этого «Интерньюс» стал привлекать меня вести семинары. Потом мы сделали совместный проект с представительством Avid в Москве, и я стал одним из трех первых в России сертифицированных специалистов по технологиям Avid.
— Как было с зарплатой в то время, какие это были годы?
— В 1998 году, когда я уехал на семинар, доллар был по шесть рублей, а вернулся — он уже по 25. Это были очень сложные времена: бартер, невыплата зарплаты.
— Вы тогда еще жили в Томске?
— Да, но в 2000 году я принял решение, что надо как-то двигаться дальше. «Интерньюс» как раз искали технического директора на проект «Открытая Азия» в Центральной Азии. Изначально планировалось, что работа будет в Бишкеке, и я уехал туда, а через пару месяцев проект перенесли в Алматы, в Казахстан. Так я оказался в Алматы.
— Долго прожили там?
— Два чудесных года. До сих пор питаю нежные чувства к этому городу, у меня там осталось много хороших друзей. Это волшебный город, особенно после Сибири. Когда живешь в сибирских условиях, не понимаешь, почему сюда ссылали людей. Но когда, например, в Казахстане приходишь в июне на рынок, а там лежит свежая клубника, ещё и при этом узнаешь, что бывает по три-четыре урожая ягод в год, — вот тут начинаешь понимать, что где-то она растет гораздо легче.
Годы спустя мы делали медиацентр в Астане, я там работал как представитель Vizrt.
— Замечу, что в Казахстан тоже ссылали…
— В основном в Северный Казахстан — туда, где сейчас Астана. В Астане никому не пожелаю жить и работать. Годы спустя мы делали медиацентр в Астане, я там работал как представитель Vizrt, — там жутко холодно зимой, когда при температуре -30 ветер дует такой, что тебя на другую сторону улицы сносит.
— Семья с вами ездила всё это время? Где жили после возвращения из Алматы?
— С первой женой мы разошлись, и она с дочерью осталась в Сибири. В Алматы я женился второй раз, и оттуда вместе с женой мы уехали в Москву, потому что ей поступило предложение о работе на «Первом канале».
— Как развивались события после вашего приезда в Москву?
— Когда мы переехали, я работал фрилансером. Это было очень интересное время, мы учились, что-то делали, много всего происходило. Были деньги, было некое ощущение свободы слова. Но вскоре мы с женой разошлись. Я продолжил работать как фрилансер, сотрудничал с «Интерньюс». Преподавал монтаж, ездил с консультациями по стране.
Я продолжил работать как фрилансер, сотрудничал с «Интерньюс». Преподавал монтаж, ездил с консультациями по стране.
— Чем занимались на фрилансе?
— Работал как монтажер, было несколько постоянных клиентов: рекламное агентство, ролики для «Билайн». Также я познакомился с Ярославом Поляковым. В одном из первых ньюсрумов — VIDINews, — разработанных в России, я был проект-менеджером. Сначала «Интерньюс» разрабатывал ньюсрум, который назывался «Фабрика новостей», но еще в те времена Ярослав со своими ребятами отделился и организовал независимую коммерческую компанию. VIDINews как ньюсрум использовался на НТВ и еще на нескольких каналах. Инсталляцию этого продукта на НТВ делал я.
— Не было желания получить дополнительное образование?
— В «Интерньюс» была Школа кино и телевидения, учеба продолжалась один год, после чего выдавался диплом по специальности «Режиссер кино и телевидения». В ней я выучился на режиссера. Там работали очень интересные преподаватели из ВГИКа, у нас мастером был Александр Хотиненко, преподавал Владимир Фенченко — известнейший человек во ВГИКе, сценарное дело у нас вел Александр Бородянский, автор сценария фильма «Афоня».
— Вам нравилось учиться? Такой неожиданный шаг — от монтажа до режиссуры…
— Эта школа была настоящим «взрывом мозга», потому что в ней ты встречался с массой талантливейших людей. Я всю жизнь работаю между творческим и техникой: то я больше в творческую сторону ухожу, то возвращаюсь к технической стороне вопроса. Это был период, когда мне казалось, что творчество будет главным фокусом в том, чем я занимаюсь. Но потом снова случился переход в технику. Мне позвонил Михаил Спиров (Член Академии Российского телевидения с 2007 года. — Прим. ред.) и сообщил, что представительство одной израильской компании ищет представителя в Москве. Я попросил дать им мой телефон, и мне позвонил сейлз-менеджер Vizrt, который занимался территорией СНГ, мы с ним целый час разговаривали по телефону. Помню, чувствовал себя безумно гордым, что я могу поддерживать беседу на английском, хотя языком я никогда специально не занимался, только в институте изучал.
