Интервью с директором по производству и технической поддержке Общественного телевидения Грузии Гочей Кумсиашвили. Опубликовано в TKT 07 (723) 2020.
– Когда и в какой семье Вы родились, кто были Ваши родители?
– Я родился 30 июня 1963-го года. Семья моя получила известность в научных кругах: отец – Владимир Александрович – был физиком-кибернетиком, окончил физико-математический факультет Тбилисского Государственного Университета, работал в области кибернетики и вычислительной техники, создавал системы распознавания образов. Он был заведующим лаборатории и довольно известным человеком в научном сообществе, много работал с военными, его диссертация до сих пор засекречена. Мама у меня кандидат математических наук, трудилась в разных НИИ – в основном, в Институте прикладной математики, потом в Институте математики. Родители часто ездили на различные конференции.
В детстве, когда я был совсем маленький, общался с великими людьми. Повезло. Мне вообще везет на хороших людей! Однажды даже с Колмогоровым «общался», вы помните, был такой великий русский математик. Так я сидел у него на коленях, можно сказать. Мама до сих пор преподает в двух университетах курс теории вероятности и математической статистики, ведет практические занятия, пишет книги. Весь карантин она онлайн занималась со студентами.
Дед и бабушка со стороны мамы оба закончили МГТУ им. Н. Э. Баумана в Москве. Дедушка во время войны пошел на фронт и дослужился до генерал-лейтенанта, после войны стал заместителем министра в Грузии. Позднее уже главным инженером на заводах работал, после того, как ушел в отставку (драматической судьбы был человек, его Берия по приказу Сталина арестовал, но через несколько лет после смерти вождя его реабилитировали). Он был мой лучший друг!
Бабушка была супер, добрая и веселая, очень я ее любил. Работала она очень плодотворно заведующей большой лаборатории коррозии металлов в Институте Металлургии в Тбилиси. Она воспитала, мне трудно сейчас вспомнить, около 20 кандидатов наук. Постоянно летала по всему миру, была завсегдатаем конференций и симпозиумов. К сожалению, оба: и дед, и бабушка уже давно умерли.
Дядя у меня был сильный ученый, долгие годы работал в Италии, Японии, тоже физик. Занимался геофизикой, сейсмологией. В общем, у нас научная семья, и я пошел по стопам родных: и я, и мой брат, и его сын, который сейчас вернулся из Японии – закончил магистратуру по теоретической физике, изучал теорию поля, Большого взрыва, элементарные частицы и т.д.
Я закончил физический факультет Тбилисского Госуниверситета в 1985-м, специальность – квантовая электроника, лазеры и т.д. Первую свою работу я получил у знаменитого ученого – Шермазана Дмитриевича Какичашвили, который совершил прорыв в области физики. Он открыл поляризационную голографию, создал теорию и провел уйму экспериментов. У Какичашвили была большая лаборатория в Тбилиси, в которой я работал 4 года, с четвертого курса, над теорией поляризационной голографии. Было комично на защите моего диплома, когда пришлось развернуть 10 плакатов размера A0 с формулами, и комиссия сказала: «Так, не надо деталей, скажи, что в начале и что в конце получается, и все! – Все равно не поймем». Шутили, конечно!
– Как проявились Ваши склонности к технологиям, вычислительной технике?
– Параллельно я всегда интересовался программированием, и в какой-то момент, когда интерес к вычислительной технике у меня возобладал, я плотно занялся разработкой больших систем. Сначала даже игры писал, по молодости. Дело в том, что заниматься программированием и серьезно заниматься физикой одновременно практически невозможно, это два разных мира, которые требуют полного погружения. И в итоге меня очень сильно заинтересовала вычислительная техника, программирование, и я перешел в другой институт, уже к своему дяде, который на тот момент «достал» для своей лаборатории значительный парк компьютерной техники.
