Интервью с Юрием Резвяковым, техническим директором НАО «Национальная спутниковая компания» («Триколор»).
Юрий Резвяков 30 марта с 16-00 до 18-00 выступит модератором Online круглого стола «Broadcasting 2021. Технологический комплекс «Триколора». Регистрация https://tkt1957.com/ru/event/trisolor_2021/. Трансляция https://youtu.be/AKeh4bVyyEM.
– Когда и где Вы родились?
– Я родился в 1973 году в Ленинграде в семье служащих. Мама работала в Гостином Дворе, а отец, выражаясь современным языком, был IT-начальником Информационно-вычислительного центра. Представляете, уже в то время я имел доступ к компьютеру, ведь я с детства бывал у отца на работе и видел вычислительные машины с перфокартами и перфолентами и первые персональные компьютеры «Роботрон».
– Как Вы учились в школе?
– Моя 318-я школа была единственной в Советском Союзе, где преподавали итальянский язык, причем со второго класса. Потом добавился французский. Надо отдать должное моим родителям, которые отправили меня в эту школу, – багаж приобретенных там знаний мне очень пригодился позже: если изначально я не очень хорошо учился, то, поступив после восьмого класса в техникум, я стал там круглым отличником.
– Когда Вы пришли в техникум, то уже говорили по-итальянски?
– Тогда, конечно, говорил, но сейчас я не рискну. Даже когда я стал бывать за границей, слышал там итальянскую речь, я ее понимал. Сейчас, конечно, понимаю уже меньше, так как стало меньше общения с носителями языка. А ведь в языке главное – коммуникация.
Отец, выражаясь современным языком, был IT-начальником Информационно-вычислительного центра. Представляете, уже в то время я имел доступ к компьютеру, ведь я с детства бывал у отца на работе и видел вычислительные машины с перфокартами и перфолентами и первые персональные компьютеры «Роботрон».
– А французский язык с какого класса начался?
– С четвертого. К сожалению, французский язык я знаю значительно хуже, хотя пытаюсь его поддерживать, во всяком случае слушать французскую речь.
– Когда английский появился в Вашем арсенале?
– Английский появился позже, я сам стал изучать его самостоятельно в техникуме. Мне было 15 лет. Тогда я понял, что его нужно учить. Жизнь в то время вообще была немножко другая: приходилось самому понимать, что нужно делать и принимать решения.
– Какую специальность осваивали в техникуме?
– Я учился в Ленинградском техникуме железнодорожного транспорта имени Дзержинского – на Бородинской улице – по специальности «Сигнализация, централизация и блокировка» (СЦБ). Это все, что касается светофоров, стрелок, связи, вся автоматизация. Я застал то время, когда были реле, релейные схемы, декадно-шаговые телефонные станции и так далее.
– Отец занимался IT. Как же Вы оказались в железнодорожном техникуме?
– Во-первых, у меня дед был железнодорожником. А во-вторых, тогда эта специальность позволяла получить достаточно хорошо оплачиваемую работу. В общем, это было компромиссное решение. Я задался целью учиться только на «пятерки», и окончил техникум с красным дипломом.
И у меня имелось два варианта: пойти в армию или в институт. Я решил, что надо поступать в вуз.
– Это было начало 90-х годов?
– Это был 1991 год. И у меня имелось два варианта: пойти в армию или в институт. Я решил, что надо поступать в вуз. И подал документы в ЛИИЖТ – тоже железнодорожный, на факультет «Автоматизация, централизация и блокировка». Но здесь я уже пошел на радиосвязь.
– Почему?
– СЦБ мне уже была не интересна. Радиосвязь же — направление более широкое, уже стали появляться варианты сотовых сетей, там уже преподавали телевидение. В институте, несмотря на то учился на дневном отделении, я устроился на работу.
– Кем работали?