Помню, чувствовал себя безумно гордым, что я могу поддерживать беседу на английском, хотя языком я никогда специально не занимался, только в институте изучал.
— В итоге сложилось сотрудничество с ними?
— Да, в конце 2006 или начале 2007 года мы организовали встречу. В тот момент уже был год, как запустилась Russia Today, у них был большой комплекс, связанный с оперативной графикой реального времени, на базе решения Vizrt. Как раз поэтому Vizrt искали человека, который может заниматься локальной поддержкой в Москве. Стало понятно, что вопросов уже много, комплекс большой, нужна локальная поддержка.
— Для вас ведь это был новый опыт?
— Да, до этого я немного занимался графикой, связанной с монтажом, а графика реального времени оказалась чем-то совсем непонятным, сильно отличалась от обычного постпродакшна, поэтому мне было интересно, я с удовольствием в это погрузился.
— Продолжали заниматься на тот момент фрилансом?
— Нет, поскольку я стал работать с Vizrt на полную катушку, то практически прекратил фрилансерство. Были еще проекты, которые я доделывал, но в итоге я полностью переключился на графику реального времени.
— Много людей вместе с вами работало?
— Первые пару лет, до 2009 года, я проработал в московском офисе Vizrt один. Потом, когда Vizrt купил компанию Ardendo, которая предоставляет решения media asset management, у последней уже был свой офис в Москве, и нас объединили. В нём работало человек восемь: инженеры по графике и по МАМ.
Первые пару лет, до 2009 года, я проработал в московском офисе Vizrt один.
— При объединении вы стали руководителем офиса?
— Нет, так как это была уже сформировавшаяся структура, руководителем офиса был Андрей Зеленков. Он и оставался до последнего времени руководителем московского офиса.
— Немного о том периоде вашей жизни. Были какие-то взлёты в профессиональной области?
— В 2013 году было чудесное время, когда вся броадкаст-индустрия переживала всплеск внедрения интерактивной графики реального времени. За первые лет пять наши решения были установлены на всех крупных каналах: «Первый канал», ВГТРК, НТВ, «ТВ Центр», ТВЦ, “Звезда”, частично на «Рен ТВ». И сейчас основные игроки на рынке всё больше пользуются этими решениями. Это было очень бурное время, много работы, много проектов. Но потом я перешел в «Окно-ТВ».
— Почему?
— Было ощущение, что нужно движение, нужен рост, изменения, потому что к этому времени за семь лет мы плотно вошли на рынок. И мне захотелось двигаться дальше.
— Вы сами ушли или всё-таки были какие-то обстоятельства?
— Нет, я ушел сам, это было мое решение.
В «Окно-ТВ» предложили мне заняться всеми графическими системами.
— И чем стали заниматься?
— В «Окно-ТВ» предложили мне заняться всеми графическими системами. За год работы я получил очень хороший опыт, потому что можно было посмотреть на разные графические решения, представленные на рынке, узнать их сильные и слабые стороны. Когда работаешь в рамках одного вендора, ты что-то понимаешь про своих конкурентов, но в основном лишь маркетинговые различия, поскольку каждый конкурент пытается рассказать про себя получше. А когда ты работаешь как системный интегратор, ты видишь всё изнутри и понимаешь, как работает система, ее сильные и слабые стороны.
— Долго проработали в «Окно-ТВ»?
— Так случилось, что спустя год после того, как я начал работать с «Окно-ТВ», на одном из больших событий в Бергене — Vizrt Days, куда я приехал как партнер и представитель «Окно-ТВ», австрийский офис Vizrt предложил мне перейти на работу к ним. В тот момент у меня не было желания менять работу, но мне очень понравилось географическое положение австрийского офиса: от Тироля полтора часа до Мюнхена, четыре часа до Венеции, четыре часа до Цюриха, три с половиной часа до Вены — самый центр Европы. Я решил, что было бы интересно там пожить. И это было скорее желание поменять географию жизни, а не желание карьерного или технического роста, так как я уже был готовым специалистом.
У меня не было желания менять работу, но мне очень понравилось географическое положение австрийского офиса: от Тироля полтора часа до Мюнхена, четыре часа до Венеции, четыре часа до Цюриха, три с половиной часа до Вены — самый центр Европы
— Какая география работы у вас была в Тироле?
— Vizrt — международная компания, но у нас есть географическое деление на три основных территории. Наш офис относится к региону EMEA (Europe, Middle East, Africa). Если говорить чуть более локально, в зону ответственности нашего офиса входят Австрия, Германия, Швейцария и Италия.
— Как на тот момент у вас обстояли дела с иностранными языками?