Тогда на заре компьютеризации даже еще не было ПК IBM, позже у нас появился первый такой компьютер в городе. Я занялся обработкой больших массивов данных физических наблюдений, сложные системы мы писали, в основном пытались разработать прогрессивный на тот момент метод распознавания предвестников землетрясений. Проводили наблюдения и статистический анализ электромагнитных излучений земли. В сотрудничестве с немецкими учеными много занимались измерениями и обработкой данных геотермальных процессов земной коры. А потом была перестройка, распад союза, и дальше в науке стало очень трудно жить, особенно в Грузии. Я недолго пытался с друзьями заниматься бизнесом, но сложилось все не очень успешно.
Потом перешел полностью в прикладное программирование, начал работу в американской компании IRC в Тбилиси, которая помогала беженцам. У нас случились, как вы помните, конфликты в Абхазии и Осетии, было большое количество беженцев, им оказывалась гуманитарная помощь, работали несколько организаций, финансирование поступало из ООН и из разных европейских фондов. А беженцев надо было описывать, создавать базы данных. И вот я переключился на программирование баз данных, писал системы учета людей.
– Каким образом складывалась Ваша профессиональная карьера дальше?
– Через несколько лет США решили помочь Грузии развить экономику, и тут начали работать несколько фондов и компаний, одна из них – огромная финансовая корпорация KPMG. На тот момент она приобрела Barents Group LLC, тоже огромную финансовую компанию, которая осуществляла в Грузии несколько проектов, связанных с финансами. Они пытались развивать рынок ценных бумаг Грузии.
Когда я пришел в проект Barents, нас было человек 150, из разных стран, и мы занимались всеми вопросами, связанными с развитием фондовой биржи. Конкретно я сосредоточился на разработке и адаптации IT-систем, принял участие во внедрении системы онлайн биржевых торгов, которая была заимствована уамериканского NASDAQ и внедрена на бирже РТС в Москве. Конечно, дописана под систему РТС. Систему удаленных биржевых торгов NASDAQ/РТС мы полностью локализовали и адаптировали к нашему законодательству. Еще был один проект, даже более масштабный – мне доверили с нуля создать и кодировать систему Центрального Депозитария Грузии. Это своего рода банк, который учитывает движения всех ценных бумаг, производит сверку биржевых транзакций, учитывает акционеров и их активы, выдает ордера банкам и регистраторам для переводов активов и.т.д. Я был главным разработчиком и кодером этой большой банковской системы.
В 2001 году проект Barents подходил к концу, финансирование заканчивалось, и я собирался ехать в Штаты. У меня было два приглашения – одно от Microsoft, а второе из отделения сети Bank of New York, на позицию системного разработчика. Я думал, ехать или не ехать: тут уже семья, родители, дети, и в какой-то момент пересекся со своими старыми друзьями.
Был такой человек Эроси Кицмаришвили и наш общий друг и его партнер Давид Двали – оба мои близкие друзья и гении. Они основали компанию Rustavi 2 за несколько лет до этого, начали с нуля и через пару лет вышли в топ рейтингов Грузии. Был момент, когда я им помогал чуть-чуть по IT-части, когда они только запускались, потом по бизнесу мы не общались.
А как раз тогда они нуждались в специалисте, хотели развиваться, а человека, который бы был правильным «айтишником» в области телевещания – не было. Был отличный технический директор, который хорошо разбирался в видео, аудио, но не разбирался в IT. Так вот, они, узнав, что я собираюсь ехать в Штаты, просто устроили мне домашнюю осаду, две ночи подряд уговаривали остаться, чтобы я начал с ними сотрудничать.
Короче, «уломали» они меня на эту авантюру и назначили техническим директором на Rustavi 2! Да, в моем арсенале была одновременно база знаний по физике и IT, но с видео- и аудиотехникой я совершенно не дружил: мог только кассету вставить в видеомагнитофон, включить телевизор и больше ничего не умел.
