Интервью с Дмитрием Забровским, техническим директором «Альтмикс».
– Когда и в какой семье Вы родились?
– Родился я в 1968 году в семье инженеров. Мама – инженер-конструктор, работала в НИИ “Теплоприбор”, папа – специалист по силовой электронике и энергетике в ВНИИ электроэнергетики. Он изобретатель, у него, среди прочих, патент на тиристорные преобразователи частоты для электроприводов. Такие устройства они ставили на различных гидроэлектростанциях, например на Молдавской ГРЭС. Я там был один раз с отцом – внушительное зрелище.
Дед мой преподавал сопромат в Московском текстильном институте. Не знаю, как сопромат, но деда студенты очень любили. У него было одна необычная способность: он умел писать вверх ногами. Когда студенты подходили к кафедре за разъяснениями, то, чтобы не переворачивать листок, он вот так и писал. Пришлось, правда, прекратить, поскольку студенты больше смотрели на то, как он пишет, а не что.
– У Вас техника – это наследственное?
– Получается, что да.
– Как в школе учились?
– Хорошо, без проблем. В олимпиадах различных участвовал с удовольствием.
– В каком возрасте начали проявляться склонности к радиоэлектронике?
– В школе я любил математику больше, чем физику. Она мне нравилась своей стройностью, возможностью получения результата, ощущением, что ты что-то делаешь, ставишь формулу, у тебя получается ясный, четкий ответ. Возникало чувство удовлетворения. С физикой почему-то не совсем так, но тем не менее и физика мне нравилась.
Знакомство с электроникой произошло потому, что отец занимался работой и на дому, и разрабатывал разные устройства для собственного удовольствия. В доме все время находились приборы, микросхемы, различные электронные детали, генератор и осциллограф. Со старших классов что-то мы делали вместе, какие-то вещи отец мне рассказывал и это сильно помогло в дальнейшей учебе в институте.
– Окончили школу и встал выбор дальнейшего обучения…?
– Я поступил в МИРЭА. Собственно, выбор был сделан еще раньше.
– В каком смысле?
– Это был (и есть) сильный технический вуз. Да и я уже два года, к тому времени, ходил в вечернюю физматшколу при МИРЭА.
– Когда и на каком факультет начали учиться?
– В 1985 году, на факультете РТС – радиотехника. Отличный факультет, прекрасные преподаватели. Те фундаментальные знания, которые я получил в МИРЭА очень пригодились в моей дальнейшей жизни. В институте была и очень интересная студенческая жизнь: известный клуб МИРЭА, куст КСП и многое другое. В конце 80-х под эгидой Комитета комсомола, мы организовали в институте видеокафе, где проходили не только популярные тогда видеосеансы, но и различные встречи с интересными людьми.
А, вообще, группа наша была не очень большая, но дружная. Два человека оттуда также работают в нашей сфере. Это Дмитрий Иванов и Андрей Яковлев, который основал компанию «Санком» (впоследствии «Глосан»).
– Вы окончили вуз в 90-м? На какую тему писали диплом?
– В 91-м. С дипломом произошло очень интересно: он имел мало общего с классической радиотехникой. «Базой» у нас было предприятие – понятно, что «ящик». Мой научный руководитель был очень продвинутый человек, он и предложил тему диплома – «Система сигнатурного анализа на основе метода BILBO». Об управлении и диагностике микропроцессорных систем. Вообще, это уже было ближе к цифровой вычислительной технике, нежели к радиотехнике.
– Поправка Джексона-Вэника ограничивала доступ таких технологий в Советский Союз.
– Научный руководитель, конечно, снабдил меня необходимой информацией по такой новой теме. А разделы о технике безопасности, охране труда и т.п., мы, естественно, копировали друг у друга. Тогда как раз появились первые персональные компьютеры, один стоял на предприятии, и я решил быть впереди планеты всей – стал набирать этот раздел диплома на компьютере. Когда я набрал две трети, компьютер выключился намертво.
– Типовая история того времени. Как решили проблему?
– От греха подальше, вернулся к «олдскульному» варианту написания ручкой.
С дипломом случались и другие забавные ситуации. Практически к моменту сдачи диплома, на чертеж с полки упал мой кот и продрал его насквозь, пришлось перечерчивать.