— Когда было принято решение ехать на работу, мы с женой пошли на курсы немецкого языка, но мой немецкий всё еще не очень хорош, потому что я очень много работаю с итальянцами, по несколько месяцев в году проводил в Италии, поскольку там было несколько крупных проектов.
— Как ваша должность называлась тогда и как называется сейчас?
— Буквально с этого понедельника поменялась моя зона ответственности и поменялась должность.
Начиная с 2014 года до февраля этого года я работал в подразделении, которое называется Professional Services. Оно занимается разработкой архитектуры системы, готовит техническое обоснование проекта, потом сейлз-менеджеры доносят его до клиента. Когда проект реализуется, если мы побеждаем в тендере, Professional Services занимается установкой и конфигурацией системы, обучением клиентов. В самом начале мы также осуществляли техподдержку, сейчас она вынесена в другое подразделение. Когда я начал работать в Vizrt, был такой термин Customer Advocate — человек, который защищает интересы клиента перед нашими разработчиками, пытается объяснить, какие есть проблемы и что их надо решить. Мне нравилось название Customer Advocate гораздо больше, чем Professional Services. Потом у нас произошли внутренние изменения, отдел стал называться Professional Services. До последнего времени я работал в должности Technical Lead — человека, которому клиенты могли позвонить и обсудить потенциальный проект.
Тогда я почувствовал, что такое немецкая пунктуальность. Хотя у меня поначалу во время тренингов возникали забавные ситуации с теми же немецкими коллегами.
— Какая разница в менталитете в профессиональном плане? Насколько специфика работы для вас, как человека из Восточной Европы, была тяжела?
— Для меня было интересно, что, например, в Италии и Германии совершенно разные люди и отношение к работе. В Германии был сложный проект, для которого написали техническую документацию объемом порядка 200 страниц, где было подробно описано буквально всё. Только благодаря этому очень детальному описанию всё было реализовано практически без опозданий, несмотря на то, что были некоторые сложности с софтом, которые нужно было срочно решать. Тогда я почувствовал, что такое немецкая пунктуальность. Хотя у меня поначалу во время тренингов возникали забавные ситуации с теми же немецкими коллегами. Например, мне говорят: «В документации написано, что надо нажать сюда, — я нажимаю, а результат другой». Я отвечаю: «Здесь просто забыли упомянуть некоторые детали. Если сделаешь вот так, то будет работать». Но он на меня смотрит и повторяет: «Но в документации же написано вот так!» И я понимаю, что это на генетическом уровне, — он искренне думает, что, если написано, значит, так и должно быть.
— А в Италии?
— В Италии все иначе: собираются 25 человек для обсуждения того, как табличку прибить или приклеить. В какой-то момент я почувствовал, что мне очень легко работать с итальянцами, потому что они ментально гораздо ближе к России. Когда мои австрийские коллеги узнали, что я взял всех итальянских клиентов, они спросили меня: «Андрей, как ты собираешься с ними работать? Это же итальянцы!» Я ответил: «Мне с ними очень комфортно, я понимаю, как с ними общаться, мы с ними на одной волне».
Живя и работая там, ты открываешь для себя такие вещи, которые ни в каком путешествии не увидишь, не успеешь понять и почувствовать. Когда начинаешь работать с ними, чувствуешь их особенности: где нужно быть более пунктуальным и собранным, а где — более расслабленным и открытым. Но в целом у меня не было никаких сложностей, не было ситуаций, когда бы я чувствовал, что я здесь чужой, что я из другого мира или другой Галактики.
«Андрей, как ты собираешься с ними работать? Это же итальянцы!» Я ответил: «Мне с ними очень комфортно, я понимаю, как с ними общаться, мы с ними на одной волне».
— Кто из клиентов в этом регионе наиболее предрасположен к самым современным технологиям, а кто — наоборот, пока «железка» не сдохнет, будет готов работать на ней?
— Во-первых, мы сейчас живем в эпоху глобализации. Если говорить, например, про Sky, часть группы Comcast, у них есть Sky Europe, у которой три основных офиса: главный офис в Лондоне, два других — в Милане и в Мюнхене. У них у всех разные способы и привычки работы, но, с другой стороны, они контролируются глобальной компанией Sky, то есть культура Sky так или иначе влияет на эти локальные офисы. Возможно, они хотели бы или привыкли бы работать по-другому, но есть еще часть глобальной корпоративной культуры, которая на них накладывается.
— А с Mediaset работали в Италии?
— Да.
— Как вам коренные итальянцы в этом смысле?
