Интервью с Алексеем Ермишиным, CEO JoyMechanix.
Интервью с – С чего начиналась история JoyMechanix?
Компания началась как товарищество двух физиков. Я по образованию физик плазмы, а мой друг – физик низких температур. Мы оба учились в Московском государственном университете.
В 2012 году, ещё будучи студентами, мы поехали на выставку IBC в Нидерландах. Моему отцу, который тогда занимался системной интеграцией, поступил запрос на покупку тросовой системы. Но оказалось, что оборудование, за которым мы приехали, очень дорогое. При этом вопросы юзабилити и такого подхода, чтобы его можно было взять и использовать в другой стране, были плохо проработаны у представленных на выставке компаний. Вернувшись из Амстердам, мы, с некой переоценкой своих возможностей, решили, что можем в течение года разработать подобное оборудование и выйти на рынок. Однако чтобы довести дело до состояния полной готовности, потребовалось намного больше времени. В 2012 году приняли решение о разработке, но компанию создали только в 2014 году.
– Как появились первые клиенты? В процессе разработки своего продукта вы по-прежнему работали на перепродаже оборудования?
Так как мой отец работал в системной интеграции на телевидении, мы получили контакты, с помощью которых смогли показать оборудование клиентам в России. Одна прокатная компания поверила в нас, вложилась в наше оборудование. У нас с ними был долгий период обкатки, который требовал доработок. В итоге они стали нашим первым клиентом, купили сразу несколько систем, что позволило нам продолжить разработку и вообще работу в этой области.
– Сейчас насколько широка линейка вашего оборудования, какие системы она в себя включает?
Сейчас мы в основном производим разные типы лебёдок для перемещения камер, то есть операторские лебёдки. Они бывают разных типоразмеров.
Есть небольшие лебёдки в студиях, которые работают во многих наших государственных телеканалах.
Есть линейка стадионного оборудования, которое применяется в прокате, снимает футбольные матчи и крупные мероприятия.
«Киношное» оборудование снимало всё новое российское кино, которое вы могли видеть в последние пять лет.
Это основные типы, а есть дополнительные типы вспомогательных лебёдок. Они используются для передачи видеосигнала на любые подвижные камеры. Это универсальные автоматические лебёдки, которые определяют, насколько им нужно вытянуть оптический или оптико-гибридный кабель. За счет этого передаётся и видеосигнал на подвижную камеру, и электропитание. Эти лебёдки мы разрабатывали как сопутствующее оборудование, сейчас они используются и для нашего оборудования, и для оборудования конкурентов, и для систем других производителей, в том числе для дронов. Лебёдки могут передавать питание на дрон, чтобы он находился в воздухе неограниченное количество времени и производил видеонаблюдение или съёмку. Так что сейчас это отдельная продуктовая линейка, даже отдельный бренд. Помимо этого у нас есть стабилизированные подвесы камер, которые идут в комплекте тросовых систем.
Таким образом, мы начинали именно с тросовых систем, сейчас выделили отдельные продукты, которые универсальны для телевизионного рынка.
– Вы первые оптимизировали тросовую систему для студийного применения, не так ли?
В общем-то, да, мы были первые, кто вообще разработал такой подход для студий. Считалось, что это оборудование для больших пространств, а мы показали, что можем написать программное обеспечение и сделать систему подвесов камер, которая заменит краны и телескопические краны в студии. Зачастую наша система более эффективна, потому что не занимает пространство, критически важное для творческой бригады.
Мы представили это оборудование на выставке в Амстердаме в 2014 году, а дальше инсталлировали его в студии Общественного Телевидения России, потом в новостной студии «Первого канала» и дальше по миру. Уже после этого, в последние три года, подтянулись конкуренты, которые стали производить подобное оборудование.
– Где сейчас базируется производство ваших систем? Что помогает снизить цену на оборудование, сделать его доступным для рынка, при этом сохранив качество?