– Зловещие знаки…
– Особенно, учитывая, что кот был черный:) Сама защита диплома выглядела достаточно удивительно, потому что среди представителей факультета и предприятия только мой научный руководитель был единственным, кто понимал тему. В ней не было практически ничего, чему нас учили в институте. То, что мы изучали, мне пригодилось в будущем, но диплом касался этого лишь чуть. Комиссия внимательно слушала, как я представляю диплом, согласно кивали, но было видно, что они ничего не понимают. Когда настало время вопросов, они, немного поразмышляв и посоветовавшись, задали единственный вопрос – по технике безопасности. Волновался я, конечно, но, в итоге, все получилось хорошо.
– Не предлагали остаться в аспирантуре?
– Руководитель очень хотел, чтобы я остался, но как раз в этот момент отменили распределение, и на волне всех изменений с одногруппниками, с которыми мы до сих пор дружим, организовали товарищество и стали заниматься всевозможными устройствами.
– Какими?
– Это была передача данных по модемной сети, мы из Люберец передавали в Теплый Стан, использовали Sinclair. Потом – цветокорректоры изображения при передаче видеосигналов – как раз была эта тема, когда все делали декодеры PAL-SECAM. Разработали схемы, запустили в опытное производство на завод «Салют», и потом выяснилось, что в процессе производства перепутали какой-то элемент, но выпустили партию целиком. На это ушли все деньги. Наша эпопея с производством закончилась. В итоге мы переключились на компьютеры. Так началась моя IT-история. Компьютерами мы тогда занимались, как и все: собирали компьютеры.
– Ноунеймы?
– Да.
– Как развивалась предпринимательская линия Вашей жизни?
– Я не был совладельцем, я был примкнувшим. Компания просуществовала не очень долго, мы все, несмотря на наличие ТОО, работали в других местах. Я работал в предприятии при Институте проблем механики. Оно занималась разработкой холодильных установок на основе датчиков Холла, которые сейчас применяются в автомобильных холодильниках. Занимался там и корпоративными продажами компьютерной техники.
– Товариществом занимались в свободное от основной работы время?
– Сначала это было плотно, потом мы поняли, что не очень развиваемся и ушли работать по найму. Товарищество закрылось. А потом этот опыт я применял уже на основном месте работы.
– Как долго проработали при институте?
– До 1999 года, а потом ушел в свободное плавание по IT-тематике: компьютеры, системное администрирование, фриланс.
– Де-фолт 1998 года не располагал к «сводобному плаванию»…
– А с телерадиовещанием я впервые познакомился в компании «Санком». У моего друга Дмитрия Иванова, который там работал, возникла замечательная идея – производство станций нелинейного монтажа местной сборки. Такие станции от иностранных вендоров были весьма дороги, и Диме пришла прекрасная идея делать станции нелинейного монтажа на основе коммерческих серверов, плат Targa и Adobe Premier. Мы закупали необходимое оборудование и софт, все настраивали, что-то переделывали, ставили платы Targa 2000. Тогда мы тесно сотрудничали с компанией “ПЕЛ” Игоря Витиорца и Алексея Поройкова.
– В чем заключалось сотрудничество?
– У них и приобретали платы Targa, которые потом благополучно ставили в сервера IBM. Забавная история про то, как мы пилили IBM. Без кавычек. Я часто читаю посты Игоря про инженеров и их, подчас, неожиданные творческие идеи и вспоминаю наш случай, потому что с Игорем это тоже связано. Плата Targa достаточно длинная, а сервер IBM – обычный коммерческий сервер, неизвестно было, влезет или нет. Мы подбирали, но бывали и неожиданности. Одна такая случилась. Пришел сервер, у которого корзина для жестких дисков была слишком глубокой и низкой, ближе ко дну, ее нельзя было снять, она была намертво установлена с заклепками, даже высверлить у нас не получилось. В итоге, мы просто взяли ножовку и отпилили.
– Доработано в России!
– Нам дисков столько не надо было, а плата как раз встала. Не без некоторых изменений в ее конструкции из-за того, что вторая часть платы, несмотря на отпиленную корзину, упиралась в элементы на материнской плате сервера. Мы обратились в “ПЕЛ”, и там инженер нам перепаял шлейфы, чтобы подключить вторую часть с другой стороны от основной. Это был весьма творческий подход к монтажным станциям и их производству. Надо сказать, что станции пользовались спросом, и одна такая ушла для съемок клипа «Дискотеки Авария», это был прорыв по тем временам.
– Что было после «Санкома»?