Они меня учили методом глубокого погружения. Попросту кинули в Rustavi 2 и смотрели, что получится. Целый год я буквально «учился ходить», приходилось денно и нощно работать. Техническим руководителем Rustavi 2 был сам Давид Двали, он же, собственно, и строил эту компанию. Давид очень профессионально разбирался в технике, направлял меня, подсказывал, что читать, что смотреть. Учил общаться с вендорами. И где-то за год я набрался необходимых знаний.
После этого прошли годы. Мои друзья не работали больше в этой компании, а я продолжил в ней свое развитие. А уже в 2005-2007-х гг. мы осуществили серьезную техническую реорганизацию. Пришел новый владелец Rustavi 2, у которого была задача и возможность серьезных финансовых вливаний, и мы построили на тот момент буквально революционный для Грузии комплекс автоматизированного производства новостей и автоматизированного вещания, совместно с системным интегратором и известной финской компанией Qualitron, которая работала в том числе в России.
Президентом компании был замечательный руководитель и организатор Тапани Карьялайнен, бизнес-консультантом Ольга Говорко – наша умница, красавица. В их штате много было достойных людей, высококлассных инженеров. Со мной работали несколько проджект-менеджеров, в том числе, глубокоуважаемые мною Андрей Кретов, который позднее ушел в «Окно ТВ», отличный специалист из финского офиса Пекка Пиккаринен, Надежда Грецкая и многие другие. Вместе с компанией Qualitron мы взяли высокую планку!
До того момента мы были скорее «самодельщики»: что-то к чему-то прикручивали, какие-то свои схемы строили, программы свои писали, какие-то вещи автоматизировали, но все было собрано на коленке. А Qualitron вывел и телекомпанию, и нас вместе с ней, на качественно другой уровень. На тот момент нам удалось построить очень серьезный комплекс, который по сложности своей, по уровню автоматизации до сих пор не превзойден в Грузии.
Прошло 13 лет, а такого комплекса в Тбилиси нет пока ни у кого. Везде все решают люди, и я горжусь тем, что на Rustavi 2, еще со времен Эроси и Двали собралась команда отличных инженеров и IT-специалистов, лучших в Грузии. Спасибо за высокий профессионализм Александру Шатиришвили и Кахе Кахадзе. Сейчас я пытаюсь, и, надеюсь, все получится, на Первом канале Грузии построить такой же комплекс, только еще более функциональный. Но в то время созданная нами система, была прям ураган. Так как у нас все-таки бюджет был сильно ограничен, мы долго выбирали, потом Тапани посоветовал привлечь российскую компанию «Медит Профит». Вместе с ними и Qualitron мы фактически заново все построили – внедрили системы NRCS, MAM, NLE, SAN, автоматизацию студийного новостного эфира, систему канальной автоматизации, автоматизацию студийной графики, цифровую систему интерком, системы автоматизации трафика и продаж, LTO Archive, развернули новый дата центр, студийную аппаратную, центральную аппаратную, эфирную аппаратную, проложили массу оптоволокна по городу. Позже запустили систему удаленного студийного производства и систему виртуальной студии Orad (Avid) с VR и AR. Это была революция, учитывая, что до этого все производство было в основном на линейных парах магнитофонов и аналоговых микшерных пультах.
– Как обстоят дела с этим комплексом сейчас?
– Система автоматизации еще в работе. Просто оборудование умирает уже, все надо менять – 13 лет техника служит 24/7, «саппорта» от производителей давно нет. Отлично функционируют система автоматизированного производства новостей, MAM, со всеми возможностями, которые можно вообще себе представить, автоматизация выдачи новостного рандауна, с управлением графики и суфлера, даже в какой-то момент мы автоматизировали всю 3D графику, по тем временам это была уникальная автоматизация. Мы выстроили архив LTO, огромный на тот момент, более 200 TB, со всеми подсистемами, HSM, IBM, Tivoli и т.д.