Наше основное производство сейчас локализовано в России, в подмосковном городе Серпухов. Помимо этого, часть мы делаем на подрядных работах заграницей, в своих иностранных офисах. То есть у нас есть возможность переносить центры производства по разным странам, что актуально в силу текущей ситуации.
С точки зрения финансовой выгоды, самое основное – это то, что мы сами разрабатывали наше оборудование. Все разработчики, которые его создавали, по-прежнему находятся у нас в команде. У нас практически нет готовых узлов крупного размера, которые мы покупаем у каких-то поставщиков. В основном мы приобретаем отдельные электронные компоненты, поэтому у нас нет добавленной стоимости от посредников. В связи с этим себестоимость оборудования достаточно низкая. Кроме того, сам подход к использованию оборудования исключает большой объём технической поддержки и обучения.
– Вы говорили, что не бывает таких проектов, которые заканчиваются гарантийным сроком. Как обслуживаются ваши системы? Насколько важно для вас обеспечивать хороший сервис?
Это очень важно, вплоть до того, что мы заключаем договоры с некими штрафными санкциями в свою сторону в случае, если оборудование будет простаивать достаточно долгий срок. Для клиентов это выгодно тем, что они полностью уверены, что оборудование работает и без длительных простоев. И для нас это стабильный поток финансов.
Мы изначально разрабатывали оборудование простое в эксплуатации. При техподдержке узлы меняются целиком, блоками, это экономит время, позволяя выдерживать условия договора.
– Как тестируется безопасность оборудования?
В системе безопасности существует много различных уровней. Все начинается, естественно, с материалов, из которых изготавливается само оборудование, а еще конкретнее – с разработки. При разработке все критические узлы тестируются, проводятся нагрузочные испытания. Поставщики тросов и компонентов, критических для безопасности, – крупные европейские компании, которые производят оборудование для лифтов и театров. Мы в них уверены, так как имеем сертификаты качества на продукцию.
В дальнейшем в саму разработку был включен принцип двухконтурной безопасности. Программное обеспечение постоянно анализирует статус всего оборудования, в том числе лебёдок, считывает ошибки и при неисправности блокирует всю систему. Также есть независимый контур электрической безопасности. Все элементы завязаны в одну систему, и в случае неисправности любого из звеньев этот контур разрывается, и система отключается от электропитания. В процессе разработки бывало, что один контур по каким-то причинам не срабатывал, мы всё проверяли и устраняли неполадку. Сейчас таких случаев уже не происходит. Даже попытка диверсии с разрезом кабеля для подключения сигнала или кабеля питания одной из лебёдок, приведет к тому, что вся система остановится. Техническая безопасность самого оборудования – это второй большой уровень.
Третий уровень – это, конечно, эксплуатация. Мы не можем на стадиях разработки и производства гарантировать стопроцентную безопасность, и здесь мы достаточно избирательны по отношению к клиентам и к специалистам, которые обслуживают оборудование. Мы настаиваем на договорах технической поддержки. Это связано с тем, что эксплуатация нашего оборудования должна производиться в соответствии с определенным набором требований, и если они выполняются, то оборудование можно считать полностью безопасным.
– Каждая ваша система разрабатывается под ключ? Она кастомная или есть какие-то стандартные модели?
В принципе, всё наше оборудование стандартное. Мы стараемся использовать свою линейку разработанных систем: студийное, стадионное, кинопроизводстводственное, – и оперировать этими типами оборудования. При этом бывают некие кастомные решения. Например, сейчас у нас заканчивается инсталляция для макета Москвы. Это павильон на ВДНХ, в котором располагается макет города. Камера постоянно находится над этим макетом, что позволяет даже выбрать адрес, который зритель хочет посмотреть. Если нажать кнопку, то система автоматически «полетит» к указанному адресу и покажет то здание на макете, которое интересует зрителя. В этом проекте мы использовали стандартные лебёдки и управляющий компьютер. Но при этом дорабатывалось программное обеспечение и подвес гиростабилизированной камеры, потому что было необходимо ставить две камеры. Первая камера 360, чтобы зрители могли надевать VR-очки и у себя дома через Youtube смотреть на макет. Вторая – камера вещательного качества, чтобы картинку можно было показывать в тв-передачах. То есть это кастомный проект, но мы не разрабатываем оборудование полностью с нуля, а берем готовые блоки и дорабатываем, если это необходимо.