– Работа в «Санком» была для меня первым опытом в области телерадиовещания, но я не оставлял и классические IT. Почему я не ушел в бродкаст дальше, сейчас уже трудно вспомнить. Погрузился в IT, сначала системным администратором, а потом и директором по IT в одной фармацевтической сети, которая потом стала частью «36,6». Организовал там всю IT-инфраструктуру и полноценную техническую поддержку, которой на момент моего прихода, практически, не было. Внедрял системы автоматизации работы компании и ее филиалов, в общем, все то, чем занимается айтишник. Между фрилансом и работой в этой компании мне удалось поработать в Англии.
– Каким образом?
– С Англией у меня связана давняя история. Лондон был первым иностранным городом, где я оказался, еще в 91-м году. Это были программы по обмену школьниками, студентами. Мы их сопровождали, а потом, познакомившись там с людьми, стали ездить в летний лагерь вожатыми. По месяцу проводили в Англии в палатках на пастбище, которое они арендовали у фермеров, а потом жили у друга-англичанина, сколько виза позволяла.
– Подрабатывали где-то?
– У друга и подрабатывали, в основном. У него таунхаус в викторианском стиле недалеко от центра Лондона. Дом постоянно нуждался в ремонте, подновлении, это была такая «neverending story». Ivan, которого мы звали просто «Ваня», и который, несмотря на имя, был такой типичный Англичанин Англичанович, к нам очень хорошо относился. Он, вообще, очень любит Россию. Мы у него работали – он нам платил. Причем, подбирал нам задачи еще и исходя из нашего бэкграунда. Я, например, кроме всего прочего, занимался электрикой. Но это не были отношения «работник-работодатель», а дружеские. До сих пор дружим. Мы вместе проводили время, он нам показывал Лондон и окрестности.
– Как дитя СССР ощущало себя в Англии?
– За это время мы успели по Англии поездить и автостопом. Тогда это было необычно: русские в Англии. Встречали интересных людей. Один человек, который нас подвез, оказался одним из разработчиков дизайна лондонского метро, и много расспрашивал меня про систему навигации в московском метро. Я помню, пожаловался ему тогда, что вот в лондонском tube, в отличие от нашего метро, не объявляют остановки: едешь в поезде, но непонятно где.
Потом, когда я приезжал в Англию, остановки уже объявляли. Интересно, не послужил ли наш разговор этому нововведению?
– Чем еще отметились на Туманном Альбионе кроме консультирования лондонского метрополитена?
– Много чем занимались там. Помню, когда мы приехали в первый раз, денег особо не было и по знакомым, по друзьям нам подкидывали работу. Один раз мыли окна в замке какого-то члена королевской семьи. При мытье я умудрился выдавить небольшое окошко – перестарался. Но ничего, не казнили, а наоборот, заплатили и успокоили?.
Старались подольше остаться в стране, изучить ее. Не с точки зрения туриста, когда приезжаешь, у тебя все есть, и ты ходишь в музеи, выставки, все хорошо. Когда ты там долго живешь в качестве работника, то это совсем другой коленкор.
Кстати, в тот же первый «безденежный» приезд, будучи совсем на мели, мы вспомнили, что от сувениров для последней партии школьников, осталась баночка черной икры и полбуханки бородинского. Как сейчас помню: ночью, в тишине, на кровати ели черную икру, намазывая ее на бородинский хлеб.
– Английский язык в каком возрасте появился?
– Со школы. Тут все зависит от учителя – я считаю, мне повезло. Начиная со средней школы. В 4-м классе мы начали, у меня сначала был «трояк», язык совершенно никак мне не запал в душу. А в 5-м пришла учительница, она стала нам и пластинки Хампердинка ставить и заниматься в игровой форме. Меня заинтересовал язык, с тех пор так и пошло.
Когда мы перешли в другую школу в старших классах, тоже был великолепный учитель английского языка. А после института я подрабатывал еще и переводчиком, в том числе техническим.
– Почему перешли в другую школу?
– Новую школу рядом построили, и часть школьников перевели.
– В 2000-х Вы вновь оказались в Англии. В качестве кого и где работали?
– Инженер по АСУ ТП для одной компании в Оксфорде. Там планировалось производство, на заводе надо было внедрить систему автоматизации.
– Классный город, я месяц жил в Оксфорде.
– Я примерно столько же. Эту систему автоматизации там внедрял один тайваньский производитель.
– По-черному работали?
– Нет, это официально было оформлено, виза была от этой компании в Оксфорде.