Что еще можно рассказать? Процесс перехода нa новые технологии очень болезненный, потому что компания на 90% производила линейный монтаж, на магнитофонах. Мы резко перешли на компьютерный NLE монтаж в тот момент, и вообще все производство перевели на эту технологию. Неоценимый вклад по обучению и внедрению новых систем внесли тренинги, которые провела Надя Грецкая, ей удалось всех научить, успокоить и вытолкнуть в эфир. Это было классно, очень профессионально, спасибо Наде. Тогда нам удалось найти бюджет, и в этом успехе была львиная доля усилий нашего директора Кобы Даварашвили. Неуемной энергии, юмора и таланта человек. Надо было подобрать хорошую технику: сетевое оборудование Cisco, сервера и storage IBM, оптоволоконную сеть, медиасервер Omneon (Omneon был еще до Harmonic), коммутацию и весь обвес от Nevion… Вот такого уровня оборудование было поставлено на Rustavi 2. Еще тогда была канадская компания Miranda, которая делала, наверное, лучшие мультивьюеры Kaleido-X. В общем, когда этот комплекс был сдан, у нас уровень знаний и опыта повысился до мирового уровня.
В 2003 году в Грузии случилась Революция Роз, и Саакашвили с соратниками пришел к власти. Так как компания Rustavi 2 тогда способствовала этому процессу, поддерживала оппозицию, тогдашняя победа стала и нашей победой на медиарынке. В те годы было несколько других оппозиционных каналов, которые между собой не всегда ладили, но основной силой на рынке был Первый канал Грузинского телевидения. Он был очень рейтинговым, 60% аудитории его смотрели. И, представьте, мы смогли нашим эфиром на Rustavi 2 превзойти всех!
Какие-то бешеные были у нас рейтинги, до 80% аудитории смотрели наши новости, главные вечерние новости. В 2004-м году Rustavi 2 номинировали на приз NAB, и мы ездили в Лас-Вегас получать International Excellence Award NAB 2004. Эроси, главный продюсер нашего продакшена, Георгий Хабурзания и я. Вот там нас с Ольгой и Тапани познакомил корифей советского, а впоследствии российского телевидения Константин Захарович Кочуашвили.
На выставке я понял, что телевидение – это не только паяльники, компьютеры и домашний софт, а огромная, развитая индустрия. Дело в том, что тогда интернет был не настолько насыщен информацией, можно было найти данные про оборудование, системы, но они были ограниченные и неполные. Предложений и технологий было много, но в интернете было трудно понять who is who. А на выставке, когда мы первый раз туда попали, я просто обалдел, ходил по всем стендам с утра до вечера, смотрел, спрашивал, приставал с вопросами.
После того, как я узнал Ольгу и Тапани, я поехал в офис Qualitron, в Москву и в Финляндию; они к нам ездили, осторожно так мы начали наше сотрудничество, сначала по небольшим вопросам – покупали, микрофончики, потом ТЖК-комплекты, а затем осуществили тот большой проект.
-И сколько Вы проработали в Rustavi 2?
– Долго, с 2001 года по 2017 год.
– Что произошло в 2017 году?
– В 2017 году меня пригласили на Первый канал Грузии, где сменилось руководство. Со своей командой в телекомпанию пришел Василий Маглаперидзе, очень интересная личность, альпинист, в прошлом диссидент, участник разных политических событий, весьма высокообразованный человек. В те годы Василий работал ведущим на телешоу, и, видимо, к политике в последнее время стал ближе, чем к телеиндустрии. В связи с тем, что в какой-то момент Первый канал перестал играть столь большую роль на телерынке в Грузии, какую мог бы при имеющемся финансировании, Василия выбрали генеральным директором.
Часть людей, работавших на канале, его поддержали, начались реформы. В том числе, и техническая реформа потому, что ситуация до преобразований была действительно плачевная. Тут и сейчас такое можно найти, покопавшись в аппаратных и серверных, можно наблюдать археологические слои, наслаивание оборудования, до сих пор непонятно, как устроены и работают коммутация, эфирная аппаратная…И эта команда решила проводить реформу.