– Насколько сложно обучиться пилотированию, установке, настройке вашего оборудования? Как вы обучаете людей?
На данный момент мы разработали систему дистанционного обучения. Тем не менее, в любом случае покупатель выезжает совместно с нашим специалистом на какую-то съёмку, проводит эту съёмку, затем по набору факторов мы оцениваем психологическую устойчивость человека и умение решать технические вопросы. После этого выдаём сертификат, и пилот команды может самостоятельно использовать оборудование.
– Сейчас многие дискутируют о том, насколько перспективно использование высокоточных дронов в спортивном вещании. Чем тросовая система лучше, надёжней и манёвренней, чем дрон?
Нам сейчас не удаётся использовать наше оборудование без оптической связи. Имеется в виду, что клиенты по всему миру хотят иметь оптоволокно и не готовы задействовать радиоканал, хотя на наших системах радиоканалы для передачи видео тоже используются, и мы зачастую предлагаем это как более дешевое и удобное решение. Но заказчики всегда выбирают передачу сигнала по оптоволокну в силу того, что, даже если помехи случаются один раз на десять съёмок, для серьёзных броадкастеров это всё равно проблема. Это первый крупный момент.
Второй момент – безопасность. Все-таки дроны при соблюдении всех правил безопасности в любом случае будут оставаться чуть-чуть более опасными, чем системы на тросах.
Третий момент – это точность. Да, с помощью дронов можно получать координаты некой дополненной реальности, определённый уровень точности повторения движений, но для серьёзного видеопроцесса, когда необходимо повторять движения с точностью до сантиметров, дроны все-таки просто в силу физических ограничений, ветровой нагрузки и всего прочего этого делать не могут.
Поэтому мы думаем, что рынок для нас сохранится. Наверно, положительным моментом является то, что даже крупные компании, которые занимаются профессионально дронами, зачастую при расширении своего бизнеса покупают наше оборудование, потому что понимают, что это взаимодополняющие элементы для бизнеса.
– Еще говорят, что дроны не могут долго работать.
Да. За счёт одного из наших продуктов LiveLine – лебёдки, которая передаёт по тонкому кабелю электропитание, дроны могут достаточно долго находиться в воздухе. Тут мы в каком-то смысле выступаем себе конкурентами, но как только к дрону приделан кабель, это сразу ограничивает его подвижность. Мы вроде бы решили проблему долгосрочного нахождения дрона в воздухе, но сразу потеряли ту самую гибкость, за счет которой дроны потенциально могли бы обойти тросовые системы. Поэтому в целом необходимость стабильного изображения высокой точности на футбольных матчах, в помещениях – всё это в нашу пользу.
– Не могу не спросить про конкуренцию, которая существует в вашей сфере. Похожие диалоги у вас с компанией Movicom. В чем разница? Какие ваши плюсы по сравнению с ними?
Я не хотел бы говорить о серьёзных плюсах и минусах. У нас глобальная разница в подходах. Самое основное – это то, что они передают оборудование, при этом не отдавая полностью прав на использование данного оборудования. То есть клиенты по-прежнему обязаны вызывать специалистов Movicom для проведения съёмки. Я не берусь говорить, что это для всех их контрактов, это просто та информация, которая приходит мне по открытым каналам.
Для наших клиентов принципиально важно иметь возможность полноценно использовать оборудование без каких-либо ограничений, с полной технической поддержкой и контролем, осуществляемым собственным специалистом. У нас этот подход был изначально заложен в оборудование, и это первое ощутимое отличие. С другой стороны, надо понимать, что и у Movicom есть определённые плюсы, потому что нахождение специалистов производителя на объекте во многом упрощает жизнь клиентам.