– Почему не удержались?
– Это был разовый проект, а не постоянная работа.
– Как в Москве продолжалось развитие карьеры?
– Пока я продолжал работать в IT, Дмитрий Иванов мне все время говорил: «Давай переходи к нам». А я не большой любитель менять места работы. Но, когда компания, в которой я работал, была поглощена, настало время что-то менять. Так я попал в Qualitron. Дима сказал: «Приходи, у нас есть проект».
– Он в Qualitron был в этот момент?
– Да.
– Почему он свой бизнес закрыл?
– У него не было своего бизнеса. “Санком” – это бизнес Андрея Яковлева, Иванов работал у него. В тот момент, когда я работал в другой компании, Дмитрий уже был в Qualitron. Сначала я помогал с выбором IT-оборудования. Тогда и познакомился с Олегом Анаковским, исполнительным директором Qualitron, а потом уже и полноценно влился в коллектив после собеседования с Тапани Каръялайнен, нашим финским шефом, который понимал, что цифровые и информационные технологии – это будущее телерадиовещания.
«А готовы ли вы развернуть мозг в эту сторону, от IT к бродкасту?»
Этому предшествовало еще собеседование с Ольгой Говорко. Мы до сих пор смеемся, когда вспоминаем, как это было. «А готовы ли вы развернуть мозг в эту сторону, от IT к бродкасту?» – этот ее вопрос я очень хорошо запомнил. Удивительно, что сейчас, когда IT уже вовсю применяется в телерадиовещании, мой опыт именно в сфере IT помогает легко находить общий язык с техническим сообществом и понимать современные тенденции в нашей области.
Я очень благодарен Дмитрию Иванову за то, что я, в принципе, вошёл в бизнес телерадиовещания с профессиональной точки зрения. А Ольге – за неоценимую помощь и поддержку в этой отрасли в плане человеческих отношений.
– Какой был Ваш первый проект в Qualitron?
– Эфирная аппаратная для медиахолдинга «Профмедиа» на Даниловской мануфактуре, – 12 каналов с резервированием. Телеканалы «2х2», MTV (впоследствии «Пятница»), ТВ-3. Для меня это было первое серьезное вхождение в бродкаст. Это был проект Дмитрия, он был его руководителем, генератором идей. Продвинутый по тем временам проект, потому что он уже отходил от классических схем управления и передачи данных. Безленточная технология, многоканальное автоматизированное вещание, общая система MAM. Проект, когда я в него пришел, уже начался, завершился где-то через год. Дальше мы его постоянно сопровождали вплоть до переезда аппаратной в «Газпром-Медиа».
– Для Вас это было абсолютно новое направление. Как проходил процесс обучения?
– Примерно в то же время пришел в Qualitron Саша Маленков, который сейчас работает на «Матч ТВ». Мы с ним в паре на этом проекте под руководством Иванова и трудились. Интересно, как мы во все это погружались. Дима в какой-то момент сказал: «Я уезжаю в отпуск». И как бы ушел со связи. Это сработало в плане развития наших профессиональных навыков. Конечно, я понимаю, что, если бы произошло что-то экстраординарное, то он бы обязательно включился. Но мы справились со всеми проблемами.
– Бросили в воду, учись плавать…
– Когда я его спросил потом: «Николаич, ты специально так сделал, что ли?» – «Да, но я был в вас уверен». Было очень интересное время, интересный проект. Проблем хватало, потому что это было новое, многое базировалось на сетевых технологиях, возникали проблемы чисто айтишные, которые приходилось решать. На этом проекте я познакомился с Александром Петровичем Гречишниковым, техническим директором «Профмедиа» – настоящим профессионалом в нашей отрасли. Всегда с пониманием относился к нашей работе и трудностям, но спуску не давал ?.
У Александра Петровича есть два особых выражения: «Ну что, двоечники?» и «Как дела, гроссмейстеры?»
– В чем это выражалось?
– У Александра Петровича есть два особых выражения: «Ну что, двоечники?» и «Как дела, гроссмейстеры?» И, когда он заходил в аппаратную, можно было сразу понять настроение: если речь о двоечниках, то что-то пошло не так. С «гроссмейстерами» можно было несколько расслабиться и уже поговорить о ходе проекта в целом. Вообще, техническая команда на «Профмедиа» была суперпрофессиональная. Это и Сергей Косенко, заместитель техдиректора, и Алексей Ларионов – руководитель отдела эфирного вещания, ведущие инженеры Владимир Истомин и Алексей Котиков, Илья Любушкин – разработчик систем эфирной графики и многие другие.