На тот момент я был техническим директором на Rustavi 2, и еще мы параллельно построили несколько других телекомпаний в Тбилиси вместе с Qualitron. Две большие инсталляции сделали, в том числе, в рекордно короткие сроки ввели в эксплуатацию комплекс спортивных и киноканалов GMG (сейчас Silk Media). Практически за два месяца. Сейчас этим комплексом владеет Silknet, оператор мобильных сетей и телеком-услуг, который одновременно располагает крупнейшей в стране сетью IPTV. В общем, мы построили компанию SilkMedia, которая из одной аппаратной вещает 8 каналов: 3 спортивных, 3 кино, детский, документальный.
– Какой этап последовал дальше?
– Так получилось, само собой, что мои знания переросли уровень того, что было достаточно для технического руководства, я уже мог проектировать, строить: не без помощи интегратора, естественно, И Тапани предложил мне открыть в Грузии общую компанию. Финский Qualitron владел 51% акций, в моем распоряжении было 49%.
Несколько лет мы пытались продвигать интеграционный бизнес в Грузии. Сделали, в основном, для Rustavi 2 несколько проектов, я думаю, что в финансовом плане это было 80-90% всех заказов. Дело в том, что наша компания оперировала с открытыми финансами для Rustavi 2, то есть, в Rustavi 2 четко видели, куда идут деньги, сколько остается прибыли, кто, что и почем покупает. Это их устраивало, и те инженеры, которые работали в компании, также были сотрудниками Rustavi 2. Телекомпании было выгодно, что часть зарплаты люди оттуда получали: и мотивация у них была соответствующая, и инженеры канала профессионально росли, занимаясь проектами.
Еще при прежнем директоре Георгии Бараташвили, хорошем техническом специалисте, грамотном и знающем управленце, на Первом канале Грузии постоянно предпринимались попытки сделать апгрейд – уже тогда было ясно, что надо что-то делать.
Мы просчитывали и большие и маленькие решения, но, в основном, это были крупные интеграционные проекты. Предлагали системы автоматизированного вещания, производства новостей и прочего. Однако, к сожалению, тогда они не смогли довести ничего до конца, до тендеров не доходило. И в какой-то момент, когда Георгий ушел в отставку, пришел Василий и продолжил его дело, но уже с удесятеренной энергией. Они снова начали раскручивать свои технические процессы, реорганизацию.
Сначала я пришел к ним как интегратор, потом на Первом увидели, что я кое-что знаю, попросили меня стать консультантом. Но когда я стал консультантом, предлагать услуги своей компании было уже невозможно. А потом получилось так, что техническим директором на канале в какой-то момент работала девушка, очень умная, но без опыта технического специалиста. Она хороший организатор, сейчас работает техническим руководителем на SilkMedia. Но необходимой базы, чтобы сформулировать задачу для серьезной реорганизации большой системы у нее не было. А я мог, и получилось так, что она ушла работать на SilkMedia, а меня назначили техническим директором. И вот я уже второй год работаю здесь.
– Вы работали в Rustavi 2 техническим директором и одновременно были совладельцем компании-интегратора?
– Да.
– И нормально к этому относилось руководство, не было конфликта интересов?
– На Rustavi 2 абсолютно никаких конфликтов не возникло, потому, что финансы были полностью открыты.
– А Первый канал Грузии – это государственная компания?
– Да, это государственный канал. Когда финский Qualitron закрылся, то учредителя моей компании уже не существовало, и мой бизнес автоматически прекратил существование. Уже давно нет ни банковских счетов, ничего – компания ликвидирована. Я не в бизнесе, да и вообще грузинский рынок очень маленький, системному интегратору на нем крайне трудно выжить…
– А какова ситуация в соседних странах: в Армении, Азербайджане?
– В Армении есть какие-то проекты, наряду с государственной, представлены две частные телекомпании. Но у них очень маленькие бюджеты. Мы ездили туда в прошлом году, смотрели: красиво сделан ремонт, работает продакшен, снимают сериалы, оцифровывают старый архив, но на технику у них не хватает денег.