У нас есть ряд отличий в самих технологиях: у кого-то лебёдки чуть меньше, у кого-то скорости чуть больше. Такие нюансы часто играют роль в выборе студийного оборудования, но недостаточно сильно.
Цены у нас чуть-чуть ниже. Плюс характеристики по некоторым позициям лучше, а это в сочетании с более низкой ценой решает вопрос предпочтения.
Также мы несколько по-другому подходим к нашим партнерам – мы очень лояльны. В любом случае мы в первую очередь фокусируемся на том, чтобы клиент мог обеспечить съёмку, чтобы оборудование работало. То есть в первую очередь поддержка партнёрских отношений, а во вторую очередь финансы. Это имеет свои минусы, имеет свои плюсы, и только жизнь покажет, какой из подходов лучше.
Таким образом, у нас есть совсем небольшие отличия, которые позволяют нам вполне успешно конкурировать, и мы в этом плане не жалуемся.
На международной арене есть несколько конкурентов. Кто-то дольше находится на рынке, кто-то вырывается вперёд по технологиям, кто-то быстрее запустил программное обеспечение. Это европейские компании, и юрисдикция здесь играет определённую роль. Соответственно, у них тоже есть свои плюсы, но в целом набор факторов позволяет нам бороться и выигрывать очень ощутимую долю проектов.
– Вы сказали, что Вы с Вашим компаньоном решили создавать компанию, и разработка продуктов заняла достаточно длительное время. На что компания жила в это время?
Старт нам дали наши семьи, которые поддержали нашу идею, за что мы им очень благодарны. Эти инвестиции были возвращены практически сразу по завершении разработки, а дальше начался процесс привлечения более серьёзных средств.
– Получается, что у вас практически стартап?
Вначале да. – на старте это был полноценный стартап. Сейчас компания уже самоокупается и приносит прибыль.
Сама по себе технология достаточно сложна, и производители, которые её разрабатывают, вынуждены делать приличные вложения. Хотя она и кажется простой, но набор составляющих элементов, которые необходимы для успеха, — это тысячи различных устройств, и все они должны быть интегрированы и протестированы. Разработка этого оборудования – сложный процесс, и первые пять лет мы постоянно дорабатывали его, постоянно привлекая средства. В принципе, это нормальная практика.
– Как выстраивалась сбытовая сеть в стране и заграницей? Как вообще построена работа с заграничными клиентами?
У нас работали онлайн-продажи, мы делали онлайн-рекламу, в том числе в Google. Также достаточно много экспонировались на IBC в Амстердаме. Первый наш выезд был на стенде компании, которая являлась крупным дистрибьютором экранов для телевидения, потом у нас появились свои стенды. Так нарабатывались контакты, потом мы встречались с этими людьми: мы приезжали к ним, они приезжали к нам, – и таким образом выстраивалась сеть. Выставки и онлайн-контакты позволили нам создать некое информационное поле, а дальше, когда уже начались выезды и съёмки каких-то серьёзных мероприятий, это информационное поле начало расти за счёт того, что нас видели в трансляциях.
– Вы сказали, что у вас есть производство, вынесенное за пределы России. Это ваши собственные филиалы или партнёрство с местными организациями?
Это партнеры с нашим участием. Первая страна — Словакия. По нашему телевизионному направлению словацкие партнёры работают только с нами. Затем на выставке мы познакомились с человеком, который представил нас австралийской компании.
Для клиентов мы можем обеспечить взаимодействие с иностранной компанией: и частичная сборка, и частичное производство. Для них самое главное – то, что они взаимодействуют с иностранной компанией. Это тоже был непростой процесс, но нам удалось его организовать!
Алексей Ермишин, JoyMechanix, выступит на «Broadcasting/Pro AV 2022: Премьеры NAB Show»