– Я занимался прокладкой телевидения, внутридомовыми сетями, программированием и много, чем еще. Потом я отправил резюме в небезызвестную фирму Daewoo Electronics. После собеседования меня взяли корейцы. Для меня это был шок! Из 20-40 претендентов взяли всего двоих – продавцами в отдел электроники. Честно скажу, входящий уровень там был высокий: например, требовалось знание английского. Вот тогда он мне и пригодился… А когда началось распределение в институте, мне сказали: «Резвяков, ты уже работаешь». Я ответил: «Но я же не собираюсь постоянно работать продавцом». Тогда мне предложили пойти в компанию «Метроком».
– Чем занималась эта компания?
– Компания «Метроком» – это оператор волоконно-оптической линии сетей связи по Санкт-Петербургу, проложенных в Петербургском метрополитене. Это одна из двух компаний, которые были в то время на рынке: «Метроком» и «ПетерСтар». «Метроком» – в свое время создавалась метрополитеном и американской корпорацией Andrew. В те времена это были первые СП: «Метроком» в Петербурге, «Роском» – оптическая трасса Питер-Москва, и «Макомнет» в Москве.
Собеседование проводил директор по маркетингу Валерий Дегтярев. У меня было желание работать и заниматься чем-то новым. Волоконно-оптические линии, самое современное оборудование, передача данных, телефония и Интернет – этого еще ни у кого не было, все работали по меди. Так что там был космос, и строилось все правильно – сразу и хорошо. Сначала я был представителем по продажам.
Как говорил Валерий Дегтярев, «для того, чтобы продавать, нужно знать, что ты продаешь». Поэтому, прежде чем продавать, я месяц кабель тянул, месяц крутил гайки, настраивал оборудование в инсталляции.
– По продажам чего?
– Работал в отделе маркетинга и развития, представителем по продажам услуг компании. Но, как говорил Валерий Викторович, «для того, чтобы продавать, нужно знать, что ты продаешь». Поэтому, прежде чем продавать, месяц кабель тянул, месяц крутил гайки, настраивал оборудование в инсталляции.
– У Генри Форда была такая же система: прежде, чем взять инженеров, он заставлял их поработать в каждом подразделении и в каждом отделе своей компании.
– Абсолютно верно, приблизительно такая система. Когда ты знаешь, как тянется оптический кабель, когда ты понимаешь, как инсталлируется оборудование, как организуется услуга, ты понимаешь, как ее продавать. На самом деле это изумительный опыт, потому что в «Метрокоме» было множество проектов, и многие говорили: Очень хорошо разговаривать с менеджером по продажам, который хорошо разбирается в технике, говорит на одном языке с технарями, все знает, и не надо десять раз переспрашивать, что и как. Сейчас это называется модным словом presale. Дальше я взял и начал развивать собственный проект, который назывался «Построение сети передачи телевизионных сигналов по Санкт-Петербургу».
– Проект внутри компании?
– Да, внутри компании. Первые каналы подачи телевизионных сигналов от студий были, в частности, на небезызвестном «Русское видео», а также на «ТВ-6». Когда открывалась студия НТВ в Санкт-Петербурге (это был 1998 год), ростелекомовских линий не хватало, медь тянуть уже не с руки было. И мы провели туда оптику, предоставили все услуги. Тогда, фактически, нами впервые была осуществлена передача сигнала через IP. Были «железки», которые преобразовывали телевизионный сигнал в IP, и мы его прогнали до Москвы, – до Останкино. Это был первый подобный опыт.
Нами впервые была осуществлена передача сигнала через IP. Были «железки», которые преобразовывали телевизионный сигнал в IP, и мы его прогнали до Москвы, – до Останкино.
Потом возникли «Европа Плюс», «Открытая студия» на Невском для радио, появились так называемые открытые точки включения – такие места, куда представители телекомпаний могли приехать, подключиться и дальше скоммутироваться на студию. Классная идея: оптика, «железка», разъемы. Открываешь – видео и звук пошли. Никаких носимых комплектов с сотовыми модемами тогда не было. Существовали радиорелейки, но это были «монстры». Никакой передачи видео по сотовой сети и в помине не существовало. Так что наш проект получил развитие. Потом мы работали на чемпионате мира по хоккею 2000 года… Дальше – больше: мы стали обеспечивать все мероприятия с участием президента Российской Федерации, все его визиты. На Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити именно мы обеспечивали услуги для ВГТРК.