А в Азербайджане свои интеграторы, мы туда пытались лет 5-6 назад что-то предлагать, но там свои игроки. И потом, они много работают с иностранцами, в прошлом году у них прошли Юношеские олимпийские игры.
– Европейские?
– Да, европейские! Там и работали в основном европейские системные интеграторы, даже комплексы ПТС они поставляли. Вообще, с бакинским рынком я не очень глубоко знаком: так, ездил пару раз.
– А в Грузии есть более-менее серьезные региональные телекомпании? Или все сконцентрировано в Тбилиси?
– Есть телекомпании в Батуми, в Кутаиси, в Зугдиди, которые перетянули на себя часть рынка.
– Как развивается рынок телевидения и технологий Грузии?
– Рынок, на самом деле, маленький, с точки зрения рекламных бюджетов. Но есть несколько очень сильных конкурирующих компаний, а телеканал Rustavi 2 в прошлом году распался на три или четыре компании.
Учредители Rustavi 2 – друзья моего детства – врач Эроси Кицмаришвили, химик Давид Двали, брат известного физика-теоретика Гии Двали, и наш общий друг, филолог Джарджи Акимидзе, и позднее еще один друг-сокурсник, физик Мераб Бузаладзе. После Революции Роз, у них что-то не срослось, часть этих людей хотели развиваться в одном направлении, часть в другом, покойный Эроси, видимо, стремился в политику, Двали хотел дальше укреплять бизнес и в политику не вмешиваться. В итоге, у них возникли совершенно непримиримые противоречия: дошло до того, что они вообще распались, несмотря на то, что жили в одном подъезде, на одном этаже, их двери смотрели друг на друга. Друзья детства вдруг поссорились.
У Rustavi 2 был довольно крупный долг в банке, и Эроси объявил компанию банкротом. В результате, Двали ушел из компании, вместе с ним Акимидзе, Эроси остался владельцем. А через год или полтора, уже после того, как мы ездили на NAB, он тоже ушел, а компанию перекупили. После этого несколько раз, наверное, десять, менялись владельцы.
Помните ведущего Георгия Габуния, который вдруг стал жутко материться в эфире? И директора, ведущего, который тоже допускал использование ненормативной лексики. Гварамия и Габуния ушли вместе с журналистами и основали новую телекомпанию – «Главный канал». Им удалось запуститься и выйти в эфир буквально за 2-3 месяца, воспользовавшись базой канала, которым владеет местный бизнесмен. Рейтинги у них высокие, потому что канал очень скандальный, радикально-оппозиционно настроенный.
Другая часть команды тоже ушла с Rustavi 2 – это коллектив, который создавал самый рейтинговый в Грузии сериал, очень качественный продакшен и закрученный сценарий, уже более 10 сезонов отсняли. Они основали свою телекомпанию – «Формула». Какая-то группа сотрудников осталась на Rustavi 2.
-То есть, Rustavi 2 оказался кадровым донором грузинского телерынка?
-Практически так, когда я только начинал работать, Первый канал был донором, все учились на нем, включая ведущих, которые сейчас успешно работают в Москве: Тина Канделаки, например…
– Тина Канделаки работала на Первом канале Грузии?
– Я пару раз встречался с ней, но близко не знаком. Она уехала до того, как я пришел на телевидение. А далее, кузницей кадров последние 10 лет был Rustavi 2. Люди за пару лет нарабатывали там опыт и авторитет.
-Какую задачу поставили перед Вами на Первом канале?
– Я должен был осуществить глобальную техническую реорганизацию.
– Сколько времени на это отводилось?
– Мы должны были построить все за год, но процесс затянулся уже на три года.
– Все упирается в финансы или есть другие причины?