— Например, там есть RAI — это примерно как российский «Первый канал», — финансируется государством. Они больше считают, чем тратят, потому что живут на средства налогоплательщиков. Кстати, наверное, это важно отличие: если в России деньги налогоплательщиков не имеют значения, то в европейских странах больше денег могут заплатить и больше вкладываются в инвестиции коммерческие компании.
— Передовые коммерческие компании охотно инвестируют в свою модернизацию?
— У них гораздо больше планирования, причем и в Италии, и в Австрии, и в Швейцарии. У оборудования есть жизненный цикл пять лет — оно будет пять лет работать, и не важно, что за это время вышла куча новых версий, оно должно отработать столько, сколько нужно.
У них гораздо больше планирования, причем и в Италии, и в Австрии, и в Швейцарии. У оборудования есть жизненный цикл пять лет — оно будет пять лет работать.
— То есть импульсивности, как у нас, нет?
— Ее намного меньше, чем в России. У нас про то, что в эфире нужен новый дизайн, так как завтра 31 декабря, Новый год, вспоминают 30 декабря, потому что никто же не предполагал, что Новый год — как же так? А здесь все гораздо более прогнозируемо. Хотя везде есть свои сложности. Например, для ARD мы делали оформление эфира (Master Control Room), там случилась непростая история с межпрограммкой: у них были графика, когда программа заканчивается, она свертывается в кубик и появляется дополнительная графика, промоклипы. Это требовало очень большой координации между производителями разных систем: автоматизации, трафик-системы, мониторинга и прочих. Но системный интегратор, который всё это сделал, смог получить внятное ТЗ, дожать клиента до пошагового объяснения, что должно быть и как это устроить.
— Вы собираетесь переезжать в Москву?
— Нет, я не переезжаю в Москву. Просто у нас сейчас произошли изменения в московском офисе, и я меняю свой профессиональный профиль — буду заниматься продажами. Россия и СНГ будут территорией, на которой я отвечаю за продажи Vizrt.
— Но физически вы будете находиться в Вене?
— Нет, в Тироле, там же, где офис находится сейчас. Когда стало понятно, что в офисе будут изменения, мне предложили эту должность. Я подумал, что раз в семь лет я что-то меняю в своей жизни, — и как раз сейчас седьмой год с тех пор, как я переехал в Австрию. Хорошее время попробовать что-нибудь еще.
— А до этого вы занимались продажами или это будет первый опыт?
— Нет, продажами я не занимался. Но дело в том, что продажи в нашей индустрии — это не магазин, куда можно прийти и выбрать на полочке из десяти продуктов. У нас в броадкасте вообще всё по-другому. Сначала мы долго обсуждаем технические детали — то, что называется presale, предпродажная работа, когда идет выяснение нужд клиента. Или, наоборот, мы прибегаем и говорим: «У нас есть новое решение, оно здорово вписывается в то, что у вас есть». Этим я всё время работы в Vizrt и занимался. Предпродажная подготовка — очень большая часть моей работы. Дополнительно к тому, что я делал до этого, теперь нужно будет заниматься контрактами, бумагами, печатями, отправками, отношениями с клиентами. Конечно, это большой кусок, который нужно будет освоить, но многие навыки, которые мне понадобятся, у меня уже есть. Тем более что на рынке броадкаста мы известная компания, и не надо всем рассказывать, кто мы такие и что делаем: все и так знают. Нужно рассказывать о новых решениях, как мы будем вписываться в этот новый мир, как будем жить в облаке и прочие технологии, которые меняют всё и всех.
У нас поменялись только продавцы. Было два человека, которые занимались продажами в России и странах СНГ. Сейчас вместо них я и мой польский коллега Мариуш Кобус будем работать в этих регионах. А всё остальное остается таким, как было.
— В московском офисе сохраняются люди?
— Да. У нас поменялись только продавцы. Было два человека, которые занимались продажами в России и странах СНГ. Сейчас вместо них я и мой польский коллега Мариуш Кобус будем работать в этих регионах. А всё остальное остается таким, как было. Просто есть некоторые технологические особенности — внутренние софты, которые мы используем для того, чтобы создавать бумаги, необходимые для процесса, и поэтому нужен человек с опытом работы. Мариуш — именно такой человек. Мы с ним одновременно пришли в Vizrt 15 лет назад, я его очень хорошо знаю, он тоже начинал в Professional Services (тогда еще Customer Advocate), просто в Sales он ушел чуть раньше, чем я.
— Какое у вас сейчас семейное положение, есть ли дети, чем вы можете гордиться?
— Я женат, познакомились с женой в Москве, а два года назад у нас в Австрии родилась дочь Соня. Чем гордиться? Естественно, детьми будем гордиться.