Тесно сотрудничали с Олегом Колесниковым, обеспечивая трансляции практически всех знаковых мероприятий, которые у них тогда имелись.
Раньше обычно как было: подавали сигналы через спутник, делали четырехпроводную связь, несколько «перескоков». А мы обеспечили выделенный канал 2Мб, четырехпроводку и «выкинули» московские телефоны прямо в аппаратную, которая была построена ВГТРК в Солт-Лейк-Сити для видео-трансляций. То же самое мы организовали и для НТВ – тесно сотрудничали с Олегом Колесниковым, обеспечивая трансляции практически всех знаковых мероприятий, которые у них тогда имелись. Далее, все те же услуги мы предоставили Санкт-Петербургу во время празднования его 300-летия: нужно было организовать получение сигналов прямого эфира с 11 объектов по всему городу, где работали все приезжавшие в северную столицу журналисты! Это был огромный проект, и, конечно, многое в области телевидения мне дал Леонид Таубе, который стал для меня учителем.
– Получается, Вы стали менеджером проекта… И у Вас появился опыт управляющего?
– Да, там был классический менеджерский опыт, – когда менеджер проекта пользуется ресурсами компании, у него есть технические и административные ресурсы, но при этом он полностью отвечает за все: за договорную часть, за техническую и т.д.
– В какой момент решили покинуть компанию?
– После 300-летия Петербурга. Марина Фокина, которая была руководителем ВГТРК «Санкт-Петербург», предложила мне возглавить дирекцию по производственно-технологическому обеспечению «Пятого канала». После избрания губернатором Валентины Матвиенко он начал возрождаться, и Марина Львовна перешла в качестве гендиректора в телерадиокомпанию «Петербург».
– Она позвала Вас с собой?
– Во время ее работы на ВГТРК мы с ней очень плотно работали, на многих проектах пересекались и хорошо знали друг друга.
– Не смущало, что придете работать в практически новой для Вас область?
– Конечно, меня это немного смущало. Но страха, что я не справлюсь – не было. Наоборот, я был уверен, что все будет хорошо. Да, оказалось непросто – на «Пятом канале» мне пришлось заниматься практически всем. Пожалуй, я не касался только финансов, творчества и транспорта, а все остальное было в моем ведении – огромный комплекс на Чапыгина.
Страха, что я не справлюсь – не было. Наоборот, я был уверен, что все будет хорошо.
– Сколько лет Вам было в тот момент?
– 30. И мне пришлось управлять людьми старше меня.
– Как складывались Ваши отношения с подчиненными?
– Сначала меня встретили немного настороженно. Но времени на «притирку» особо не было: мы пришли новой командой 24 октября, а 1 апреля следующего года полностью запустили новую центральную аппаратную, новый технологический процесс ТЖК и монтажные аппаратные и первую самую большую (1000 квадратных метров) студию на Чапыгина.
– Это колоссальная работа!
– Да, и колоссальный успех. Надо отдать должное управлению Марины Львовны – это был просто подвиг. Здание реконструировали, модернизировали буквально все – все коммуникаций, систему энергоснабжения, вентиляцию, канализацию. К счастью, подрядчики попались очень добросовестные, им можно было доверять и они все делали на совесть, как для себя.
– Кто был интегратором?
– Интегратором на первом этапе был «Пролайн», а в дальнейшем – ISPA. Они очень многое сделали для запуска «Пятого канала».
– Вы пришли со своими людьми или начали формировать команду уже на месте?
– Сначала я пришел один, потом пригласил некоторых ребят, работавших со мной в «Метрокоме». Конечно, на тех людей, которые трудился на «Пятом канале» до меня, на старую гвардию,я тоже мог положиться. Вскоре они поверили, что действительно грядут изменения. И когда они увидели, что процесс идет, начиная не с начальственных кабинетов, а с помещений для производства и работы людей, то все стало получаться. Команда была отличная. Да, многие были старше меня, были и те, кто работал на телеканале много лет, все они много сделали для выстраивания процессов. Процессы на телевидении более-менее одинаковые, просто их нужно правильно выстраивать, с определенными корректировками на технологии, на скорости.