– Это связано с некоторым несовершенством системы госзакупок в Грузии. Агентство технологически на высоком уровне, работа идет через специальную систему и веб-сайт, есть развитая инфраструктура, шифрованные каналы, документооборот. Среди преимуществ можно выделить хороший дата-центр, сервера, правильный контент-менеджмент – все сделано по уму. Но вот процесс закупок, к сожалению, отстает в организационном плане, он превратился в тормоз прогресса.
Сейчас государственным организациям закупить то, что им требуется, очень сложно. Как провести тендер таким образом, чтобы приобрести ту систему, или подсистему, те запчасти и комплектующие, те лицензии? Это настолько запутанный нелогичный процесс и огромная головная боль, что, в конечном итоге, все упирается в непреодолимые проблемы. У нас ряд тендеров на протяжении этих двух лет просто провалился. Первые большие тендеры мы начали публиковать весной прошлого года. Но, к сожалению, план освоения бюджета сильно отстал, ничего не случилось из-за затянувшегося процесса госзакупок.
Дело в том, что по закону сейчас любая компания может участвовать в тендере. Смешно, но теоретически, даже компания, торгующая, к примеру, медикаментами, может претендовать на поставки студийного оборудования, и отказаться невозможно. Также любая компания, не имеющая никакого подтвержденного опыта, может активно влиять на процесс, задавать вопросы, создавать препятствия. А в Агентстве госзакупок нет никакой специализированной технической экспертизы. Практически они часто не понимают, с чем конкретно имеют дело, а обязанность у них проводить закупки по всему спектру товаров и услуг: они вынуждены закупать все, начиная от веников и заканчивая высоко технологичным оборудованием. Если мы когда-нибудь купим спутник в Грузии, то и это будет их касаться. Агентство и комитет работают очень четко, квалифицированно, в срок, но только по юридическим вопросам: там, в основном, юристы и гуманитарии, но нет экспертизы по конкретным вопросам.
– Ну да, это высокие технологии, совсем другие подходы. Как же Вы смогли решить данную проблему?
– Мы сменили тактику после того, как большие системные тендеры прервались, вернее, нас вынудили их прервать.
Сначала мы планировали поэтапно построить единый большой комплекс, с прописанной до деталей интеграцией, единым workflow,но раз уж этого не случилось, мы решили дробить и покупать частями, очень таргетированно какие-то конкретные вещи. Отдельно покупаем сервера, отдельно программное обеспечение, операционные системы для серверов, виртуализацию этих серверов, аппликационные программы, и пытаемся всю мозаику срастить.
-Как в этой ситуации интеграция происходит? Вы занимаетесь, или какая-то внешняя компания?
– Да, получилось так, что мой опыт пригодился: я могу четко сформулировать задачу, чтобы дать интеграторам возможность сравнительно легко стыковаться, не производя больших работ по доработке программного обеспечения, каких-то переходных протоколов или новых процедур.
-Насколько успешно сложилась Ваша внеофисная, семейная жизнь?
– У меня все супер! Я в молодости с друзьями много занимался альпинизмом. Ходили на пик Коммунизма, облазали весь Кавказ, Памир. В горах в одной из таких поездок я и познакомился со своей будущей супругой.
Лаура архитектор, преподает в университете архитектуру. У нас две дочки, старшая замужем, есть внук, уже 11 лет парню. Растет классный инженер, программирует и увлекается электроникой, мы лучшие друзья! Младшая дочка учится в магистратуре. Слава Богу, семья дружная, ездим все вместе кататься на горных лыжах.
– Дочки не пошли по стопам папы, не связали свою жизнь с технологиями?
– Ну как вам сказать? Старшая рано вышла замуж, сейчас занимается IT-маркетингом, ей нравится медиавещание, стриминг, VOD. Работает с одной американской компанией-агрегатором контента, они предоставляют услуги хостинга и стриминга. У младшей дочки, масса интересов, она сначала поступила одновременно на два факультета и год параллельно училась на IT и юридическом. Потом оказалось, что не нравится ей ни одно, ни другое, и она резко перешла на факультет психологии. Учится в магистратуре, работает в лаборатории по нейропсихологии.