– В то время Qualitron был одним из флагманов системной интеграции на территории бывшего СССР.
– И поэтому было много интересных проектов, в которых мне довелось принимать участие. Часто эти проекты вели совместно финский головной офис и московское подразделение компании. Система HD-вещания для канала «РТР Спорт» и мобильные аппаратные комплексы для трансляции с Олимпийских Игр – проекты моего финского коллеги Андрея Кретова, модернизация и перевод на HD Телерадиокомплекса «Кремль» – проект Юрьо Панинена, развитие того проекта, с которым Квалитрон изначально зашел на российский рынок в 1996 г, системы телетрансляций в различных дворцах спорта. Конечно же, система «Медиа-Офис» для АНО «Спортивное вещание» («Панорама HD») – большой проект для Сочи-2014, Универсиад, Чемпионатов мира, который успешно выполнил Александр Маленков. Ряд проектов в Казахстане, которые помогал развивать мой коллега Аскар Шалгимбаев, в том числе и поставка двух 20-камерных ПТС для Зимних Азиатских Игр 2011. В Казахстан они летели на самолете АН-124-100 «Руслан».
– Откуда «Русланом» ее перевозили, где ее собирали?
– Это была весьма интересная история. Рассказываю со слов Тапани. Qualitron получил запрос на поставку ПТС, но сроки были, мягко говоря, очень сжатые: 4-5 месяцев. И так случилось, что именно в это время с Ольгой Говорко связалась одна французская компания, сообщив, что у них есть две ПТС, абсолютно новые, заказчик которых пропал после внесения аванса.
Тапани тут же отправил в Париж финских инженеров, которые подтвердили, что эти ПТС подходят идеально, нужно лишь внести изменения в систему кондиционирования и отопления – ПТС изначально предполагались для более жаркого климата. Французы сделали модификацию, но это заняло гораздо больше времени, чем те рассчитывали, а сроки поджимали, нужно было успеть к 11 декабря. Тогда Тапани принял решение перевозить ПТС по воздуху и успел зафрахтовать последний в том году перед Рождеством самолет.
В холодном самолете. Но, как говорил Жванецкий, «у нас с собой было». Некоторый запас вина и пива помог поддержать боевой дух Тапани и Андреаса.
– «Киношная» история!
– «Руслан» летел в Алматы из небольшого аэропорта около Парижа с дозаправкой в Минске. Тапани и Андреас Дюбалла, проектный инженер, тоже летели на нем. Как сказал Тапани: «Когда еще предоставится такой шанс лететь на «Руслане». Они же в нем и ночевали во время дозаправки в Минске (которая затянулась по погодным условиям) поскольку не было виз. В холодном самолете. Но, как говорил Жванецкий, «у нас с собой было». Некоторый запас вина и пива помог поддержать боевой дух Тапани и Андреаса.
– Целый “Руслан” для одной ПТС?
– Кроме двух больших ПТС, везли еще две машины с оборудованием. Так что задача была не из легких. Надо отдать должное транспортной компании – ее специалисты предварительно сделали все расчеты в “Автокаде”, чтобы понять, как именно загружать машины. прилету в Алматы их поджидала еще одна трудность – переезд из аэропорта до таможни, которая находилась в другой части города. Для этого требовалась страховка, которой не было, но, благодаря помощи Аскара Шалгимбаева, сотрудника Qualitron в Казахстане, ПТС, вместо страховки, всю дорогу сопровождал эскорт полиции. Вот так, в результате слаженной работы и умения находить нетривиальные решения, ПТС были поставлены заказчику в срок.
– Как карьера развивалась в Qualitron?
– Я пришел на должность руководителем отдела техподдержки. Такого отдела в структурированном виде в Qualitron не было. Пришлось строить с нуля, благо опыт был. Так появилась и команда инженеров и необходимая инфраструктура, система тикетов, учета и т.д.
Отдел техподдержки был взаимосвязан с проектным отделом. Мы постоянно участвовали в проектах, в их разработке и не ограничивались только лишь одной техподдержкой. Через некоторое время я начал совмещать две должности: руководитель проектного отдела и отдела техподдержки, а впоследствии стал и техническим директором московского Qualitron.
Тапани Каръялайнен, так и Олег Анаковский очень грамотно вели развитие предприятия на российском рынке и всегда учитывали мнение коллектива.