Команда была отличная. Да, многие были старше меня, были и те, кто работал на телеканале много лет, все они много сделали для выстраивания процессов.
– Сколько проработали на «Пятом канале»?
– Больше семи лет. За это время канал превратился в федеральный с вещанием на всю страну. Мы выиграли конкурс на получение федеральных частот. У нас была интересная концепция открытых студий: 11 студий по стране с открытыми окнами на первых этажах, это прямое, живое общение с людьми, это всегда прямой эфир и никаких записей. В наши задачи входило строительство этих студий и поддержание их работоспособности. К сожалению, со временем произошла смена концепции – вместе со сменой акционеров. Новые люди посчитали такие студии затратными. Хотя прямой эфир дешевле, чем запись.
– Но требует более высокого уровня квалификации…
– Конечно, а это всегда ответственность. Прямой эфир происходит лишь один раз, возможности что-то исправить задним числом нет.
Еще одним важным для нас аспектом стало возрождение «Алых парусов» и многих других городских мероприятий. Это были первые мероприятия, с огромным скоплением народа, несколькими площадками, фейерверками, несколькими ПТС, прямым эфиром.
– Вы покинули этот проект, потому что сменилось руководство?
– Да. А я перешел на канал «Санкт-Петербург» и посвятил себя его становлению.
– Это был маленький городской канал?
– Это был канал, родившийся в одной из редакций «Пятого канала».
– Там вы тоже были техническим директором?
– Да.
Меня позвали реконструировать «Ленинград-Центр» – бывший кинотеатр «Ленинград» в Таврическом дворце, где в свое время впервые показали киноленту «Чапаев».
– Что наиболее значимое Вы сделали на этом канале?
– Мы планировали построить свою студию, но тогда это сделать не получилось. У них получилось организовать выездную студию в новом здании администрации Санкт-Петербурга, но много позже. Я там проработал недолго, потому что меня позвали реконструировать «Ленинград-Центр» – бывший кинотеатр «Ленинград» в Таврическом дворце, где в свое время впервые показали киноленту «Чапаев». Сейчас там театральный зал, рестораны и т.д.
– Кем работали в Центре?
– Я также был техническим директором и занимался обеспечением всех технических процессов, связанных с театром. То есть, все инженерное обеспечение было на мне. Причем, это был новый опыт – театр сильно отличался от телевидения. Честно скажу, за эту работу мне абсолютно не стыдно: получился хороший зал с очень качественной акустикой, качественными звуком и видео, очень достойный с точки зрения техники и технологий, которые там применялись. Например, в холле смонтирована огромная видеостена из более, чем 90 панелей, которая управляется из единого центра. И такого рода вещей было много, и тогда это были достаточно уникальные решения.
– Что произошло после окончания этого проекта?
– Меня позвали на Первый канал в Дирекцию информационных программ, и я уехал в Москву. Там я тоже занимался техническим обеспечением. Я получил огромнейший опыт: понятно, что зона ответственности «Первого канала» – все прямые эфиры, все парады и другие крупные мероприятия, сигнал распространяется на всю страну.
В 2016 году, мне предложили вернуться в Санкт-Петербург – на сей раз, в «Триколор».
А потом, в 2016 году, мне предложили вернуться в Санкт-Петербург, – на сей раз в «Триколор». Он уже был большой компанией с огромным количеством абонентов и огромной ответственностью. И важно было не только сохранить имевшийся в технической дирекции потенциал по обеспечению вещания, но и поднять на новый уровень надежность предоставления услуг, надежность вещания. Задача состояла в том, чтобы выстроить процессы по обслуживанию, по работе и по обеспечению надежности – с перспективой дальнейшего развитием. Ни для кого не секрет, что «Триколор» является лидером не только по абонентской базе, но и по вещанию телеканалов в 4К. В то время уже запускался наш ОТТ-проект.
– ОТТ запускалось при Вас или раньше?
– Когда я пришел, головная станция уже функционировала. При мне уже наладилось предоставление услуг. Также запускались дополнительные каналы 4К и другие проекты, Мы занимались вопросами надежности спутникового вещания: запустили резервирование части транспондеров по географии. Сейчас часть каналов зарезервирована, и мы смогли устранить проблемы, связанные с погодными условиями в зоне подъема. Эта проблема очень существенная, причем она влияет на всю Россию. Вроде ничего страшного, но иногда бывает неприятно для пользователей, например, когда у них солнечная погода, а сигнала нет. Это особенности спутникового вещания, и все о них знают.
– Что Вы считаете главным достижением в «Триколоре» на сегодняшний день?
– Во-первых, это достаточно серьезная оптимизация тех показателей, которые ставятся руководством в отношении спутниковой емкости. Во-вторых, это обеспечение качества услуг в плане непрерывности вещания: здесь нам удается решать проблемы, на которые мы можем влиять. Есть и такие проблемы, как плохо настроенные приемные тарелки. Многие люди, поставив тарелку, по пять-семь лет ее не трогают, но так делать нельзя. Машину же нужно обслуживать каждый год, и тарелка требует такого же ТО. Меняются ветровые нагрузки, сбивается юстировка – такие проблемы нужно решать людям на месте. Во всем, что касается космоса и вещательной части, нам удалось достичь хороших результатов.
В прошлом году начался процесс по превращению «Триколора» в комбинированную компанию, которая не только является ретранслятором, но и начала производить собственные продукты.
В прошлом году начался процесс по превращению «Триколора» в комбинированную компанию, которая не только является ретранслятором, но и начала производить собственные продукты.
– Поясните, пожалуйста, как это построено с точки зрения технологий?
– «Триколор» уже довольно давно взял курс на предоставление услуг цифровой среды: спутниковое вещание, доступ к материалам через ОТТ, собственный кинотеатр, лайв-вещание в ОТТ. Отдельное направление – умный дом. Запущены устройства видеонаблюдения в облачном сервисе… Все это – составные части той экосистемы, которую выстраивает «Триколор», для того чтобы пользователи имели доступ к разным услугам. Это очень удобно тем, кто, например, имеет тарелку на даче и на пяти устройствах еще пользуются ОТТ. Умный дом: умные лампочки, датчики и т.д. – тоже есть возможность построения для тех, кому это нужно. Видеонаблюдение – точно так же: поставили камеры на даче, смотрят дома, есть возможность доступа. Это все единые системы. Единая экосистема – это сейчас общий тренд, важный и для наших абонентов: им важно иметь возможность за очень небольшие деньги пользоваться новейшими технологиями.
– «Окно-ТВ» ввело в эксплуатацию некий новый проект. О чем идет речь?
– До этого у нас был комплекс с технологической начинкой Grass Valley, который строило «Окно-ТВ», но потом нам потребовалось расширение. В ходе тендера победило решение Evertz с графикой, автоматизацией и т.д., этот проект реализовывала компания «В-Люкс».
Интеграцией с МАМ-системой занималось «Окно-ТВ». Это был сложный проект, создаваемый в партнерстве с другими нашими подразделениями. Не секрет, что мы с помощью партнеров производим достаточно большое количество собственных каналов, которые дистрибутируются по России.
– Как сложилась Ваша жизнь вне работы?
– Сложилась хорошо. Женат, двое детей, собака, кошка, улитка.
– Где познакомились с женой?
– На «Пятом канале». Она журналист, ведущая, автор программ.
– Сколько лет детям?
– Дочери 15 лет, сыну – девять.
– Дочь уже определилась, по чьим стопам она хочет пойти: по маминым или по папиным?
– Сейчас сложно определиться, что нужно – надо набираться знаний. Главное, чтоб было желание, остальное приложится.