– Что входило в сферу обязанностей?
– В компании не было жестких рамок должностных обязанностей – продвижение и продажи тоже были частью моей работы, как и достаточно детальное углубление в то, что касалось договоров, логистики и т.п. Работать было интересно. И я должен отметить, что руководство компании: как Тапани Каръялайнен, так и Олег Анаковский очень грамотно вели развитие предприятия на российском рынке и всегда учитывали мнение коллектива.
– Изменилась ли ситуация после увольнения Тапани?
– В последние годы Qualitron Group возглавлял Антти Лаурила, с которым у меня тоже сложились хорошие отношения. К сожалению, обстоятельства сложились так, что трудности головного финского офиса и его последующее банкротство естественным образом привели и к закрытию московского отделения.
– Как катастрофа коснулась Вас?
– На какое-то время я взял таймаут. Тогда же решил изучить новые для себя области и некоторое время работал на краудфандинговой платформе “Планета.ру”.
– В качестве кого?
– Руководителя коммерческих проектов по связам с вузами. В основном, это касалось развития студенческих проектов технического направления. Это было интересно и, благодаря своему опыту (как техническому, так коммерческому), выстраивание отношений с вузами особых проблем не представляло, хотя, конечно, специфика здесь была совсем другая. А через какое-то время меня пригласили в компанию «Альтмикс».
– Когда это произошло?
– Летом 2018 года. Я не успел отвыкнуть от бродкаста.
У нас, практически, был завершен проект с wTVision для водного поло (Евролига) в марте прошлого года, но пандемия все прекратила, надеюсь, временно.
– Кем пришли в «Альтмикс»?
– Техническим директором. Основные направления «Альтмикс» – это дистрибуция звуковых микшеров Studer и их локальная техническая поддержка, а также сервисное обслуживание и ремонт профессиональной телерадиовещательной техники.
Но этим мы не ограничиваемся и развиваем другие направления.
«Альтмикс» – партнер португальской компании wTVision, разработчика эфирной графики и решений для спорта. Смотрим и в сторону систем автоматической трансляции и применения искусственного интеллекта на спортивных событиях.
К сожалению, пандемия внесла свои коррективы. У нас, практически, был завершен проект с wTVision для водного поло (Евролига) в марте прошлого года, но пандемия все прекратила, надеюсь, временно.
– Прекратила или поставила на паузу?
– Я думаю, что поставила на паузу – заказчик именно так сформулировал. Мы надеемся, что проект выстрелит рано или поздно.
– Как сложилась личная жизнь вне работы?
– Женат, есть сын.
– Жена из индустрии?
– Нет. Но она тоже инженер и занималась системами распознавания образов. Сын пока еще учится, на выпускном курсе, специальность компьютерная безопасность.
– В нем гены выстрелили на 100 процентов?
Да.
– Есть ли у какие-то хобби, увлечения?
– Люблю путешествовать, как это ни банально. Мы с семьей любим путешествовать, когда есть возможность, изучать новые места, совершенно не обязательно за границей. Много раз ходили в речные круизы. Первый раз – когда ребенку было полгода. Брали с собой манеж, ставили на палубу. Нас никто не знал по именам – нас знали как родителей этого мальчика.
– Поэтому у Вас тельняшка?
– Тельняшка у меня еще с байдарочных времен.
– Вы байдарками занимались?
– Да. Люблю походы, но давно уже не хожу, увы. А увлечение это началось еще в школе. У нас была очень хорошая классная руководительница, учительница химии, ее муж – учитель труда. Без специального педагогического образования, но они нас сплотили, наш класс дружит с тех пор, мы до сих пор встречаемся, хотя столько лет прошло. Учили нас, как быть людьми: не шаблонными вещами, а своим общением, своим примером и походами, экскурсиями. На экскурсии все тогда ходили, а в байдарочные походы – нет. Вот они нас этим и увлекли. Мы и после школы продолжали с ними ходить. До Урала, правда, не дошли, на Урал я попал сам. Ходили на катамаранах и байдарках по реке Серга.
– Что Вы считаете своим главным достижением в карьере? Если посмотреть, 30 лет – это уже срок. Что главное?
– Я бы сказал, что главное – это те люди, которых я встретил на своем профессиональном пути. С которыми мне посчастливилось и работать, и дружить.
И без которых моя карьера бы не сложилась. Один в поле – не воин. Спасибо им.
